Снулль

      ...Ты веришь во взаимность ноября? Никогда ранее не задумывался? Убей свои треволнения - болезнь благодушна и мудра: она не обходит стороной ни одного представителя человеческого рода.       Верю ли я? Та мне наплевать. Поэтому и захотелось спросить....       Ныне - лирика. Общественная обветшалость трамвая, куда из-за непреодолимой лени заглянул Одиоз в лице странного субъекта. Его путь только казался кратким. Почему? Он обратил внимание на сидящую рядом парочку, каких пруд пруди. В памяти вопиющей безвкусицей отметился "серебряный" браслет парня. На следующем оплоте остановочного безумия в лоно несчастий вошли три ужасные старухи. Запомнилась тоже только одна, которую впоследствии он и называет про себя Снуллем - пергидроль, химия, вульгарные старческие губы в каркасе алой помады и громадный несуразный "советский" нос. Ему не стоило даже извлекать наушники, дабы вникнуть в суть разговора клокочущих обителей авторитарного маразма. Правда, дело и не в этом. Его вновь охватило древнее омерзение к жизни, но в особенности - к старости. В очередной раз он расплакался внутри себя, закричал и истерически расхохотался над нелепостью себе подобных. В доказательство вышеизложенного - когда он покидал злополучную рухлядь, движимую электрическими ипмульсами, бросил беглый взгляд на парочку, именно - на девушку. И, улыбаясь, подумал, что она, дойдя до аналогичного возраста Снулля и ее товарок будет неотличима от них, тогда уже неисправимо покойных, в незыблемом принципе своего маразма.       Эти мысли развеялись, только он вышел из трамвая. И только правота и улыбка легким ветерком составляли ему компанию в его танце на вечерней улице.       Сейчас - точка повествования.       А Ноябрь таки хорош, мой друг. Запомни это.