сто восемьдесят градусов

- Они в пробке, - Кагеяма с подносом ‒ это зрелище не из частых. Или наоборот? Цукишима и не знает. В этом вся проблема. Он влюбился в этого придурка прежде, чем все хорошенько подсчитал. Как обычно бывает. А, наверное, так и надо. Настоящая любовь не поддается никаким подсчетам. - но скоро должны вернуться. Я пью только женьшень или каркаде, - на подносе стояло две обычные белые чашки. Из обеих шел вверх белесый пар. - так что, заранее извиняй. Сам-то Кей пил только биойогурт и, временами, шоколадное молоко (или кофейное) ‒ оно не такое сладкое, как банановое или, того хуже, клубничное. Вообще, он любил клубничный вкус, но в последнее время от него тошнит. Конечно же, Кагеяма знал об этом. Он знает Кея достаточно хорошо. Родители блондина не такие строгие, и он частенько бывал в доме семьи Цукишима, даже оставался на ночь. Но сегодня, одиннадцатый номер впервые сидит в комнате Тобио. Это волнует его до дрожи в коленках. Кей пожалел около пятидесяти раз, пока Кагеяма разбирался с напитками, что надел шорты. Черт бы с ним, ведь жарко было. Но сейчас тоже жарко. Жарко. Во всех смыслах. Жарко, когда Тобио рядом. Когда сидишь в комнате, которая пахнет им. Интимно, захватывает. Обжигая язык и пальцы, Кей выпивает чай залпом. Ничего так. Но горячий. Но что поделать ‒ Цукишима нервничает. Это пройдет только на следующий его визит сюда. Или не пройдет? Скажите, доктор. Все очень плохо? - Какая прелесть, король заботится о простолюдинах. Да, об этом Кагеяма тоже знает. О том, что Кей за этими колкостями скрывает океан смущения и море других, менее обидных слов. Что мешает Кею раскрыться, когда они так близко? Или это Тобио думает, что они близки, а на самом деле все не так? Но они… целовались. Это что-то, да значит. Значит… или нет? - Да пошел ты, чертов мегане. Тобио пил чай куда медленнее. Видимо, он и правда любит его. Пьет не торопясь, причмокивает иногда. Такой настоящий, такой реальный, такой близкий. Этот реализм распаляет Кея, без шуток. Но он делает вид, что подсел к Тобио ближе чисто случайно. Просто… воля случая? Так звезды встали? Что за бред. - Ты сказал, они возвращаются из театра? Тобио кивнул. Родители часто ходили на театральные постановки, еще чаще обсуждали за завтраком, что в Мияги актеры с гастролями приезжают слишком редко. Кей протянул что-то невнятное, похожее на "ясно". Комната до краев наполнилась чем-то странным и смущающим. Наверное. все себя так чувствуют, оставаясь с любимым человеком наедине. Тобио уже не раз чувствовал это, когда кроме них двоих в доме Цукишимы никого не оставалось. Это ‒ то самое уединение, которое настоящее. Без шанса быть пойманным. Без шанса быть услышанным. - На той дороге всегда километровые пробки. Моя мать несколько лет назад работала в том театре. Забравшись на большую кровать Тобио с ногами, Цукишима лег на колени своего парня и неодобрительно вздохнул ‒ его длинные ноги доставали аж до стены. Вероятно, если он будет спать здесь с Кагеямой, то пяткам будет холодно. - И на что ты намекаешь? Кей ничего не ответил, только смотрел на Тобио, не останавливаясь в этом. За окном плакали цикады, становилось все темнее и темнее. С такими темпами, придется просить родителей оставить Кея на ночь. Но это же… чревато. И оба это понимали. Цукишима был уверен, что только представится им, пока они в хорошем настроении, и пойдет домой. Был уверен… еще пять минут назад, что ничто не помешает его планам. Да, как же. Он совсем забыл, что Тобио способен свести его с ума за несколько секунд. Личный рекорд Тобио ‒ три. Кей не знает, сколько времени прошло на этот раз. Но он уже не хочет оставлять Тобио сегодня. Хочет касаться его и очень долго целовать. Целоваться с Кагеямой ‒ это что-то из разряда фантастики. То ли представить до сих пор тяжело, то ли слишком нравится, чтобы назвать это просто "классным занятием". Кагеяма подумал, что замечание о дороге, в пробке на которой стоит машина его родителей, это некое приглашение сделать с Кеем уже хоть что-нибудь. Брюнет приглашение с радостью принял, даже если те слова таковым и не являлись. Снял с Кея эти его очки и провел по обеим щекам пальцами. Нежно, медленно. - А вы, - Кей старается говорить спокойно, но не получается. Не та ситуация. В любом случае не получилось бы. Не с Тобио наедине. С кем-то другим, может, и да. Но Тобио прекрасен. Даже если это оскорбительно ‒ вот так думать. Настоящая любовь безжалостна. Она может перекроить тебя до неузнаваемости. Ты и сам себя не узнаешь, пройдет всего-то немного времени. А ты уже другой человек. - еще та задница, Ваше Высочество. Тобио усмехается. Да он и сам хочет как можно скорее поцеловать этого идиота, но сердце подсказывает, что вот здесь надо было немного подождать. Да-да, именно вот здесь. - Я хотел сказать, что ты медлишь. Кей поднялся с колен Тобио и приблизился к его губам, задел его нос своим носом, подсмотрел в этих синих глазах желание и сравнил его со своим ‒ одинаковое. Этого парня он тоже сводит с ума. Возможно, за столь же короткое время. Их горячее дыхание встречается друг с другом и соединяется в что-то общее. Им горячо, и они одновременно понимают, что веки тяжелеют. - Цукки… Кагеяма первый закрывает глаза. Цукишима слышит свисток, оповещающий начало. Целует сам ‒ нет, сначала просто прикасается к чужим губам, но все отлично, ведь мяч уже в его руках. Он неспешно атакует противника, но все в порядке, пока он уверен в себе. Пока он уверен в том, что знает, как Кагеяме нравится. Кей открывает сет, один-ноль, и кто знает, каким счет будет в конце. Но они точно знают, что возьмут тайм-аут, когда родители вернутся. Цукишима Кей ‒ первый друг Тобио, которого он представит родителям, так что есть возможность понимания мамой с папой его чувств. Те чувства Кагеямы сильны. Те чувства давят на Тобио, в основном приятно, но по ночам, когда все мысли только о Кее, а его самого рядом нет, хочется звонить Цукишиме или вылезать через окно и бежать до его дома, ночевать у порога и ждать, когда он выйдет. Вот такие безумные чувства. И с этим надо что-то делать. Надо ли? - Мама Кагеямы, папа Кагеямы. Я Цукишима Кей, и мне очень приятно познакомиться с вами. Кагеяма-кун зовет меня своим лучшим другом, но я не мог считать себя таковым без вашего одобрения. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне. Кагеяма улыбается вслед за родителями, которые дарят свои улыбки поклонившемуся Цукки. Они говорят, что очень устали, а поужинали в ресторане, так что сейчас пойдут спать. Говорят, что, если Тобио накормит чем-нибудь такого важного гостя, то Цукишима-кун может остаться на ночь. Мама говорит, что счастлива, если у Тобио есть такой лучший друг. Отец говорит, что не ожидал, с твоим-то характером, но тоже очень рад. А Кагеяма вспоминает тот день, когда решил заниматься волейболом, и ничуть не жалеет. Ведь если бы не решил ‒ не поступил бы в Карасуно. И не встретил бы Кея. Который изменил всю его жизнь. И если волейбол сделал это на девяносто градусов, то Цукишима на все сто восемьдесят.