Палач исполняющий мечты

- Барин Аурэй, барин, посмотрите!!! – слуга вскрикнул, натянул возжи, от чего сумка с настрелянной дичью опасно наклонилась, грозя вывалить содержимое на траву. - Заслав, я же просил тебя не называть меня барином, - мужчина скривился вставая с насиженного места, но всё таки посмотрел в ту сторону, куда указывал его слуга. - Посмотрите же! – слуга даже соскочил с седла, проскочил мимо хозяина и вбежал в кусты всё крича. Аурэй сам не ожидавший такой прыти от обычно спокойного и почтительного слуги ускорил шаг и влез в кусты, сразу видя причину такого испуга слуги. Испугаться было чего… На алой земле лежал мужчина. Нет, парень. Проглядеть черты лица было невозможно из-за мешающих волос. Жёлтая кожа и лихорадочный блеск в глазах были не самым главным в этот момент. Сломанные две руки, ноги, покромсанные рёбра и разбитая голова- было главным. Видимо парень упал с горы, или ему помогли в его таком состоянии. Где-то он зацепился за корягу и она вспорола ему живот, от чего кишки почти вывалились наружу, а по бокам раны были маленький веточки. Но это тело, что было похоже на фарш из мяса и земли что-то ещё могло бормотать. Заслава отошёл на три шага назад, после того, как увидел это и его вырвало. А Аурэй наоборот, подошёл к парню, сел на колени и, придерживая волосы одной рукой, наклонился над его ртом, пытаясь расслышать что-то. Слуга попытался в чём-то упрекнуть господина, но его тут же опять вырвало. - Заслав, быстро скачи на лошади в замок и тащите сюда повозку, - Аурэй, не отрываясь от лица пострадавшего, отдал приказ. - Но ведь он уже мертвец, а шепчет в припадке! – слуга всё таки не смотрело на тело. - Быстро! – Господин посмотрел на него угрожающе, на миг отрываясь от шёпота. Заслав никогда его таким не видел и по этому поспешил оседлать лошадь. Солнце палило, освещая фигуру на поляне, где-то шелестел ручеёк, ветер перебирал листья на деревьях. Но только Аурэль мог различить слова парня. Его рот с выбитыми губами и болтающейся щёкой умоляли о жизни. Он не хотел умирать, голос надрывался, дышать было всё тяжелее, кожу хгло, но парень смотрел на небо через грязные волосы и хотел жить. Жить и не сдаваться, жить всем односельчанам на зло, пусть его ненавидели, пусть у него никого нету, но он всем сердцем хотел жить, чтобы дышать воздухом, чтобы подарить кому-нибудь свою любовь, чтобы быть, как все. И Аурэй внял его желанию. *** POV Борислав. Глаза открыть удалось не сразу. Всё тело ломило. Я не мог пошевелить ни руками, ни головой. Но когда открыл глаза испугался. Я лежал на барской перине и такой мягкой, что у нашего помещика наверно жёстче. Ужас минувших дней, лица односельчан, огромный сумбур и последние минуты жизни промелькнули в памяти. Мне казалось, что я помру. И когда из темноты появился огромный мужик с блестящими глазами и побежал на меня, я заорал, слетая с кровати, и, падая на ковёр. Упираясь руками, задницей и ногами я отталкивался, чтобы уползти от него подальше . Стоп, ногами? Я чувствую ноги? Я чувствую ноги!!!! Я что умер и попал в ад? *** - Он как закричит, ну я в комнату и побежал. А он, как пришибленный, начал ещё сильнее кричать, свалился с кровати и потерял сознание… А я сразу за вами!- Заслава мялся с ноги на ногу. Барин стал его пугать, после того, как этот парень выжил. - Понятно… Заслава, - Аурэль всегда обращался к своему слуге полным именем и не принимал никаких «Зась» или «Слав», - отправляйся спать, а я вместо тебя подежурю. Парень чуть не умер и по этому наверно испугался резкой смены обстановки, не переживай. Лучше выспись, завтра надо будет ехать в город, парнише нужна будет одежда. Сударь сел на кресло, что стояло близко от камина, и открыл книгу. Показывая, что всё уже решил. Заслава поплёлся в свою комнату. Это чудесное исцеление не давало покоя. А может Баярин не из великой любви дал ему целую комнату, заботиться, уважает, может он ему нужен? С такими мыслями слуга молился пол ночи, стоя на коленях, перед иконой Господа. *** POV Борислав. Когда я очнулся, уже светало. Комната оказалась больше, чем была ночью, кровать была огромна, а бардовый балдахин отделял его от мира, был мягкий ковёр, огромные стелажи с книгами занимали целую стену передо мной, справа от меня был шкаф с ширмой… такой красивой, что Акилина бы обзавиловалась. Но это не важно. С замиранием сердца, предчувствуя чудо я пошевелил ногой… и она дёрнулась!!!! Ещё и ещё я шевелил пальцами и они шевелились со мной! Я чувствую их, я могу ими управлять!!! На радостях я начал шевелить ещё одной ногой, поднимая их вверх, разводя… Через минуту мне стало этого мало и я свесил их с кровати, садясь… Такой волнующий момент… Всегда сидя на кровати, я мечтал почувствовать под ногами наш холодный пол лачуги… и тут… мои ноги обнял мягкий ковёр. Я чувствовал, как варсинки ложились под ноги, пролезали между пальцами и щекотали кожу… От радости я вскочил на ноги, но забыв, что не умею ходить, сразу упал и начал валяться по комнате… Ноги! Я их чувствую, теперь я не буду ненужный. Теперь я смогу им помогать! - Вижу ты уже проснулся, – голос раздался с ещё не разведанной территории. Когда я повернулся туда я увидел красивого мужчину… У него были чёрные волнистые волосы, что торчали из-за спину не смотря на то, что были скреплены лентой. В ночной одежде и пледе он выглядел по-домашнему, но его выражение лица… Из-за него хотелось его уважать, понимая, что он мудр, горд, но также благосклонен…. В нём было столько спокойствия, казалось, что нету ничего, кроме этой комнату, потрескивающих поленьев в камине, света из окна и этого умиротворённого лица. Невольно я успокоился и облокотившись о кровать сел, устыдившись своего ребячества. - Чего ты? Я тебя смутил? – парень смотрел на меня с добротой и миролюбивостью. – Прости, что отвлекаю, но нам надо с тобой поговорить… Хотя… времени для разговоров у нас будет предостаточно, наверно ты голоден. Как твоё самочувствие? Я онемел от такой доброты и уважения к себе. Но прислушался к своему телу и резко осознал, что ничего не болит. Вспомнив, что со мной случилось, вспомнив, как ломало руки и распарывало живот, я ощупал себя и странно, я ничего не чувствовал. То есть боли. Совсем, когда я задрал рубашку, то ничего не увидел. Ни одного шрама… Может это всё было сном… но боль была такая реалистичная, что в озноб берёт… Я не мог после такого выжить, а значит… передо мной не человек или я умер. Это не обрадовало. Меня передёрнуло. Как я мог поверить в его доброту? - Хм, я попрошу, чтобы завтрак принесли в спальню. Садись в кресло. На негнущихся ногах я приковылял к креслу. Он смотрел на меня всё также беззлобно, изучающе. Незнакомец подошёл к стене и дёрнул за какой-то шнурок, что-то брякнуло, после подошёл ко мне и присел на кресло в котором сидел. Аккуратно взял книгу и застыл, читая её… Он стал похож на скульптуру… Мудреца, что утомлён веком и памятью, но мудреца сильного, что смог осознать истины жизни и не потерять гордость. Это было очень странно, он выглядел не старше 30 лет и его волосы… Чёрные, как… как ночь и волнистые. А кожа его была смугла, наверно иностранец. Никогда ещё таких не видел, хотя… много ли я людей вообще видел? Со временем я стал привыкать к его присутствию, он не пытался навредить мне, проникнуть в мой разум- если он бес- или ещё что-то. Понемногу я стал к нему привыкать, перестал сжимать пальцы на ногах, (ну надо же, я их сжимал?) и расслабился. Тем более он просто сидел и иногда переворачивал листы. Когда почти расцвело и комнату стало всю видно, я смог её более детально рассмотреть: справа от двери был камин, на нём резная решётка, а место над камином занимали стопки книг. Стены по сторонам от камина были обиты красными обоями на старый стиль, кое-где виднелись торчащие гвозди для картин. Перед камином было два кресла, во-истину великолепных, мягкие и величественные, перед ними столик. Под ногами по всей комнате накидано несколько ковров. С этого ракурса кровать выглядит, как царская, много подушек, два одеяла. Мои исследования прервал мужик, что вошёл в помещение с подносом на котором дымилась еда. При свете дня я смог узнать моего ночного гостя, теперь он выглядел не устрошающе, да он был крупным, даже здоровым, но он был ухожен, щетина выбрита, волосы заплетены, руки хоть и грубые, но умытые: - Пане, я принёс еды… - Заслав, не разыгрывай этих комедий, - этот статный мужчина закрыл книгу и повернул голову в сторону вошедшего, - поставь ему еду и сходить позавтракай, ты наверно, как обычно ничего не поел. А мне надо с тобой, - незнакомец посмотрел на меня и его кудряшки, заправленные за ухо, обрамили лицо, - поговорить и многое объяснить, ведь наверно у тебя много вопросов. Заслав, - он опять перевёл взгляд, - перестань меня бояться, тебе я тоже всё объясню, но ответы этому молодому человеку нужнее. - А… ага… - мужик из-за такого заявления растерялся и смог только неуклюже кивнуть, поставить тарелку с съестным и выйти. Съестным оказалась миска с оладьями в сметане и чай. Сразу вспомнились оладьи матки. Она их очень вкусно готовила и хотя мне мало, что доставалось и то, только по праздникам, я всё равно помню их вкус. Как бы мне не хотелось наброситься на еду, меня пугал взгляд этого… пане… - Прошу, поешь, разговор нам предстоит длинный и сил тебе может не хватить, чтобы выслуживать меня до конца… По этому поешь… Ах, да, ты же не знаешь моего имени… Меня зовут Аурэй из храма Богов. – он наклонил голову и прижал руку к сердцу. - Из храма Богов? – я даже на долю секунды перестал есть оладьи. - Ах, у вас ведь надо говорить чей ты сын… Хотя, не загружай голову, думаю, когда я расскажу тебе свою историю, то ты всё поймёшь. А сейчас ешь, ешь. Мы успеем всё обсудить. – егФемтоо голос обволакивал, заставлял верить, нет, просил, просил верить… Я доел в тишине. Оладьи были очень вкусными, он они в горло не лезли по этому до конца я смог выпить только чай. Как он себя назвал? Пане Аурэй? Он ничего не съел, просто сидел, закрыв книгу, и, смотря в стол. Когда я наелся и отставил тарелки, виновато смотря на оладьи, этот иностранец понимающе улыбнулся и встав, протянул мне руку: - Пойдём, Борислав, давай прогуляемся. - А? – я сразу не понял, что он имел в виду. - Нынче год тёплый и яблони необычайно рано расцвели даже здесь, на севере Российской Империи. - Ах, да… - я вспомнил деревья, что цвели у нас в саду. - Ну вот, это так красиво, а тебе ещё надо восстановиться, свежий воздух этому поспособствует, одежду оденешь Заслава. Она лежит на тумбе, потом купим тебе свою. Я пойду, приведу себя в порядок, а ты, как будешь готов, спускайся вниз, оладьи потом уберут. Ах, да, тебе на низу тебя будет ждать трость на первое время, - почему-то от его улыбки я засмущался, будто было сказано что-то постыдное. - Х-хорошо, - я взглянул на место, где лежала одежда. Ею оказалась рубашка с вышивкой на рукавах, штаны и пояс. А… урэй удалился, а когда я уже оделся и спустился- путь найти было очень легко ведь поместье оказалось не очень большим. Боярин уже ждал. Я удивился его виду, на нём были крестьянские штаны, подпоясанная рубаха и высокие сапоги, только длинный бархатный с золотой окантовкой жилет, отличали его от крестьян. Когда мы вышли меня удивило это место, это поместье было хутором, вокруг стояли высокие ели, но у пане имелось хозяйство, это говорило мычание, кукареканий и другие звуки. Нас окружали множество построек, некоторые были дряхлыми, а некоторые только сооружёнными, была видна конюшня и сарай, капелька огорода и селянские дома, насчитывалось около трёх. - Я только купил это поместье и многое здесь надо исправить, да и домов для крестьян и ремесленников настроить надо. Но… Всё довольно хорошо складывается, нам туда, - подтолкнул он меня к маленькой калитке, что была сбоку от дома. В саду цвели не только яблони, а ещё вишни, черешни, груши, какой-то куст и сирень, но он меня потащил к скамейке, что находилось под навесом. Честно сказать, я даже забыл зачем мы здесь, окружённый этой красотой, я не мог оторваться от наблюдений. Много из трещины в стене не разглядишь, а сейчас… Ветер был слабым, но он приносил приятные запахи цветения, а не тухлости и плесени, деревья шелестели и вгоняли в твоё сердце спокойствие, а под ногами, двигающимися ногами, лежала трава, везде трава, она облепляла сапоги, оставляя на ней зелёный сок… Я был очарован и по этому, когда я сел, то не сразу понял вопрос барина: - Так что же ты хочешь ведати (п/а: «знать»- древнерусский)? Я уже и забыл, о случившемся, как-то сейчас стало всё равно, буд-то это было не со мной, ведь я здесь, с двигающимися ногами, хожу по траве и вдыхаю запах окружающей природы, но… Может это и есть другая жизнь, мне надо узнать: - Я умер и переродился? Мужчина посмотрел на меня, будто изучая глазами и засмеялся, смех был хриплый, тяжёлый, но живой… Странное сочетание, просто он не был сухим, не был гнусавым, но и не был, как говорила сестрица про своего жениха, «как журчание ручейков». Он был… Смех мудреца, смех уставшего, но так же настоящий смех. С момента моего второго пробуждения этот человек всё больше и больше вызывает во мне чувство восхищения, чувство уважения и чувство защищённости, уверенности и спокойствия. Почему-то рядом с ним я перестаю бояться всего. Кажется мы уже вечность сидим в этом саду, природа слушается этого необычного человека и почитает его. У меня ощущение, что нету ничего кроме этого места, а деревья, желая защитить накрыли нас куполом… Аурэй прекратил смеяться и внимательно посмотрел на меня, в чёрных глазах плескалось веселье: - Ты так отчаянно заятил (п/а: хватался) за жизнь, а теперь ты уведываешь (п/а: «спрашиваешь») о перерождении? - Что? – я ещё не успел сообразить, как задал этот вопрос. - Ах, jésus, (п/а: «господи» французский) мой язык устарел, не удивительно… я так давно не бывал в этих суровых краях, что отвык от свободы, сквозящей в ветвях, и силы, несомой деревьями-исполинами… Но… Я всё ещё не ответил на твой вопрос… Нет, ты не умер, ты жив, раз можешь сидеть здесь, под этим светило и наслаждаться травой под ногами, но ты обрёл новую жизнь, по этому можно сказать, что ты… переродился, - последнее слово он сказал, будто привыкая к нему. - В смысле? «Я не умер, но переродился? Что за бред?!» - Ох, я знаю, ты в смятении… Но пожалуй мне надо поведать тебе мою краткую историю, чтобы ты осознал всё бремя, что на тебя свалилось, тогда, когда ты не понял этого. – он уселся поудобнее поправляя тёмные кудри. – Время моего повествования берёт исчисление несколькими веками ранее рождения Христа, всё начинается в Греции. Тогда письменность ещё не была придумана и врят ли ты найдёшь подтверждение моим словам, но… если ты захочешь прить… то есть доказательств… то, доказательством является твоя жизнь… Я не мог и подозревать, что его честнейшая исповедь будет … такой…