Наблюдая за звездами

Небо, налитое свинцом, темно-серое, чуть ли не черное, нависает низко над землей, готовое обрушиться на нее, раздавить, расплющить под своей тяжестью. С неба льются нескончаемые потоки воды, влагой пропиталось все вокруг, под ногами хлюпает грязь, намокшая одежда и броня сковывают движения. Впрочем, спешить уже некогда. Иэясу, мразь, удрал. Сейчас не догнать. От ярости и боли перехватывает горло, хотя на теле ни единой царапины. Слов тоже нет… нет слов, способных передать всю силу ненависти, которая душит, стучит в висках, отравой расползается по венам. Нет слов, способных передать всю глубину отчаяния, накрывшего с головой, захлестнувшего так, что уже не выплыть. Ничего нет. Есть только боль, ненависть, отчаяние, и вой, который рвется наружу, раздирает горло, скручивает легкие. Иэясу. Как он мог. Предать Хидэёси-сама. Убить Хидэёси-сама. Тварь. Выродок. Убью. НЕНАВИЖУ. - Иэясу-у-у-у!!! Он стоит на коленях, вцепившись в труп Тоётоми Хидэёси так, что пальцы сводит, и орет до хрипоты, пока крик не переходит в сдавленное карканье. Внезапно он понимает, что с голосом пропали и силы, и оседает в грязь, тяжело плюхается рядом с неподвижной громадиной и цепенеет, слушая, как дождь стучит по пластинам брони. Только шум дождя – и больше ничего. Ни-че-го. Поэтому звук шагов застает его врасплох, он оборачивается – и видит, что Токугава подошел к нему едва ли не вплотную. - Мицунари. Послушай меня, Мицунари… Подскочив на ноги Исида выхватывает меч и одним движением вспарывает живот Иэясу, все силы вложив в этот удар. Меч с легкостью разрубает накачанные мышцы пресса, которыми Токугава так гордится. Иэясу с изумлением опускает голову и смотрит, как из него вываливается окровавленный комок внутренностей. - Мицунари? – шепчет он, и лицо его стремительно бледнеет. И Мицунари видит, что это на самом деле не Иэясу. Нет, ему опять приснился этот проклятый день, когда он выл в небо над трупом Хидэёси-сама. Ему все приснилось, и во сне он схватился за меч, с которым не расстается ни днем, ни ночью, схватился – и с одного удара, ведь он так хорошо это умеет, почти разрубил напополам Сайку Магоити, спавшую рядом с ним. Наверно, она опять проснулась от его крика, и попробовала разбудить, но он, не просыпаясь, принял ее за Иэясу, и… Магоити смотрит на него, прижимая руку к животу, пытается запихать обратно кишки, но они выскальзывают у нее из пальцев, свешиваются наружу, и кровь течет, заливая лобок и бедра…. - Мицунари! Мицунари!!! …и он, наконец, просыпается. Магоити, склонившись над ним, трясет его за плечо – и предусмотрительно сжимает запястье правой руки. Она хорошо знает, что Мицунари не расстается с мечом ни днем, ни ночью. Днем они почти не разговаривают. Обсуждения тактики Западной Армии – не в счет. Днем каждый из них занят своими делами, дел – по горло. Потому что уже известно, где это случится. Сэкигахара ждет, Сэкигахара готова принять всех – Армию Западную и Восточную, и тех, кто пока еще не определился, на чьей он стороне. Известно место – известно и время, так что каждый день дороже предыдущего, а ночью… ночью Мицунари приходит в отведенные для Магоити покои. Об этом знают все, но первый же, кто хоть заикнется, лишится жизни. Об этом тоже все знают. Когда они взяли Осаку – точнее, когда он вернул Осаку – нет, не себе, но Хидэёси-сама, которому продолжает служить… Когда они выбили из Осаки Куроду Камбэя – еще одного предателя, как его только земля носит, но если уж земля носит Иэясу, то чему удивляться?.. Так вот, по возвращении в Осаку Исида Мицунари почти каждую ночь проводит с Сайкой Магоити. Он не понимает, что нужно от него этой женщине, и тем более не понимает, почему приходит к ней сам, но – раз уж так вышло, он ничего не хочет менять. Пока, во всяком случае. Во всяком случае, ее войска выступают под его знаменами, а не знаменами Токугавы. Хотя совсем недавно все было наоборот. Магоити, меж тем, хмуро смотрит на него, отпускает руку Мицунари и молча вытягивается рядом. Исида глядит в потолок, а перед глазами – перед глазами опять прошлое, которое не хочет отпускать. Небо, ясное, пронзительно-голубое, яркое до боли в глазах. Залитые солнцем лазурные крыши, снежной белизны крепостные стены. Да, это не теперешняя Осака, серая, закопченная, угрюмая… Мицунари замер в сэйдза, уставившись в пол, а точнее – на две тени на полу, одну – такую громадную, другую – такую небольшую, особенно в сравнении с первой. - Наступает новая эпоха, Хидэёси. Твоя эпоха. - Наша эпоха, Хамбэй. Мицунари еле заметно улыбается, потому что знает, что делает все правильно, и эта новая эпоха скоро наступит, ведь именно для этого он стремится выполнять все приказы Хидэёси-сама и Хамбэя-сама как можно быстрее и точнее, пусть порой даже большей кровью, чем можно было бы обойтись. Но зато – зато победа Тоётоми-гун совсем близко! Мицунари улыбается, но стоит ему лишь покоситься на сидящего рядом Токугаву Иэясу, как улыбка, и без того еле заметная, пропадает с лица. Иэясу опять пытался выговаривать ему – мол, зачем столько крови, зачем было устраивать под Одаварой бойню? Но ведь Хамбэй-сама прямо приказал ему убивать любого, кто попытается пересечь северный фронт, а приказы Хамбэя-сама никогда не грешат двусмысленностью. А потом Иэясу припомнил ему еще несколько случаев, и Мицунари, не выдержав, зашипел на него, и разговор закончился как обычно… А сейчас Иэясу сидит и смотрит в спину Хидэёси-сама, и Мицунари так не нравится этот взгляд. Мицунари не может избавиться от наваждения и чувствует, что начинает впадать в ярость. Тем более, одной только мысли об Иэясу достаточно, чтобы его начало трясти от злости. А еще мысль о том, как он будет убивать Иэясу, почему-то возбуждает. Мицунари разворачивается к Магоити, которая уже почти заснула, запускает руку промеж ее бедер, и начинает ласкать, нетерпеливо, почти грубо. А в голове его – войска, выстроившиеся перед Хидэёси-сама. В голове его военный совет, на котором Хамбэй-сама поручает ему командование вместо себя (Мицунари радуется, потому как не знает, что стратег понял, что жить ему осталось несколько дней). Он снова видит, как мрачнеет Иэясу при виде Хидэёси-сама, который вскидывает руку к грозовому небу, и тучи расходятся, солнечный свет заливает все вокруг… Мицунари сжимает зубы – до скрипа. Магоити тихо фыркает и тянет его на себя, раздвигает бедра пошире и помогает взять ее, подстраивается под его движения. Мицунари тяжело дышит, руки Магоити скользят по его спине, сжимают ягодицы, и он входит еще глубже, и забывает обо всем, забывает даже об Иэясу, когда слышит стон: «Сильнее!». Он хочет поцеловать Магоити, и вместо этого впивается зубами ей в шею, но Сайке это нравится, и она тоже не хочет – или не может? – сдерживаться, но о том, что у него вся спина исцарапана, Мицунари подумает завтра. Сейчас он окончательно потерял голову от ее голоса, запаха, от влажного тепла ее тела, он кончает, хрипло вскрикнув, а потом лежит, и ему хорошо от того, как Магоити гладит его по затылку и шее. Он лежит, закрыв глаза, уткнувшись в нее, прижавшись, впечатавшись, и чувствует, как из Сайки вытекает его семя. И мысль о том, что до битвы при Сэгигахаре остаются считанные дни, уже почти не грызет Мицунари. На сторону Токугавы переметнулся навозный жук Кобаякава Хидэаки – предатели нашли друг друга. Окончательно спятившая О-Ити тоже покинула Западную Армию, присоединившись к Восточной, ходит хвостом за Иэясу и ноет... В Мори Мотонари уверенным быть нельзя, это же Мори Мотонари. Так что в сторонниках Мицунари, которые его, скорее всего, не предадут, остаются доказавший свою верность Санада Юкимура, Мототика Тёсокабэ и Сайка Магоити. Которая уже привыкла просыпаться от того, что Исида Мицунари кричит во сне, повторяя: - Иэясу!! Ненавижу!! Не прощу!!! Говорят, Мицунари жесток. Да, это так. А еще Мицунари достаточно прост. И не задумывается о том, что на самом деле им движет. А думает ли он о том, что происходит, Сайка Магоити? Люди идут за Токугавой, потому что им нравится, как он говорит, он приятен в обращении настолько, что ему прощают даже предательское убийство своего господина. А за Исидой Мицунари, прозванного Проклятым, люди идут, потому что уважают силу его чувств, хоть и боятся того, насколько далеко он способен зайти в своей мести. Мицунари боятся, он это чувствует, и его бесит, что Иэясу – любят. Поэтому он так вцепился в эту женщину, которая отказалась от предложения заключить договор с Токугавой и перешла на его сторону. Обладать ею для него – больше, чем просто наслаждаться большой грудью и влагалищем, готовым принять его почти всегда. К тому же, Мицунари еще молод, а Сайка Магоити, конечно, старше его – но в то же время и опытнее, разбить этот союз будет нелегко… если, конечно, сама Сайка не передумает. Но если в том, что Мицунари не задумывается о происходящем, Отани Ёсицугу уверен, то мысли Сайки Магоити для Гёбу тайна. Ей-то что надо от предводителя Западной Армии? Она командует отрядом наемников, а Иэясу, как доложила разведка, предлагал ей куда как более выгодные условия договора… Ночь выдалась безлунная – тучи закрывают небо которые сутки подряд. Мицунари бесится, он ненавидит дождь, а что до Отани Ёсицугу, так он просто скучает по своим темным звездам, да и по звездам вообще. Но все равно не расстается с гайдзинской подзорной трубой, и, зависнув на своем летающем паланкине на галерее рядом с покоями Сайки Магоити, смотрит, как Мицунари овладевает Магоити, наверняка думая в это время о Токугаве Иэясу. Ну да, Отани Ёсицугу сейчас остается только смотреть. Он умрет еще нескоро, но проклятая болезнь лишила его слишком многих радостей и удовольствий. С ног до головы он покрыт уродливыми коростами, и даже привычный ко всему личный лекарь порой с трудом скрывает отвращение, когда снимает бинты, чтобы обработать вонючую гниль и снова перевязать отмирающую плоть. Собственные воины шарахаются от него, боясь заразиться. Мицунари как-то раз избил до полусмерти нескольких, но толку… Зато он, Отани Ёсицугу – жив. А вот Такэнака Хамбэй – мертв, так что лучше быть больным снаружи и живым, чем умереть от болезни, убивающей изнутри. Хотя, конечно, иметь дело с женщинами, у которых одна только мысль о совокуплении с прокаженным вызывает нескрываемый ужас… Последнюю он вообще приказал связать, а потом еще и заткнуть ей рот – но она продолжала скулить даже через кляп, так что у Отани толком ничего и не вышло. Впрочем, с каждым днем Гёбу все меньше думает о женщинах, и все больше – о тех великих несчастьях, которые должен принести в этот мир Исида Мицунари, отмеченный темной звездой. Недаром же его называют Проклятым. Мицунари искренне уверен, что Отани Ёсицугу – его верный соратник и советник, но сам Ёсицугу этого мнения не разделяет. Цель жизни Исиды Мицунари – месть за Тоётоми Хидэёси, а цель жизни Отани Ёсицугу – служение темным звездам. На самом деле, неважно, кому достанется победа при Сэкигахаре, все равно Поднебесная уже познает на себе всю тяжесть той кары, которая вот-вот на нее обрушится… Ёсицугу смотрит в подзорную трубу. На остроту зрения он пока что пожаловаться не может, хотя лекарь уже высказывает опасения. Но сейчас Гёбу отлично видит, как Сайка Магоити обхватывает Мицунари, прижимая его к себе, вдавливая в себя. Мицунари, упершись локтями в футон, входит в нее, двигаясь столь же яростно, как в бою, а Отани Ёсицугу понимает, что его тело совершенно неожиданно откликается на увиденное. Отложив подзорную трубу, он задумывается – но совсем ненадолго. И направляет летающий паланкин к своим покоям. Нет, Отани Ёсицугу не завидует Мицунари, хотя мысли о том, какова на ощупь грудь Сайки Магоити, на что похож запах ее пота и насколько податливо ее влагалище, заставляют его член крепнуть. Перебинтованные пальцы, неуклюжие и неловкие, наконец-то справляются с фундоси, и Отани сжимает член, оглаживает головку, морщась от прикосновения обмотанных тканью рук к воспаленной плоти. Нет, у него ничего не сгнило и не отвалилось. Во всяком случае, пока. Гёбу хихикает, вспоминая, какими глазами смотрела на него последняя женщина, с которой он был, но совсем свежие воспоминания оказываются куда более впечатляющими. Нет, Отани даже не пытается представить себя на месте Мицунари, ему гораздо интереснее думать о том, что он, невидимый, незамеченный, наблюдал за этим совокуплением, и эта мысль заставляет его улыбаться, когда ему наконец удается добиться от своего тела того, что ему нужно. Убедившись, что Мицунари действительно заснул, Магоити осторожно отодвигается от него, разминает затекшую шею и плечо. Да, она сама вписала себя в этот треугольник: Исида Мицунари по прозванию Проклятый – Токугава Иэясу – Сайка Магоити. Нет, с Иэясу у нее не было ничего, кроме договора. Это неудачливый воздыхатель Маэда Кэйдзи ревнует ее сразу ко всем мужчинам, которые когда-либо оказывались рядом, причем, не обязательно в ее постели… А вот Мицунари даже не интересуется, что было у нее с Мототикой Тёсокабэ, его вообще не интересует ничего, кроме мести Токугаве Иэясу. И, если уж на то пошло, иногда Магоити просыпается от того, что Мицунари, которому снится очередной кошмар, выкрикивает два других имени. Тоётоми Хидэёси и Такэнака Хамбэй, эти двое даже после смерти остаются рядом с ним. Так что приходится учитывать, что делить любовника, которого и любовником-то назвать сложно, приходится не только с живым, но и с мертвыми. От которых, кстати, тот же Токугава Иэясу перенял куда как больше, чем Мицунари: пока Исида молился на Хидэёси и Хамбэя, Иэясу учился у них, пусть и заявляет теперь на каждом углу, что идет другим путем. А Мицунари носится за ним по всей стране, потеряв голову от отчаяния и жажды крови. …так и живем. Впрочем, она сама это выбрала. Хотела странного – получила. Зато впервые после смерти мужа Магоити чувствует себя по-настоящему живой и нужной не только своему клану. Мицунари никогда ей в этом не признается, но она видит, что значит для него. И поэтому остается с ним. Магоити смотрит на спящего Мицунари и не может отделаться от ощущения, что за ними кто-то наблюдал. Взгляд, тяжелый и какой-то… липкий, точно спертым воздухом пахнуло, гнилью, болезнью… Чего только не померещится сейчас, когда даже на сон скоро не останется времени, не говоря уже об остальном. До Сэкигахары остается всего несколько дней. И Магоити беспокоит не то, что Мицунари может проиграть, ее куда больше волнует, что будет, если ему удастся убить Иэясу. И лишиться смысла жизни. В лучшем случае Мицунари продолжит дело Хидэёси и Хамбэя, он так часто вспоминает о плане завоевания Кореи, который стратег закончил незадолго до своей смерти. В худшем… в худшем не повезет никому, Магоити более чем в этом уверена. Но, пусть хоть звезды обрушатся на землю с небес, она знает, что не оставит этого дурака, как бы громко он не орал, в том числе – по ночам.