Give me hope

Вновь просыпаюсь в холодном поту. Сердце бешено колотится в груди, будто вот-вот выпрыгнет. Кровь пульсирует в висках, грудь словно сдавил узкий обруч. Опять этот ужасный сон, который не покидает меня с тех самых пор, как я вернулся в Нью-Йорк. Каждую ночь, он с новой силой продолжает выкачивать из меня жизнь, приближая и без того неизбежную смерть. Осторожно, словно опасаясь кого-то, притаившегося в полумраке комнаты, я переворачиваюсь на бок. Дыхание постепенно приходит в норму, сердце сбавляет темп, зеленоватые круги перед глазами исчезают, однако режущая боль не покидает моё тело. Глядя в темноту, невольно начинаешь размышлять о том, что произошло за последние месяцы. Все эти события пронеслись так быстро, что порой мне с трудом верится во всё это. Моя жизнь переменилась так стремительно. Упрятанный в школу-пансион на много лет, я совершенно забыл, что такое радость и что значит иметь настоящих друзей и семью. Мне даже не приходилось осознавать насколько я одинок. Наверняка, все считали меня полным психом, ещё одним помешавшимся "богатеньким мальчиком", никто не стремился понять меня, когда я в этом так нуждался. А я был другим, я отличался ото всех, но никто так и не понял этого... В любом случае, уже поздно что-либо менять. Я был рождён, чтобы умереть в одиночестве. Ведь если подумать, деньги вовсе не приносили мне счастья. Ни на долю секунды, я не задумывался о том, насколько богат мой отец и каким количеством его состояния владею я. Окружающие, конечно, считали иначе. Для этих завистливых, ничтожных людишек я был лишь объектом для обсуждения, над которым посмеивались исподтишка. Их скудным умам было невдомёк, что есть проблемы, которые невозможно решить при помощи денег.Я ненавидел ту жизнь, проклинал всё это. И вот, наконец, я выбрался оттуда. Наверное, я никогда не забуду умиравшего на моих руках отца. Как ни странно, мне совершенно не было жаль его. Он не задумывался обо мне ни на долю секунды, совершал ужасные, отвратные поступки. Иногда мне приходилось размышлять: сколько людей погибли из-за него, сколько человеческих жизней было разрушено, помимо моей?И вот, наконец, судьба явилась к нему, чтобы свести с ним старые счёты. Он умирал ужасной смертью. Я помню его потерянный взгляд, смотрящий сквозь меня, слабые, трясущиеся руки, костлявые, посиневшие пальцы с длинными ногтями, вцепившиеся в край постели. Он разговаривал со мной вялым, слабым голосом. Надеюсь, тогда он понял, каково это, быть ничтожным. Не знаю, было ли ему стыдно за всё, что он совершил. Но когда он в последний раз взглянул на меня и откинулся на подушку, а сердце его перестало биться, на долю секунды что-то кольнуло у меня в груди. Нет, не жалость, а страх, страх за себя. Ведь мне суждено так же закончить свою жизнь. С тех самых пор, я каждую ночь вижу один и тот же сон. Он, словно день сурка, повторяется изо дня в день, и ни одна деталь не ускользает из него: ни напряженное, всё в поту лицо отца, ни его ужасающие руки, вцепившиеся в край простыни, ни его слабый, дрожащий голос... Не знаю сколько времени проходит, пока я так лежу. Может час, а может и больше. В любом случае, всё ещё темно. Я откидываю с себя тяжелое, давящее на меня своей тяжестью одеяло, медленно сажусь на кровати, затем не без усилия встаю. Пошатываясь, я еле-еле переставляю ноги, стараясь не натыкаться на предметы в темноте. Дойдя до ванной комнаты, я щёлкаю выключателем и буквально вваливаюсь туда. Придерживаясь за раковину, чтобы не упасть, достаю из шкафчика обезболивающее, запиваю его холодной водой из-под крана и умывшись, поднимаю взгляд на своё отражение в зеркале. На меня смотрит бледный, болезненного вида парень, белки глаз красные, зрачки сильно сужены. Волосы торчат во все стороны, на лице застыла странная ухмылка. От моей болезни нет лекарства и наверное, никогда не будет. От неё погиб мой отец, которого не смогли спасти даже его деньги, от неё погибну и я. Это проклятье нашей семьи, и я обречён. Возможно, мне осталось всего пару недель, кто знает... Отстранившись от ненавистного мне отражения, я понимаю, что меня начинают сотрясать приступы истерического смеха, постепенно превращающиеся в рыдания. В такие моменты отчётливо понимаешь, как ты ненавидишь жизнь, как ты зол на весь мир и как одинок и никому не нужен. Внезапно, я понимаю, что запросто мог разбудить слуг, ночующих на нижнем этаже. Прикрыв рот рукой, я мысленно укоряю себя в том, что позволил себе поддаться волне захлестнувших меня чувств. "Тише, приятель, мы справимся, мы найдём решение, обещаю" - мысленно обращаюсь к себе я - "Я ни за что не умру так как мой отец, со мной всё будет иначе. Я не повторю его глупых ошибок. В любом случае, хуже уже не будет" С этими мыслями, я покидаю ванную и замечаю, что начинает светать. Контуры предметов в комнате стали более чёткими, на стенах играют едва различимые блики солнечного света. До боли знакомая комната вызывает приступ тошноты, подкатившей к горлу. Лучше бы я оставался во мраке. Мне неприятна эта обстановка, абсолютно каждая вещь в этой комнате навевает воспоминания о недалёком прошлом. Грудь вновь сдавливают тиски, я начинаю задыхаться. С трудом сдерживаясь, чтобы не зарыдать, я опускаюсь на пол и, уткнувшись лицом в ладони, жду пока очередной приступ пройдёт. Наконец, полегчало. Я аккуратно сел, придерживаясь за ножку, стоявшего рядом стула. Прямо с портрета, висящего на противоположной стене, на меня с неким презрением взирает Норман Озборн. От этого ледяного взгляда по телу пробегают мурашки. И какого чёрта здесь всё еще висит его унылое изображение? Надо обязательно убрать его и повесить, скажем, какой-нибудь пейзаж, запечатляющий морское побережье. А ещё неплохо было бы сделать косметический ремонт и заменить всю мебель, от этих ужасных бордовых тонов меня попросту воротит. Сюда отлично впишется фельдграу, как раз под стать моему нынешнему настроению и внутреннему состоянию. От этого правильного замечания я невольно фыркнул. Именно в этот момент, размышляя о простых, бытовых вещах, ко мне в голову внезапно пришла судьбоносная мысль: "Паркер. Вот кто мне поможет. Мой единственный друг, оставшийся в этом сумасшедшем мире. Он ни за что не отвернётся от меня. Ведь он знает Паучка лично, значит, он наверняка сможет уговорить его поделится со мной кровью. Она спасёт меня, ведь Человек-паук даёт людям надежду, не так ли?"