...

Наверное, нехорошо было желать гибели стране, которая не только стала главной ареной очередных военных действий и пострадала больше остальных, но и умудрилась фактически всех спасти. Снова. Разумнее было бы, пожалуй, наоборот, пожать Ивану руку, да поблагодарить, как следует, только… Разум уступил место бессильной ярости, когда по коридору разнеслись шаги и до омерзения знакомый голос, мягкий и слегка насмешливый. Издевательский. Медленно ракеты улетают вдаль, Встречи с ними ты уже не жди, И хотя агрессора немного жаль, Родина прикажет – кнопку жми… Нелепая – «народная», как с непередаваемой лаской в голосе именовал ее русский – песенка врала безбожно. Равно как и сам Брагинский. Не было в нем жалости, ни на грош не было! Перед глазами так и вставала его извечная улыбка и – мрачное удовлетворение в глазах. Все, когда-либо воевавшие с Россией, знали этот взгляд. Именно так «типа милый, типа наивный Ва-анечка», как говаривал о нем Феликс, смотрел на тех, кого собирался убить. А не убить – так покалечить… Может, мы обидели кого-то зря, Сбросив лишних двадцать мегатонн… Все, что после этого останется, Мы погрузим в голубой вагон! А вот расстраивать своих знакомцев Иван действительно не любил. И всеми способами старался этого избегать. Наверняка именно потому в этот раз от него прилетело и правым, и виноватым. Чтобы зла не таили, да обиду не прятали. А где ее теперь прятать, если и у агрессора-Яо и у его союзничка Джонса дома с землей сравняли? Да и Европе досталось, для профилактики… Ядерный фугас летит, качается, Скоро уж на землю упадет, Он разрушит всё, а что останется. Гамма-излучение добьёт. А кто, черт побери, знал, что мощнейший союз Китай-Америка проиграет?! Да еще и кому!.. Хотя, вспоминая опыт второй мировой, кое-кто даже заводил речь об определенной закономерности. Но ведь в прошлый раз Брагинскому помогали! А сейчас… Лучше бы снова помогли. Может тогда сумасшедший русский их и не тронул бы. Тем более что Яо с Альфредом, как оказалось, вовсе не собирались ограничиваться одной Россией. Скатертью, скатертью хлорциан стелется И забирается под противогаз. Каждому, каждому в лучшее верится, Падает, падает ядерный припас. Было, правда, свое утешение и для потерпевших поражение стран, тех, что теперь собрались вместе в конференц-зале, ожидая решения своей участи. Ведь победитель – понятие растяжимое, и русский пострадал не меньше – да что там, больше! – чем они все. И теперь они с болезненным нетерпением ждали, когда, наконец, войдет Брагинский, и можно будет насладиться его паршивым состоянием. Кое-кто в глубине души даже надеялся, что он сдохнет, не выдержав тяжести полученных ранений… …поэтому, когда в дверном проеме показался Иван – подтянутый, в аккуратной чистой одежде, со свежим, лучащимся энергией лицом – страны не сдержали судорожного вздоха. -Брагинский, мать твою, как ты сумел так быстро восстановиться?! – раздался хриплый голос, принадлежавший словно разом всем. А тот лишь улыбнулся в ответ: -Совсем ничему не учитесь, — и, правом победителя, принялся кроить проигравших…