Птенец

Ёруити еще помнит, как длинные черные прядки мужских жестких волос – впрочем, почему мужских? почти мальчишеских! – путались между своими холеными пальцами. Она тогда их задумчиво перебирала, а все перед глазами плыло, как в вязком, прилипчивом сне - взгляд глаз с кошачьими зрачками был расфокусирован, в голове вились клубком вязальным спутанные мысли. Грубые, рваные движения, смятая, скомканная постель. А еще - какое-то ощущение дежа-вю. Голова мальчишки лежала на ее груди – он тяжело, прерывисто дышал, словно только-только вынырнул из воды, и она слышала, как в идиотском, рваном ритме стучало его сердце. Она снисходительно улыбалась, подставляя щеку для робкого, детского поцелуя – пока только щеку. А он дрожал и был похож, пожалуй, на пойманного в клетку птенца. Он глухо стонал, гладил ее спину цвета молочного шоколада, с золотистым отливом, кусал губы. «Я люблю вас, госпожа Сихоин! Очень люблю», - шептал он, а она довольно усмехалась: «Хорошо, хорошо, Бьякуя». Мальчишка был простым мимолетным увлечением, никак не больше. Мальчишка был податливой, как пластилин, мягкой игрушкой. «Госпожа, вы меня любите?». «Да, конечно». А он такой доверчивый. Сколько ему, 16?.. Мальчишка, влюбленный во взрослую женщину! Жаль мальчишку, жаль глупого птенца, но вот обуздать себя, сделать что-то не получается – сознание и разум катятся в тартарары. Жить – ради прихотей, ради желаний, ради похоти. Жить и быть королевой жизни, не отказывая себя ровно ни в чем. «Запретна сделка с дьяволом, но сила у меня в руках» - Ёруити не дура, она ведь прекрасно знает, какие слухи ходят о ней в Готей-13. Чертовка, покорительница мужчин, роковая женщина – у госпожи Сихоин десятки имен, и словно девять кошачьих жизней, сплетенных разом в один клубок. Ее ненавидят, и она прекрасно знает, за что. Их связь была мерзкой, липкой, сладкой, едва ли не отвратительной: рваные, страстные поцелуи во все лицо, подобные, пожалуй, укусам; скомканные объятья где-то в коридорах Готей-13; жесткие кровавые полосы, оставленные на его спине ее ногтями, сухие губы с трещинами и извечным привкусом ржавой, солоноватой крови; вязкая пелена перед глазами; посеченные пряди волос меж ее холеных пальцев. Мальчишка ей не нужен, но стоит только взмахнуть пальцем – он пойдет за ней, пойдет куда угодно, хоть в Ад, хоть в Тартар. У мальчишки есть юность, и она уже не может остановиться. Дороги назад нет, мосты горят, и все ломается, как карточный домик. Разум летит в тартараты. Холодные губы на его шее, солоноватый, горький запах его одеколона. Он краснеет, она хохочет, проводит ладонью по бледной, тонкой коже, оставляя после себя словно удар током – юный Кучики вздрагивает, как от удара по лицу; глупый, маленький птенец, полюбивший кошку и попавший в ее когтистые объятья. «Госпожа, вы меня не оставите?», - словно что-то внутри его трескается и разламывается на две части; он спрашивает хрипло, с надрывом, почти со слезами. Она смеется и вовлекает его в очередной безумный, горький поцелуй. Жаль мальчишку-птенца, но ни дороги назад, ни иного пути нет. Уже поздно оборачиваться, только смотреть вперед и идти дальше. Жизнь – в движение, а она – королева жизни. «Нет, дорогой… Ты для меня все». Янтари глаз устало мерцают в полутьме, женщина-кошка утыкается холодным носом в грудь мальчишки, а тот вздрагивает нелепо краснеет; она слушает, как в рваном, бешенном ритме стучит его сердце о ребра, даже не смотрит, как он целует ее плечи и ключицу. На душе становится липко, сладко, пошло, отвратительно тяжело – Ёруити почти до ржавой крови закусывает блеклые губы и отворачивается. И почему она так любит молодость?..