Pestis Eram Vivus ...

В Доме, на удивление, невыносимо душно, а ведь еще только начало мая. Македонский жмется к холодной плитке, чтобы хоть как-то охладиться. Капли крови, визуально никак не вписывающиеся под цвет пола, не дают забыть о случившемся. Впрочем, как и порезы на нежной коже юноши. Мак не плачет, давно привык не делать этого. Только тихое шипение сквозь зубы едва нарушает мертвую тишину. «При жизни был твоей бедой…», - дрожащие губы произносят снова и снова зазубренную давным-давно фразу… Волк не показывает острые клыки другим, тем более Сфинксу, ведь репутация славного парня в глазах товарища – для него все. Найти врага для такого, как он, тоже не составляет труда. Слепой всегда был, есть и будет его проблемой. И лицо, обычно имеющее безразличный вид, в определенные моменты искаженное отвращением, забавляет Волка. Но благодаря дьяволу есть слово «мало» и слово «еще». И невозможность навредить врагу в присутствии друга бесит Волчье сердце. Нужен кто-то еще. Македонский. Всегда был отрадой, с самого начала. Просыпаясь этим утром, падший ангел и подумать не мог, что сегодня «сбрасывание пара» зайдет так далеко. И угораздило же кого-то оставить неподалеку пустую бутылку… - Ты мне отвратителен, ты в курсе? – Волк подходит медленно, как охотник к жертве; в руке – осколок бледно-зеленого цвета. Мак похож на птенца, который будто забит в угол гнезда и сейчас будет съеден. - Не я… Это не я тебе… - Заткнись, - стекло упирается в горло, и рыжеволосый нервно сглатывает. – Хотя… Глупо убивать тебя сейчас. Рано еще. Волк трясет головой, пытаясь убрать отросшую до безобразия челку с глаз, и настойчиво хватает пальцами свободной руки парня за подбородок. - Смотри на меня, - Македонский послушно повинуется, чувствуя, как кровь приливает к его голове. – Ты же не заревешь опять, как девка? Молчание. - Убить – я тебя не убью, но урок преподать стоит… - юноша проводит осколком по пылающей щеке Мака, оставляя красную полоску крови. - Пожалуйста, не надо. Больно, - ангел вцепляется дрожащими пальцами в клетчатую рубашку Волка, но тот лишь фыркает, возвращая парня в прежнюю позицию. - Не забывай, кто здесь главный, - брюнет старательно выводит какой-то символ на запястье Македонского, и капли крови одна за одной падают вниз. Рыжеволосый глядит на все еще трясущуюся руку, разбирая выцарапанную букву «В». - И не забудь нашу любимую поговорку. Ты же помнишь ее? – темно-алые глаза горят от удовлетворения, от одного вида пойманной добычи. - «При жизни был твоей бедой, умру – возьму тебя с собой».