Citric cud

— В настоящее время теория дифференциальных уравнений представляет собой трудно обозримый конгломерат большого количества разнообразных идей и методов. Но используемая нами формула Ньютона-Лейбница является довольно-таки несложной для понимания и удобной для рассчета определенных интегралов. Прижухшие за партами старшеклассники были похожи на большеглазых уставших сурикатов. Брайан вздохнул, пытаясь уловить хотя бы тень мысли на лицах своих юных подопечных. Ребята лишь переглянулись и, подражая манере преподавателя, тяжело вздохнули вслед за ним. Все устали. День близился к вечеру. — Окей, — Мэй взглянул на настенные часы и отряхнул ладони от меловой пыли, — домашней работы не будет. Хорошо отдохните на выходных. Всем спасибо за урок. Можете быть свободны. Аудитория наполнилась благодарным шуршанием. Спустя два десятка прощальных фраз Брайан бежал вниз по лестнице, перекинув через плечо ремень увесистой сумки с тетрадями. По влажному асфальту, постепенно набирая силу, шелестел ливень. Дойдя до поворота, Мэй остановился под козырьком автобусной остановки и, зябко переступив с ноги на ногу, попытался восстановить сбившееся дыхание. Мир был отрезан плотной серой завесой. В легкие порывисто врывался запах дождя. Свежий, приятный, с едва различимым хрустальным отзвуком… Брайан взъерошил влажные волосы на затылке, не без доли удовольствия вдохнув прохладный воздух. Если бы запахи имели цвета, то запах дождя был бы ярким ультрамариновым… Темная тень прочерчивалась сквозь водянистую непроглядную вуаль. Мэй улыбнулся, поправив ремень потяжелевшей сумки на насквозь промокшем плече, когда до него донесся терпкий запах сигарет. Ливень начинал слабеть. Пустив окурок в полет до лужи, Тейлор отдал Брайану свой раскрытый зонт и, потянув брюнета за руку, зашагал по озябшему от стылой влаги тротуару. Временами переходя на бег, Роджер дурашливо перепрыгивал с лужи на лужу и подставлял ладони поредевшим дождевым каплям. Едкий запах табака сменился чем-то игриво-цитрусовым. Запрявляя за ухо постоянно выбивавшуюся русую прядь, Роджер теребил «собачку» на молнии расстегнутой косухи и всю дорогу до общежития трещал без умолку, лишь изредка, на несколько секунд, прерываясь, чтобы надуть матовый пузырь из лимонной жвачки. Брайан улыбался и, болтая в руке давно закрытым зонтом, шагал следом по блестевшим сталью лужам. В воздухе не было и нотки привычного сизовато-лилового запаха сигарет. Лишь ультрамариновый и искристый желтый — запах лимонной жвачки. — Чая бы сейчас, горячего. Или грога, — прохрипел Тейлор прислонившись спиной к давно не штукатуренной стене у двери. — Чая, — ища ключ от комнаты в кармане куртки, усмехнулся Мэй. Дождевые капли, срывавшиеся с длинных волос Роджера, моросили по дощатому крашеному полу. Уловив в голосе Брайана оттенок заведомого отказа от похода в бар неподалеку, Тейлор хмуро надул из жвачки бледно-желтый небольшой пузырь. Не дожидаясь дальнейших препирательств, Мэй оглянулся по сторонам и, упершись рукой в стену, накрыл своими губами губы Тейлора. Он ошибался. Жвачка была лаймовой. — Я не собираюсь тухнуть там… блять… со Стаффелом! — сердито воскликнул Роджер, случайно стряхнув пепел себе на колено, — Тем более, смысл нам репетировать без тебя?.. На ходу отпивая чай из большой керамической кружки, Брайан насмешливо косился на недовольного Тейлора и одной рукой застегивал рубашку. — Хорошо. Но при условии, что ты… Поспешно затушив окурок в пепельнице, Роджер соскочил с кухонной табуретки и побежал в комнату одеваться. -…что ты не будешь меня отвлекать, — себе под нос пробормотал Брайан, проводив взглядом задницу Тейлора в трусах электрической салатовой расцветки. Положив подбородок на три тома «Анатомии растений» и прикрыв один глаз, сквозь просвет между стопками Роджер наблюдал за Мэем, заставившимся по самую макушку математическими справочниками с материалом к урокам и учебниками для предстоявшего семинара по звездным скоплениям и черным дырам. — Серьезный такой, — тихо прошептал Тейлор, положив ладони под подбородок. Брайан смущенно улыбнулся. Спустя две минуты лукавых переглядок, Мэй снова напустил на себя деланно-строгий вид и решительно отгородился от Роджера еще одной стопкой книг. Пожилая дама-библиотекарь тихо хмыкнула и смерила блондина скептическим взглядом из-под толстых стекол очков. Тейлор выпрямился и сконфуженно закрыл книгой горстку сигарет, сложенных наподобие колодца. Прихваченная с собой тетрадь по латыни заметно похудела, живописно рассыпавшись по столу бумажными самолетиками. Роджер откинулся на спинку стула и, опустив руки вниз, раскачивался взад-вперед, отсутствующим взглядом сверля стеллаж с книгами напротив. Брайан вздохнул, с глухим хлопком закрыв справочник, и встал с места, подойдя к Тейлору. — Пойдем… — тихо шепнул он, потянув Роджера за локоть. Оживившись, тот покорно зашагал в широком проходе между двумя рядами полок. Пару минут спустя, Брайан свернул к дальнему стеллажу с японской поэзией и аккуратно прижал Тейлора к полкам, предусмотрительно приложив палец к своим губам. — Я молчу, молчу… — тихо шепнул Роджер, улыбнувшись, и послушно вжался спиной в стеллаж. Брайан ухмыльнулся и поцеловал Тейлора в светлую бровь, от век и скул подбираясь к губам. Роджер открыл глаза и медленно разорвал поцелуй, стараясь не издать ни единого звука в дышавшем шелестом страниц «храме тишины». Сердце шкодливо-боязно билось в груди, в глазах мерцали искорки. Пальцы Мэя слепо расстегивали нижние пуговицы на рубашке Роджера, почти бесшумно потянули молнию джинсов вниз. Волосы Брайана пахли морозной мятой, а кожа — терпким миндалем. Если бы запахи имели цвета, то запах Брайана был бы серебристо-ментоловым и темно-бордовым. Тейлор беззвучно поставил Мэю засос на нежной коже шеи, а затем тот опустился на колени. Главное не застонать, хотя уже так сильно хочется… Брайан. Перед ним на коленях. Его прикосновения сквозь тонкую ткань трусов. Несколько десятков человек в огромном читальном зале. Кровь начинает стучать в висках. Роджер судорожно выдохнул, вцепившись пальцами в полку позади себя. Сосредоточиться, например, читая корешки ближних книг… «Феаг», «Метафизика», «Критий»… «Домоводство. Все для женщин»? На полке с древнегреческими трактатами? От неосознанно крепкой хватки пальцев на бедрах, скорее всего, останулся синяки. Губы Брайана прокладывали путь из влажных поцелуев от дорожки темно-русых волос к каждой подвздошной кости, спускаясь ниже. Думать о чем-нибудь отвлеченном… На завтра опять передали дождь. Он не предупредил Тима о том, что не придет на репетицию. На следующей неделе нужно закрыть зачет по патанатомии. Прохладные пальцы Мэя скользят по его горячей плоти, вскоре уже влажный и теплый кончик языка провел по набухшей пульсирующей венке, оставив прохладную дорожку на коже. Где-то далеко хлопнул о поверхность стола увесистый фолиант. Роджер стиснул зубы и замер, осторожно запустив пальцы в копну мягких кудрей. Тело прошибла мелкая дрожь. Он ловил яркие вспышки за закрытыми веками. Храм тишины все также мерно шелестел ветхими страницами, когда Брайан начал двигаться, а дыхание Роджера стало прерывисто сбиваться. Ночи позднего мая были совсем не по-летнему прохладны. Роджер пустил в высокую звездную темноту рыхлое облако дыма и, привычно промазав окурком мимо асфальта в горшок с геранью, прикрыл оконную створку. — Ты скоро? — спросил он, задергивая потрепанные шторки. — Не думаю. Ты иди, ложись, я потом приду. Тейлор подошел к письменному столу и наклонился к Брайану, разглядывая графики и таблицы в тетрадях. — Я могу чем-то помочь? — едва слышно произнес Роджер, коснувшись губами его уха. Брайан только прикрыл глаза, устало улыбнулся и покачал головой. Комната была окутана таинственным светом настольной лампы, придававшим всему теплый золотисто-медовый оттенок. Наверное, это был самый любимый цвет Мэя. Это был цвет их с Роджером вечеров. Об этом подумал Брайан перед тем, как выключить в комнате свет.