***
Его война с коридором продолжалась вот уже месяц. Иногда Леви зло думал, что лучше уж было умереть тогда. Сейчас он чувствовал себя развалиной. Бесконечные перевязки и осмотры были не самым страшным, с чем ему приходилось мириться, – сочувствие и жалость в глазах других надоели ему до невозможности. А спать вообще было проще стоя, чем долго ворочаться, пытаясь найти на теле живой участок. Что Леви точно не собирался делать, так это соблюдать постельный режим, и каждый день спускался вниз поужинать вместе со своим отрядом. И уходил всегда последним, чтобы кому-нибудь не взбрело в голову лезть к нему с помощью. «Почему ты ещё к Эрвину не переселился?» – спрашивала Ханджи, одна из немногих, кого Леви подпускал к себе сейчас, и единственная, кому мог прийти в голову этот вопрос. И правда, почему? Раньше он часто проводил ночи у Эрвина, возвращаясь к себе лишь отоспаться. Так часто, что сейчас своя комната казалась странно чужой. «Хочу спать по ночам, а не сидеть над его бумажками», – отвечал он, думая, что даже почти не соврал. Выспаться у него точно не получалось. Каждый их рабочий день заканчивался поздно ночью на широкой кровати Эрвина. Или на диване, или на столе, или в душе. Секс стал своего рода привычкой. Их способом снимать напряжение. Раньше Леви задумывался, чем Эрвина привлекло его покрытое шрамами тело и почему тот не нашёл себе женщину. Когда узнал Смита чуть лучше, всё встало на свои места. Эрвин оказался не из тех, кто мог быть с женщинами только ради секса, а какие-то отношения требовали времени и самоотдачи, а в реалиях войны он не смог бы дать им ничего, кроме страха ожидания и тоски. А с Леви такого было не нужно. И его тоже всё устраивало. По крайней мере, так он думал. Но, видимо, когда так часто ласкают тело, то и сердце отвечает. Он мог сколько угодно притворяться перед Ханджи, перед всем остальным миром. Но себя Леви никогда не обманывал. Он всё-таки привязался. И сердце предательски дрогнуло, когда он получил тот приказ. «Пора с этим завязывать. Гружу голову, словно девица. Война не место для чувств. Даже не война – борьба за выживание всего человечества. И кто если не я…» Кто, если не он, должен привести человечество к победе. Сильнейший воин. «Сильнейший… Сейчас это звучало бы скорее как злая насмешка». Леви поймал своё отражение в окне. Уже месяц прошёл, а он всё ещё похож скорее на мумию. Удивительно, что его тело осталось в полной комплектации. Отражение криво усмехнулось. Интересно, кем заменит его Смит сейчас, когда Леви в таком состоянии?***
Сегодня дверь в кабинет была чуть приоткрыта. Эрвин склонился над столом, задумчиво вчитываясь в строчки. Он выглядел усталым, или это всего лишь тени от горевшей на столе свечи так падали на лицо? «Мне нет дела». Он должен восстановиться быстрее, быстрее вернуться в отряд. Тяжело ступая на ещё не совсем зажившую ногу, Леви осторожно похромал к себе. Внезапно дверь сзади тихо скрипнула и голос окликнул: – Леви. Зайди. Он вздрогнул. Хоть и ожидал этого каждый раз, как проходил мимо, – не услышать стук трости по деревянному полу было невозможно. Леви прошёл и опустился в огромное кресло у камина, бывшее чем-то вроде «его места». Здесь, конечно, ничего не изменилось. Как и хозяин кабинета, сейчас устроившийся на диване напротив. Леви на миг прикрыл глаза, собираясь с мыслями. – Как плечо? – голос Эрвина был, как всегда, твёрд и абсолютно безэмоционален. – Нормально, двигается, но шрам уродлив. Хотя титанам будет всё равно, в каком виде нас подают, – кажется, эта кривая усмешка скоро прилипнет к Леви намертво. – Ты давно не заходил. – Было много дел. – Вот как. Эрвин задумчиво перевёл взгляд на огонь, потрескивающий в камине. Они сидели в тишине, и если раньше это было нормальным, то сейчас вызывало желание побыстрее покинуть этот кабинет. Он заметил, что выглядит Эрвин действительно уставшим. – Ты избегаешь меня, Леви. Леви снова скривился. Он всё же надеялся, что речь пойдет о новой вылазке, в крайнем случае, о его лечении. Не то чтобы Эрвин был не прав. Но Леви ненавидел свои слабости, и Смит был последним, с кем он готов был это обсуждать. – У меня нет ни единой причины, чтобы делать это. – Вот как, – Эрвин снова отвернулся. «Его лицо всегда непроницаемо и угадать, о чём он думает, невозможно, – думал Леви. – К чему этот разговор?» – Я хотел поблагодарить тебя, – внезапно произнес Эрвин. – Они почти убили Йегера. Мы не могли себе этого позволить. И я никому не смог бы доверить это, кроме тебя. – Звучит, как будто ты оправдываешься. – Так и есть. Этого ты ждёшь? – Ты в своем уме, Эрвин? Не хватало ещё, чтобы Смит так расценивал его поведение. В повисшей тишине Леви думал, что убивать титанов всё же гораздо легче, чем выяснять отношения. Эрвин не отводил от него взгляда, и Леви показалось, словно он чего-то ждёт, словно боится разочароваться. – Ты сомневаешься во мне? Я сделал всё, что смог. И сделал бы снова. Конечно, сделал бы. И даже не сомневался бы ни секунды. Леви прикрыл глаза, стараясь унять злость. Какие бы идиотские мысли не крутились в его голове, он знал свой долг. – Тогда в чем дело, Леви? В том, что он непозволительно расслабился. Забыл, что они не любовники, а командир и один из его солдат, пусть и сильнейший из всех. Ферзь на шахматном поле в кровавой партии за выживание человечества, которую искусно играет Эрвин. Он избегал его этот месяц, но лишь потому, что должен был найти для себя ответы. В какой момент он ошибся? Когда слишком открылся перед этим человеком? Станет ли это его слабостью или придаст ему сил? Но всё это только его собственные проблемы, и Эрвину знать о них не за чем. – Тебе показалось, Эрвин. Леви с трудом поднялся. Ощущая на себе тяжелый взгляд Смита, он направился к двери. – Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было, Леви. И он ценит это доверие. Хоть никогда об этом и не скажет. – Леви. Он услышал скрип, и на его локте мёртвой хваткой сжалась ладонь, утягивая в сторону дивана. Трость покатилась, когда Леви не удержал равновесия и почти упал на колени Эрвина. – Нога… – скривился Леви. – В следующий раз возьму тебя на руки. – Ты так хочешь оставить разведотряд без командира? Его аккуратно развернули и усадили, прижимая спиной и целуя в висок. Боль сковывала тело, но сейчас она смазывалась, отступала под теплом чужих пальцев. – Я не хочу. Не сейчас. Пусти. Эрвин ничего не отвечает. Эрвин никогда не отвечает, когда не хочет. Это раздражает. Леви дёрнул плечом, разворачиваясь и протягивая руку в попытке опереться о спинку дивана и вырваться из этого плена. Но тут же угодил в другой. Эрвин не отрываясь смотрел на него, слегка улыбаясь. Он знал этот взгляд и знал, что никогда не мог ему противиться. Сердце начинает предательски биться чаще, когда Эрвин перехватывает его кисть, медленно подносит к губам и целует запястье, несильно сжимая пальцы. Прикасается губами, не отрывая взгляда от лица Леви. – Ты так напряжён, Леви, расслабься. И Леви расслабляется. Повинуясь сильным рукам, прижимающим его сильнее, ладоням, гладящим его измученное и израненное тело, тихому голосу, который шепчет: – Мы уничтожим всех, и человечество победит. Мы будем свободны. Свободны, Леви. Я сделаю всё для этого. И ты нужен мне. Да, он нужен ему. Как лучший солдат, как умелый убийца, как крылья, которые вознесут его над стеной. Леви знал свою роль. Но это и неплохо. Быть связанными – мечтой, целью, долгом. Этого ему вполне хватит. – Завтра ты ночуешь здесь, Леви. Как и последующие дни. Меня нервирует стук трости за дверью и твоя ругань. Мешает сосредоточиться, знаешь ли. Но Леви уже не разбирал слов. Сознание уплывало – сказывались бессонные ночи. Руки в волосах, мягко перебирающие пряди, – неожиданная нежность. Внутри словно раскручивалась пружина. Завтра. Завтра он переедет, и его война с коридором будет закончена. И с самим с собой тоже…***
Ханджи всегда стучала. Стучала и сразу заходила. Кто знает, какую интересную картину она сможет увидеть. И сейчас, открыв дверь, она застыла, наткнувшись на недовольный взгляд Эрвина. Но в Эрвине, как таковом, не было ничего интересного. А вот вид Леви, мирно спящего на плече у командира, действительно производил впечатление. Эрвин приложил палец к губам, беззвучно произнося: «Тшш». Ханджи тихонько вышла, прикрыв за собой дверь. Она видела и более пикантные сцены, и если бы Леви узнал об этом, то убил бы её. Ханджи прыснула в ладонь. Каким же капрал бывает все-таки милым, когда спит. И она рада наконец-то видеть его таким умиротворённым, впервые после той вылазки. Прошёл уже месяц, а Ханджи до сих пор помнит всё так, как будто это было вчера. Они должны были ждать подкрепление, пока Эрен сдерживал титанов. Куски камня летели во всё стороны, а уши закладывало от дикого рёва. Их было слишком много. Титан Эрена уже восстанавливался не так быстро, и стало ясно, что сейчас его просто порвут на куски вместе с человеком внутри. Идти туда без подкрепления было чистым самоубийством. Ханджи видела, как потемнело лицо у Эрвина, когда он отдавал приказ капралу и ещё группе бойцов выдвинуться на помощь Эрену. Видела и старательно отводила глаза, когда Леви отрывал свой шеврон и протягивал его Эрвину. Командир сам возглавил прибывшее подкрепление. «Выживших нет», – так докладывал посланный вперёд разведчик. Выживших нет. Об этом кричали разорванные куски тел и изломанные фигуры, усеявшие брусчатку. И всё же они успели. И это было чудом. Леви буквально вытащили из челюстей титана. Поломанный, словно кукла, весь в крови и слюне капрал – это было жуткое зрелище. И не менее жуткое – застывшая маска на лице Эрвина, когда он нёс его на руках. А после… Леви не терпел жалости и никогда не показывал свои слабости, но от Ханджи не могло укрыться, что капрал стал искать одиночества и огрызаться всякий раз, как она упоминала в разговоре Эрвина. Эти двое… Надежда и опора разведотряда. Они все знали свой долг и были готовы отдать свои жизни. Но когда кто-то, кого ты любишь, глядя тебе в глаза, посылает тебя умирать, это не так-то просто. Она улыбнулась своим мыслям. Вот же… любовь! Кто вообще говорит о любви между этими двумя ледышками. Скорее болезненная привязанность. Кто знает. Лично она в дела этих двоих лезть не станет.