You didn't tell the truth

С первого этажа дома доносились шум десятка мужских голосов и громкая музыка. Пять минут, на которые он отошел, уже давно прошли, и следовало вернуться к гостям, но что-то удерживало его здесь, в этой комнате, вдали от чужих глаз. Это был последний день его свободы, последний шанс почувствовать себя необремененным семейной жизнью. Ему всегда казалось, что вседозволенность в этот день сделает его счастливым, но почему-то сейчас он активно избегал общества друзей, уничтожавших драгоценные запасы алкоголя. И как ни странно, ему не нужны были девушки. Разве что только одна. Та, что никогда его не простит, никогда не забудет его предательства. Отвлекшись на мгновение от тяжелых мыслей, он услышал, как закрылась дверь в комнату, а после - тихие, невесомые шаги. Туомас не стал оборачиваться: ему было плевать, кто именно пришел промывать ему мозги. А между тем, неизвестный остановился прямо у него за спиной, и Туомас почувствовал его горячее дыхание на своей шее. "Невысокий. Или невысокая?" - пронеслось у него в голове, и в следующий момент на плечо легла тонкая рука. Все сомнения отпали. - Веселишься? - раздался шепот прямо у него над ухом. Она определенно встала на цыпочки. - Как видишь, - стараясь скрыть легкую дрожь в голосе, ответил он и накрыл ее ладонь своей. Тарья медленно обошла мужчину, встала перед ним и облокотилась на подоконник, еще сильнее сжимая его плечо. Несколько минут они просто стояли молча, стараясь не замечать боли в глазах друг друга. - Зачем ты пришла? - спросил Туомас наконец, не выдержав молчания и немого укора в ее глазах. - Проститься. Завтра ты женишься, и наши дороги больше никогда не пересекутся, - с печалью в голосе, которую не удалось скрыть, ответила она. Туомас опустил взгляд и сильнее сжал ее руку, переплетая ее пальцы со своими. - Ты винишь меня. За что? - едва осмелившись поднять глаза, спросил он. - За то, что ты не сказал мне правду о той ночи. Их взгляды встретились, и словно электрический разряд пробежал в душе у каждого. Та ночь была последней, и слишком больно было теперь вспоминать об этом. - Откуда ты знаешь, что я солгал тебе? - Я все вспомнила, Туомас. Вот только жаль, что слишком поздно. Тяжело вздохнув, Тарья подошла к нему практически вплотную. Его рука робко легла ей на талию, а через секунду Туомас почувствовал давно забытый вкус ее сладких губ. - Я не могла быть уверена в нас тогда, - продолжила она, разрывая поцелуй, - не могла быть уверена в своих чувствах к тебе, в том, что они настоящие. И ты не оставил мне шанса знать правду. - Прости... - прошептал он ей на ухо, крепче сжимая в своих объятиях. Невыносимо больно было слышать, что он ошибся, взяв вину на себя. - Уже ничего не исправишь, - ответила Тарья, прижимаясь к его груди. - Тебе нужно вернуться к друзьям, они устроили для тебя шикарный мальчишник. Она попыталась выскользнуть из его объятий, но Туомас лишь сильнее сжимал ее хрупкое тело, словно хотел раствориться в ней без остатка. - Мне не нужны друзья, когда рядом есть ты. Прошу, останься... Тарья подняла взгляд и осторожно заправила прядку волос ему за ухо. - Ты уверен в этом? - Я еще никогда не был так уверен в своих желаниях. В следующее мгновение он снова почувствовал ее горячий поцелуй на своих губах, сперва нежный, а затем жадный настолько, будто все десять лет она только и мечтала об этом. Ее пальцы забрались под футболку, и Томас окончательно потерял чувство реальности происходящего. Стянув футболку, она потянула его на кровать, где все и случилось той давней ночью. Руки потянулись к ремню, и в следующий момент джинсы упали на пол. Опрокинув Тарью на кровать, Туомас медленно стал расстегивать блузку, покрывая лицо и шею поцелуями. Торопиться не было смысла: впереди была долгая, хотя и недостаточная для того, чтобы вдоволь насладиться, ночь. Чуть приподнявшись, он взглянул на свою первую любовь, так и оставшуюся навсегда в его сердце. Пальцы потянулись к застежке бюстгальтера, а губами он стягивал бретели. Ее кожа покрылась мурашками, когда его губы опускались все ниже, и сладкие стоны невольно срывались с ее уст. Наткнувшись на плотную ткань джинсов, в обтяжку сидевших на бедрах, Туомас проворно стянул их с нее, а затем и последнее, что отделяло их друг от друга. Громкий стон удовольствия вновь сорвался у Тарьи с губ, когда двое наконец слились в единое целое, и только музыка, игравшая внизу, спасла их от осуждающих взглядов, обрушившихся бы на них следующим утром. Йоханна, свадьба, надежды родителей на внуков - все это было благополучно забыто. Сейчас не было ничего важнее ее горящих глаз и стонов, смятых простыней и разметавшихся по постели волос, выгнутой спины и ногтей, что оставляли на его коже глубокие царапины... *** Солнце лениво пробивалось сквозь занавески. Туомас не помнил, когда на первом этаже стихла музыка и друзья покинули дом, так и не дождавшись его. На узкой кровати рядом с ним мирно спала Тарья. Та самая Тарья, которую он любил. Говорят, что время беспощадно, но ему не удалось изменить ее. Не удалось ему и разрушить их любовь. Поправив прядь ее черных волос, Туомас сильнее прижал ее к себе. Сквозь сон она улыбнулась и прижалась щекой к его груди. Этой ночью ему наконец-то удалось сделать выбор, о котором будут жалеть сотни других людей, но только не он.