Ну, здрасте, дедули

      На улице постепенно светлело, небесное светило окрашивало небосвод алым. Но чёрноволосый юноша, вытянувшийся на кровати, не замечал яркий огненный диск, выходящий из-за облаков, укрывших горизонт. Он был полностью погружён в чтение. Если бы какой-то легилимент проник в его лохматую голову, то сразу бы поспешил вынырнуть из его мыслей, заработав мигрень. В голове юноши крутились различные вопросы начиная с «Почему найденное яйцо не соответствует размерам из книги?» и заканчивая «Почему это Слизерин возомнил, что тоже имеет право им тоже манипулировать, как и другие весьма „любимые“ родственнички?»       Гарри был не один в комнате. Нет, из ныне живущих один, но вот картину он считал равной себе. Возможно, кто-то другой посчитал бы это за психическое расстройство, но в жизни Поттера разговаривающая картина в статусе друга была далеко не самым странным эпизодом.       Сначала девушка, изображенная на картине, хотела расспросить Поттера о том, куда это он ушёл ночью, хлопнув дверью, но, увидев название книги, которую сама когда-то читала, всё поняла, так как никогда не была глупой.       В комнате было тихо, время от времени слышался шорох от перелистывания страниц и тут в звонкой тишине раздалось громкое урчание желудка. Поттер машинально посмотрел в окно, пытаясь таким образом определить время. Было где-то часов шесть. Интересно, сколько он уже не спит?       — Добби, — Поттер сам удивился своему приказному тону, — принеси мне поесть, до завтрака в Большом зале ещё долго.       — Хорошо, хозяин, — длинноухий эльф исчез из комнаты.       Поттер перевёл взгляд на задумчивую девушку и улыбнулся, как только она посмотрела на него. Почему-то он чувствовал себя неловко из-за ночного скандала. С тихим хлопком появился эльф с завтраком. Он вручил Гарри поднос с едой и также тихо исчез из комнаты.       Юноша взглянул на еду. Эльф приволок ему яичницу с беконом, а также кружку с ещё дымящимся какао и овсяное печенье. Взяв в руки столовые приборы, он принялся за еду. Когда тарелка опустела и Поттер положил на неё вилку, то они чудесным образом исчезли. Гарри тут же потянулся за кружкой с какао и вдохнул аромат.       Раньше, когда он еще не знал, что он волшебник, ему не часто приходилось пить этот нынче любимый им напиток, он мог довольствоваться лишь созерцанием того, как Дадли вливает его в свое ненасытное брюхо, но здесь, в Хогвартсе, он мог пить его сколько захочет, что не могло не греть душу.       «Вот интересно, откуда только Добби об этом узнал?»       Он сделал маленький глоточек и немного задержав его во рту, медленно глотнул, наслаждаясь вкусом. В этот момент его ногу свело судорогой и Гарри от неожиданной боли упустил кружку. Горячая жидкость обожгла кожу через брюки и он вскочил на ноги, стаскивая с себя прилипшую ткань. Кожа на бёдрах покраснела и слегка припухла, и Поттер тихо чертыхнулся.       Он посмотрел на изувеченную лодыжку, которая снова начала болеть. Рана уже слегка затянулась и начала рубцеваться, но в общем нога выглядела омерзительно, в засохшей крови и кровоподтёками под кожей. Скинув на пол и рубашку, он, припадая на раненую ногу, поковылял в душ, чтобы ледяной водой успокоить воспалённую кожу и поставить новый компресс на рану.       Ледяные струи, соприкасаясь с красной кожей, приносили огромное облегчение, но вот рана от холода только разнылась, и теперь он ломал голову над тем, какая боль хуже, от ожогов или от заклятия. Так как рана на лодыжке угрожала начать кровоточить, он вылез из душа. Оставшиеся без холода бёдра вновь зажгло огнём, но лодыжке полегчало. Проклиная всё на свете, он призвал плавки, дабы лишний раз не смущать Белинду. Она, стоило Поттеру зайти в комнату, покачала головой, то ли соболезнуя, то ли говоря, какой он растяпа.       Одеться оказалось сущей мукой, каждое соприкосновение ткани с кожей было невыносимым, казалось, что ноги превратились в одну сплошную рану. Скрипя зубами, кое-как натянув джинсы, он достал затесавшуюся в присланные рубашки футболку и быстро надев её, поковылял к Снейпу, надеясь, что тот даст ему противоожоговое зелье.       Почему к Снейпу? Потому что, как он успел сделать вывод благодаря карте, мадам Помфри ещё не было в школе, как и некоторых других учителей.       Парень медленно брёл по коридорам со скоростью беременной улитки. Когда он шёл и не задумывался о боли, то она словно утихала, но стоило о ней вспомнить, как начинался его маленький персональный ад. Какой бы сильной не была боль, он только крепче сжимал зубы, так что на скулах ходили желваки.       Он подошёл к двери, ведущей в личные апартаменты декана Слизерина и настойчиво забарабанил в неё. Ему было откровенно плевать, что профессор может спать, ведь он, Гарри, должен был срочно получить зелье. Стоять становилось все труднее, и он сел на пятую точку, облокотившись на противоположную от двери стену.       От мысли послать Добби к профессору с сожалением пришлось отказаться из-за легко узнаваемых гербов, красующихся на тунике домовика.       «Что ж, придётся поступить по другому».       — Добби, — он дождался, чтобы появился эльф, — принеси мне перо или что-то в этом роде. У меня на тумбочке лежит.       Эльф послушно принёс перо, и Поттер вспомнил МакГонагалл и чудный предмет, ею же и преподаваемый. Выудивши нужное заклинание из памяти, он трансфигурировал перо в обычный мяч для тенниса. Его «шедевр» получился почти таким, как оригинал. Гарри сел поудобнее и начал методично бросать мячиком в дверь, а тот отскакивал от неё прямо ему в руки. Как же он был рад, что коридор был не слишком широк.       Это увлекательное занятие отвлекало его от боли и одновременно успокаивало нервы, принося удовольствие его садистской стороне характера. Удар за ударом, стук-стук, эхо разносилось по всему этажу. Тук-тук, когда же он выйдет? Стук-стук. Мячик долетел до двери в тот момент, когда она открылась, и брошенный со всей силы снаряд попал не ожидавшему подлянки Снейпу в живот, заставив того скривиться.