Слишком взрослая

– Пойдём, Клем. Нечего тут засиживаться, скоро стемнеет. Ли поудобнее перехватил рюкзак, попрыгал на месте, удостоверившись, что ничего не гремит, и легонько похлопал меня по голове. Не сказать, чтобы нужно было спешить, но ему виднее. Волей-неволей пришлось повиноваться. Старина Ли в последнее время сам не свой: после происшествия с Даком прошло уже около трёх месяцев с момента нашего ухода из группы, а бедняга всё ещё не может прийти в себя. Я его не виню: ужасно трудно, когда лишаешься поддержки близких и вся ответственность ложится на твои плечи, особенно в первое время. Вот и сейчас мой верный друг идёт впереди, припадая на левую ногу. Обычный поиск припасов в заброшенном доме обернулся падением со второго этажа, так как дом оказался далеко не пустующим. Он снова пытался меня защитить: когда мертвяки смогли выбить дверь из комнаты на втором этаже, где их запер какой-то умник, Ли сумел пробиться к лестнице, а сам был оттеснён толпой в чью-то спальню. Спасло его то, что под окном был навес, с которого он и прыгнул, расстреляв всю обойму. Пистолет он потерял при падении, так что настала моя очередь его защищать. Недавно при осмотре пистолета я с гордостью для себя отметила, что умудряюсь хранить его в отличном состоянии. Приходится заботиться о чистоте – эта штука единственное, что поможет нам, если мы окажемся в полном дерь... навозе, прошу прощения. Ли много раз твердил мне о необходимости соблюдений норм гигиены, чем напоминал мне папу. Они вообще во многом похожи: оба немного неуклюжие на вид, постоянно читают мне нотации и изо всех сил пытаются сделать так, чтобы я ни в чём не нуждалась. Я думаю, что они поладят, когда мы встретимся в Саванне, а мы несомненно встретимся. В вечерних сумерках Ли выглядит особенно печально – хромой и усталый ворчун как-то незаметно вытеснил из него того неуклюжего весельчака, вселяющего надежду во всех окружающих. В больших добрых глазах поселилась грусть, а по ночам я стала замечать, что мой друг стал разговаривать с кем-то во сне, клясться ему, что он не виноват. На вопросы мои он отвечал, что всё нормально и мне, вероятно, всё приснилось. Надеюсь, что старина выкарабкается из этого состояния, а я ему помогу, чем смогу. Чёрт, кто бы мне помог идти: ноги болят ужасно, мы уже третий час идём без передышки. Неожиданно Ли останавливается у края дороги, под большим уклоном ведущей вниз по холму, и жестом подзывает меня посмотреть. С вершины открывается отличный вид на ферму внизу. Широкий двор с хозяйственными постройками, небольшой зацветший пруд в отдалении и двухэтажный фермерский дом наподобие того, в котором жили Сент-Джонсы, только более запущенный на вид. И главное, ни одного ходячего на мили вокруг. – Кажется, мы нашли ночлег, малышка. Лучше, чем снова спать на дереве, а? – стараясь выглядеть бодро, подмигнул мне Ли. – Я уже не малышка, Ли. А дом выглядит довольно уютно. Терпеть не могу, когда он зовёт меня малышкой. За всё время скитаний мы со стариной Ли пережили столько, что у некоторых взрослых и на всю жизнь не наберётся. – Странно, раньше ты не была против, когда я тебя так называл, – как мне показалось, немного обиженно отозвался Ли, разглядывая строения впереди. – Просто привыкни, что я уже не ребёнок. Много изменилось с той встречи у домика. – И не в лучшую сторону. Ли вздохнул и двинулся вниз по дороге, даже не удосужившись обернуться. Нормально. Бедняге нужно побыть одному. Спустя четверть часа мы уже подходили к дому ферме. Двор оказался абсолютно безлюдным, ходунов мы также не нашли. Вид у фермы был не самый цветущий. Многочисленные дыры в ограждении и выбитые окна в доме свидетельствовали о том, что если в этих местах кто-то жил, то уже либо умер, либо свалил в поисках лучшей жизни. Хотелось верить, что нашёл. Несмотря на мои протесты, нам всё же пришлось проверить хозяйственные пристройки перед тем, как попасть в дом. Как я и говорила, никого мы там не обнаружили. Ну какому нормальному человеку придёт в голову держать орду разлагающихся трупов в амбаре? Никому, конечно. Зайдя в дом, мы также не заметили никаких следов людей: на всём был сантиметровый слой пыли, в кухне тихо шуршали тараканы, которых я поначалу немного испугалась, думая, что это ходун, а на стерильно-чистом коврике у входа напрочь отсутствовали следы грязи. Обычно выжившие не утруждают себя такими мелочами, как мытьё ботинок, так что это хороший знак. Обстановка была небогатая, позариться мародёрам было бы не на что. В новом мире никому не нужны кипы старых книг на полках и плетёные кресла-качалки. Все шкафчики и холодильник, однако, были обшарены на совесть. Ли уже подбирался к выходу на чердак, когда там кто-то приглушенно кашлянул. Я тут же последовала за Ли, держа ствол наизготовку и прислушиваясь к шуму. – Может, показалось? – шепнул мой товарищ, тревожно глядя на провал вертикальной шахты, к которой была приставлена лестница. – Не думаю. Надо проверить. Я подошла к старой шершавой лестнице и, стараясь не шуметь, стала подниматься на чердак. Ли попытался было остановить меня но, напоровшись на мой решительный взгляд, отступил. Если уж я решила взрослеть, то надо делать всё, как и старшие. Когда я поднялась, то надолго застыла на месте, стараясь привыкнуть к темноте. В затхлом помещении летали причудливые мушки пыли, совершающие немыслимые пируэты. Одинокое оконце было заколочено и не давало лучам света проникнуть в мрачную громаду чердака. На ветру поскрипывала доска, сиротливо повисшая на одном гвозде. Может, и правда почудилось? За тонкой деревянной перегородкой кто-то тихо-тихо всхлипнул. Несмотря на многие часы тренировок с Ли, ладони всё равно взмокли, рукоятка пистолета стала скользкой. Стараясь побороть оцепенение, я пошла на звук, к которому теперь добавился тихий надсадный кашель. Поудобнее перехватив оружие, я тихо пошла вперёд, стараясь не выдать себя скрипом досок. Что там может быть? Или кто? Ходячий? Едва ли, он бы уже давно попытался выйти. Быстро обернувшись, я проверила, что Ли идёт следом. Я, конечно, не могу быть уверена во всём, но с ним мне намного спокойнее. Несмотря на то, что мы оба сильно изменились, он мне по-прежнему как родной. Так, а вот и вход. Аккуратно заглянув, я тут же отшатываюсь обратно, негромко охнув. Ли заходит следом и, увидев тоже самое, вполголоса матерится, забыв о запрете. В углу небольшой каморки сидит девочка лет двенадцати, бессильно привалившись спиной к стене. Светлые волосы, перемазанные кровью, прилипли к голове. Тёмно-серая болоньевая жилетка так же вся вымазана кровью. Судя по почти чёрному, мерзкому оттенку – не её. Руки плетьми повисли вдоль тела, вокруг запястий виднеются следы от наручников. Спальник, на котором сидит незнакомка местами порван, наполнитель разбросан вокруг. Что здесь произошло? Не желая больше гадать, я зову девчонку. Никакой реакции. Если бы ноздри не подрагивали время от времени, я бы подумала, что она уже мертва. Оттеснив меня от прохода, Ли направился к несчастной. Сев рядом на корточки, он снова тихонько позвал её. Снова безуспешно. Та лишь тихо вздохнула, даже не открыв глаз. Ли поднёс жилистую руку к её лбу. – Горячая. Не надо быть врачом, чтобы стало ясно. У неё жар. Взяв её за руку, Ли достал зажигалку и чиркнул пару раз. Тусклый свет осветил плечо: бледная кожа была изуродована следом от укуса, от которого змеились тёмные сети вен, по которым лениво, но упорно пробивала себе путь к мозгу заражённая кровь. Тут же отойдя назад, Ли обернулся на меня и посмотрел своим фирменным пронзительным взглядом. – Клем, ты знаешь, что надо делать. Настало время перехода от теории к практике. – О чём ты? – ответила я, отказываясь верить, что об этом мне говорит тот же человек, который твердил, что убивать – плохо. Это неправильно. Совсем не хорошо. Я не буду этого делать. Мысли путаются в голове, мозг лихорадочно перебирает варианты развития событий. – Она тут давно, – продолжал мгновенно преобразившийся Ли. – Девочка вот-вот обратится. Мы оба прекрасно знаем, что будет дальше. Ты же сама хотела стать взрослой? Это очень нелегко, но ты должна уметь делать подобные вещи. – Ты хотел сказать убивать? Убивать ходячих я умею, а людей не хочу. Я знаю, что и ты тоже. Почему-бы нам просто не заблокировать чердак? А, может, и вовсе уйти? – С надеждой спросила я, всё ещё пытаясь внушить себе, что всё это бредовый сон. Молча подойдя к окну, Ли пару раз ударил по стеклу локтем. Стекло жалобно звякнуло, а из получившегося отверстия было видно, что снаружи уже стемнело, а по крыше замолотил ливень. – Тут кругом болота. Мы отсюда не уйдём. Ты была на болотах ночью в ливень? Я вот был, и не рвусь повторять подобное приключение. И с мертвецом в одном доме я спать не буду. – Вспомни Дэнни и Эндрю. Я не хочу повторения той истории, как и ты идти на болота. – Это другое, – поперхнувшись, прохрипел Ли. – Они хотели нашего мяса. Девчонка тоже захочет. Я знаю, что это тяжело, но, как бы банально это ни звучало, ты должна. Похоже, что по-другому уже не будет. Я должна. Просто должна. Чем раньше научусь, тем быстрее приму это как данность. Палец сам ложится на спуск, рука дрожит, но пока держится. В прицеле появляется изможденное лицо девочки. Она страдает, я должна ей помочь. Помог бы кто-нибудь нам, когда придёт время. Тебе нужна такая помощь? Ты должна. Это – твой долг. Сделаешь это – не сможешь спать спокойно. Сделаешь это – повзрослеешь. Ты же этого хотела? Палец сам опускается обратно на скобу. Не такой ценой. У людей из Сэйв-Лотс не возникло бы колебаний, они бы убили тебя. Спустишь курок – уподобишься им. В голове как будто бы колокол бьёт, мысли беспорядочно носятся, пытаясь сбежать от звука. Ещё чуть-чуть и они разобьют черепную коробку. Пошло оно. – Клем... – Ли кивает на девочку. Пошло оно. Холодеющие пальцы сжимают рукоятку, побелев от напряжения. Катись оно всё к чёрту. Чердак огласило эхо выстрела, отдачей сильно толкнуло руку, в нос ударил пороховой дым. Не издав ни звука, первая моя жертва затихла в углу. Вот она, цена взросления. – Мне жаль, девочка моя, – человек, которого я считала своим другом, присел рядом и смахнул с моей щеки слезу, случайно покатившуюся по щеке. Я же молча отщёлкнула прозрачный магазин, пересчитывая боезапас. Рука сама отталкивает невольного мучителя. Без сил рухнув на колени спиной к Ли, я лишь пытаюсь отстраниться. – Ничего страшного, я просто пытаюсь понять. У меня ещё есть патроны, чтобы разобраться в себе. Мне не нужна твоя помощь. Я уже взрослая. Слишком взрослая...