Господин лесных дорог

Бледный месяц медленно плыл по усыпанному звездами небосводу. Отмечая начало нового года. Эйлдар шумно выдохнул и растрепал пятерней темно-русые волосы, а на его запястье звякнули многочисленные обереги. Где-то внизу тихо всхлипнула старая нянечка, парень спрыгнул с подоконника и зашторил окно, пряча за плотной тканью бледный диск полной луны. Небольшая комнатушка погрузилась в темноту, свеча уже давно потухла, догорев до конца. Юноша забрался на кровать и на ощупь поискал прикрепленный к изголовью старый ловец снов, который он еще ребенком помогал мастерить нянечке. Эйлдар помнит, как маленькими пальчиками пытался нанизывать на оленьи жилы костяные бусы, как со старшим сыном Логреном собирал по лесу разбросанные перья, а после крепил их к ловцу. Теперь же этот ловец выполнял скорее функцию украшения, чем защиту от плохих снов и мыслей. Три зимы назад старый кот Одноухий погрыз ивовые прутья и оленьи жилы. Риара хорошенько всыпала старому шкоднику и советовала выкинуть уже ненужную вещь, заменить другим, только юноша не спешил прибегать к этому совету. Ловец снов был единственным напоминанием о добром Логрене, который исчез прошлым летом. Мужчина ушел на охоту и не вернулся. Искали его всем селением, да не нашли, словно сквозь землю провалился. Эйлдар проводит пальцами по костяным бусам, уже выцветшим на солнце и утратившим первоначальную яркость, касается пыльных перьев. Завтра ночью он покинет этот дом и это селение, чтобы попытаться найти Господина лесных дорог. Никто не возвращался обратно, ступив на лесную дорогу первой безлунной ночью лета. Теперь же ему выпал жребий. Риара плачет вторую ночь, горестно смотря на своего воспитанника по утрам. Нянечка поседела на собрании, когда старейшина и шаман объявили его имя. Эйлдар пытался утешить старушку, да все старания были тщетны. Видно, судьба у нее такая: терять самых близких людей. Сначала на охоте ее муж угодил в звероловную яму с врытыми в дно кольями, после в голодную зиму умерли ее младшие девочки и средний сыночек, и вот Логрена не стало. Эйлдар совсем не помнит своих родителей. Из рассказов нянечки он знает, что те погибли в страшную грозу, когда утром ушли собирать ягоды и спрятались под деревом, в которое угодила молния. Риара с радостью забрала его на воспитание. Она и Логрен стали ему настоящей семьей. А теперь и его черед покидать эту добрую женщину. Юноша вешает обратно ловец снов и, решившись, идет к двери. Старая ступенька скрипит под ногами, когда он в темноте аккуратно спускается вниз. Нянечку он находит возле очага. Сгорбившаяся фигура женщины заставляет болезненно сжиматься сердце, Эйлдар присаживается рядом с ней и крепко обнимает ее, делясь крохотными остатками тепла. Держа в ладонях ее дрожащие руки, юноша жалел, что не может забрать у нее всю горечь и боль. Рассвет они встретили у потухшего очага, сидя в обнимку. Юноша старался не двигаться, чтобы не разбудить нянечку и дать ей выспаться. Он старался не думать о предстоящей ночи и встрече с Господином лесных дорог. Лучше приятное небытие, чем горькая, но, правда. Никто никогда не видел его, и не знает, чего следует ожидать от этого создания леса. Некоторые твердят, что его не существует, а выбранные жребием юноши и девушки просто блуждают по лесу и умирают, так и не найдя дорогу назад. Кто-то бы сказал, что это жестоко отправлять в первую безлунную ночь лета беззащитных молодых людей в лес, там ведь обитает множество хищников. Но лес за это жертвоприношение давал защиту от гиблого болота, что раскинулось за лесом и с одной стороны почти подобралось к черте. Если ночью он не отправится в лес, то утром уже первые дома на окраине будут утоплены. Одна жизнь в обмен на сотню. В дверь осторожно постучали, но Эйлдар даже не шелохнулся. Постучали еще раз уже настойчивее и опять, не получив ответа, ранний гость подергал ручку, пытаясь открыть дверь, но тщетно: добротный дубовый засов сидел крепко в пазах. Юноша аккуратно уложил нянечку на лавку и, укрыв пестрым льняным полотном, пошел смотреть, кого это с утра пораньше принесло. На пороге обнаружился шаман со своей ученицей. Мужчина неловко переминался с ноги на ногу, когда Эйлдар недовольно морщась, впустил в избу утреннюю прохладу. - Тебе, как Выбранному, нужно начать подготовку к дороге, - голос у шамана хриплый, видно долго до этого не разговаривал, - я должен нанести ритуальные рисунки, чтобы защитить тебя от хищников, пока ты не попадешь к Господину, - мужчина нахмурил свои седые брови и не отводил серьезного взгляда. Его ученица нервно теребила кончик, переброшенной через плечо, косы, и старалась не смотреть на юношу. Все знали, что Ашэсай никогда не участвовала в жребии, Соррель не позволит своей единственной ученице сгинуть в лесу. - Нам нужно пройти в избу, Эйлдар, - у Ашэсай звонкий, как ручей, голос и невероятно красивые глаза, похожие на летнее грозовое небо. – Риара спит? - Уснула после первых петухов, - нехотя отвечает Эйлдар, пропуская незваных гостей внутрь, обереги на запястье звякнули от резкого движения. От этого звука вздрогнул Соррель и еще раз наградил его внимательным взглядом белесых глаз. Шаман словно весь был выцветшим и бледным. Седой, хмурый и худощавый, его от слишком сильного ветра шатало, и старейшина иногда шутил, что так и унести его может. - Снять браслеты придется. Их защита тебе больше не нужна, Господин не даст тебе пропасть. - Вы его видели, Соррель? – Эйлдар ведет их в большую комнату, не желая будить нянечку. - Да, видел, и ты узнаешь Господина, когда увидишь. Ничего более сказать не могу, - шаман принял из рук ученицы баночку из темного стекла, - раздевайся. Эйлдар решивший выпить воды, подавился и закашлял, услышав окончание фразы. Юноша покраснел и изумленно уставился на мужчину, Ашэсай подмигнула и улыбнулась. - Рубашку сними, остальное можешь оставить, - добродушно ответил Соррель, крутя в руках баночку, - Ашэсай, принеси воды. Девушка недовольно поджала губы, но возражать учителю не стала. Эйлдар снял рубашку и, аккуратно свернув, положил ее на лавку. - Что дальше? - Садись ко мне спиной, и не двигайся ни при каких обстоятельствах, - шаман достал небольшой кинжал и открыл баночку. Комнату наполнил запах лесных трав и ягод. Юноша выполнил то, что от него требовалось, и напряженно замер. Сначала по спине прошлись холодные пальцы Сорреля, а после острый кончик кинжала прочертил ломаные линии, слегка царапая кожу. Шаман начал что-то неразборчиво шептать, повышая голос на каждом новом витке или изгибе невидимого рисунка. Запах трав усилился, и непонятная тяжесть поселилась в теле юноши. Теперь было сложно сосредоточиться на мыслях или чувствах. Резкая и сильная боль на мгновенье отрезвила разум, но с каждым новым вдохом тяжесть возвращалась. Эйлдар не заметил, когда вернулась Ашэсай, и теперь девушка сосредоточенно выводила что-то на его предплечьях вымазанными в чем-то красном пальцами. Ученица шамана ловко стянула с запястья обереги и отшвырнула их в другой конец комнаты. Соррель с каждой минутой все больше бледнел, но странную песню не прекращал, замазывая густой зеленной мазью нанесенные им же раны на спине молодого парня. За стенкой Риара накрывала на стол, иногда стирая непрошеные слезы дрожащей рукой: ее мальчика, ее опору ничего уже не спасет. Эйлдар же не заметил, как уснул. Соррель едва держался на ногах, когда закончил вырисовывать последний виток рисунка, Ашэсай успела подставить свое плечо, чтобы учитель не упал. Риара вошла в комнату, услышав, что песня прекратилась, и сразу же бросилась к своему мальчику. Погладив крепко спящего Эйлдара по голове, старушка накрыла его старой, уже успевшей полинять, шкурой. Шаман старался не смотреть этой женщине в глаза, чувствуя вину перед ней, но сделать он ничего не мог, в этот раз жребий пал на ее мальчика. - Идите кушать, Соррель, вы едва на ногах держитесь, - Риара поцеловала Эйлдара в щеку и поспешила помочь Ашэсай. – Пойдемте, не будем мешать мальчику, пускай отдохнет. Добрая хозяйка не пожалела еды для незваных гостей и, усадив их за стол, начала суетливо расставлять чашки для горячего чая с веточками малинника. Соррель незаметно для Риары подлил ей в питье успокоительное. - Эйлдар проспит до ночи, когда он проснется, все раны уже заживут, - заговорил шаман, когда женщина уже отпила половины напитка, - я утром попробую узнать его судьбу. Возможно все будет хорошо, а может и нет. Не буду давать тебе ложную надежду. - Учитель, вам же нельзя так часто использовать силу! – Попыталась возразить Ашэсай, но взгляд учителя заставил ее замолчать. Глаза шамана всегда ее пугали. Родители ей говорили, что раньше он был черноволосым и зеленоглазым, а сейчас от смоляной черноты ничего не осталось, в волосах серебрилась седина, а глаза, словно молоком залиты, едва угадывалась светло-зеленая радужка и зрачок. Девушка опустила голову, пряча горькую улыбку. Ей тоже когда-то придется стать такой и нести тяжелое бремя силы всю жизнь. Не посчастливилось родиться в месяц красноликой луны. - Спасибо, Соррель. – Риара сложила руки на коленях, - надеюсь, мой мальчик достоин жизни. Больше они не разговаривали, завтракая в молчании. Шаман покинул чужую избу, когда смог сам держаться на ногах, и неуверенной походкой двинулся к своему дому, изредка все же поглядывая на застывшую в дверях женщину. Много слов так и остались недосказанными.

***

Ночь была темной и безлунной, лишь огни миллиардов звезд горели на небосводе. Эйлдар неспешно двигался к лесу, запоминая открывающуюся взору картину. Ночной лес и пугал, и завораживал своей необыкновенностью. Он тянул к себе, манил своими тайнами и волшебной силой. В одной тонкой льняной рубашке было холодно, но шаман запретил брать с собой накидку из заячьих шкурок. Колеблясь несколько мгновений, юноша все же ступил за черту леса. Тропинка не давала ему шанса свернуть не туда, что бы заблудится, она появлялась будто из ниоткуда. Вот он шел к густым зарослям лещины, и тропинки там не было, и словно по чужому желанию, она вновь проскальзывает под его ногами. Поиграв так немного с тропинкой, юноша больше не сворачивал с пути. Он не боялся, его вело любопытство. Возможно, это действие того горького зелья, что ему принесла перед выходом Ашэсай и заставила выпить. Эйлдар тогда только успокоил рыдающую нянечку и был благодарен девушке, когда она просто выгнала его за двери и сама взялась успокаивать Риару. Слезы любимой нянечки были для него тяжелым ударом, а после пришел шаман и, не дав времени на прощание, повел его за черту селения. Странное шуршание начало раздаваться в глубине темного леса, но Эйлдар не стал останавливаться, а наоборот побежал в сторону звука. Его вело туда, и ветки деревьев, что казалось, вот-вот сильно оцарапают лицо, исчезали, так и не прикоснувшись к нему. Выскочив на круглую полянку, с мертвым деревом на краю, Эйлдар остановился, переводя дыхание. Бежать ему пришлось далеко, и последние рывки он делал из чистого упрямства. Парень нагнулся и уперся руками в колени, учащенно дыша. Шорох и шуршание раздались вновь, и юноша, подняв лицо, замер, рассматривая того, кого все считали Господином лесных дорог. Это было странное существо. Первое, что бросилось в глаза человеку - это торчащие со спины отростки, напоминающие рога, они были оплетены паутиной, и капельки росы, словно бусы, были нанизаны на паучьи нити, сами ткачи свисали вниз, едва не касаясь чешуек на хвосте. Второе - это абсолютно белые глаза, похожие на глаза шамана, но у Сорреля были едва видны и зрачок с радужкой, а у Господина этого не было. Его длинные волосы, развивал ветер, они были перехвачены необычным цветком, как заколкой где-то в середине своей длины. Уши, что напоминали оленьи со странным рисунком на концах, дергались от каждого далекого уханья сов или шороха листьев. Больше всего Эйлдара смущали и немного пугали зияющие дыры в теле этого существа. Сквозь них можно было разглядеть множество круглых разноцветных камешков. Там были синие, алые, пурпурные, желтые, розовые, оранжевые, черные, зеленые, голубые, золотые камешки, и еще множество таких цветов, которых юноша никогда не видел. Он долго не шевелился, позволяя себя рассмотреть и, казалось, что с интересом наблюдал за живым человеком. - Насмотрелся уже? – Этот мелодичный голос, так похожий на музыку, не мог принадлежать обычному человеку, и Эйлдар, наконец, осознал, что перед ним Господин лесных дорог. - Простите. – Смущенно пробормотал юноша, кланяясь существу. – Меня зовут Эйлдар. - Я знаю. Ведь я тебя выбрал. – Видя, как недоверие загорается в карих глазах мальчишки, он позволил себе легкую улыбку. – Никакого жребия нет. Есть только мой выбор, который озвучивает шаман. И в этот раз испытать судьбу предстоит тебе. - Я должен буду выполнить какое-то поручение? - Нет. Ты должен будешь лишь поверить. – Господин подзывает его к себе рукой, и Эйлдар успевает заметить блеск какого-то украшения на ней, но отвлекшись на слишком тонкие и длинные пальцы, он теперь не может понять, что именно там было. – Эйлдар, тебе стоит лишь довериться своему сердцу и ответить на один простой вопрос. Только учти, у тебя всего лишь одна попытка. - А если у меня не получится то, что станет? – Эйлдар не мог не задать интересующий вопрос, да и возможно, он все же сумеет получить ответ. - Ты больше никогда не покинешь лес, став его частью, мечты не умеют уходить. Подойди ближе. – Говорит Господин лесных дорог, видя, что юноша остановился на середине пути. - Мечты? Существо не ответило, а кончик его длинного змеиного хвоста нетерпеливо постукивал по земле. Эйлдар остановился возле него у мертвого усохшего дерева. Все же шаманское горькое зелье было не таким простым, как думалось. Страх, который сейчас должен был его сковывать, не давая думать и двигаться, отсутствовал. Была лишь легкость и уверенность в том, что все верно, так и должно быть, боятся нечего. Он не испугался даже, когда Господин взял его за руку и, обвив хвостом, притянул поближе к дереву. - Скажи, оно еще может дать плоды? – Господин кладет его руку на иссохшую кору, накрывая сверху своей. – Только говори то, что велит твое сердце, а не разум. Кора под рукой была шершавой, и казалось, надави сильнее и рассыплется трухой, дерево натужно скрипело от каждого порыва ветра. Оно было мертвым, но все же Эйлдар чувствовал, что оно может ожить, начав жизнь заново. - Оно бы дало плоды, но слишком трухлявый ствол. Вот если бы как-то можно было направить на новый росток, что в будущем и принесет плоды, имеющиеся теплые огоньки жизни, - Эйлдар повторял слова, что просто возникали в голове, не думая об их значении или смысле. - Великолепно. А как создать такой росток знаешь? - Юноша отрицательно качает головой, и Господин позволяет улыбке скользнуть по губам. - Значит, тебе придется остаться, чтобы вырастить это дерево заново. Я ждал этой ночи много лет, наконец мы пробудим лес от долгого сна. - Холодные губы касаются виска, и Эйлдар вздрагивает понимая, что пока он обдумывал свой ответ, Господин успел его обнять. - Почему у вас такие дыры в теле, и почему не бьется сердце? - Я такой раз в месяц, когда лунный свет не питает меня силой. Завтра я буду другим, как и ты, - острые зубы вонзаются в правое плечо, но юноша не может вскрикнуть от боли - стальные кольца змеиного хвоста крепко сжимают, не давая сделать вздоха. Когда перед глазами темнеет, он перестает сопротивляться и падает в вязкую темноту, успевая услышать последние слова Господина. - Утром у тебя тоже не будет сердца, но теперь у тебя долгая жизнь. Меня зовут Саэллат, Эйлдар, и отныне ты такой же пленник леса, как и я. Там, у черты леса, шаман заводит новую песню, и Саэллат садится под мертвым деревом, устраивая голову своего нового союзника на кольцах хвоста. Безлунная ночь все еще стелиться над лесом, а Господин радуется, что очередная разноцветная человеческая мечта не стала его частью. У него и так тело полно этих мертвых надежд и глупых мечтаний, и больше их у него не будет. Когтистая рука осторожно перебирает темно-русые волосы. Когда Эйлдар полностью переменится, то он будет больше и крупнее его. Сказывается возраст смерти, а пока змеиный яд медленно отравляет юношеское тело, принося не только смерть, а и нечто большее.