Список

Мы прожили вместе не так уж долго, каких-то семь месяцев и даже не успели завести что-то более-менее общее - животное или растение. Что могло бы мне впоследствии напоминать о нем. Детей у нас априори быть не может, мы оба одного пола. Хотя это и не спасало от недопониманий или мелких скандалов. Помню, что в тот день, последний день, я убирал в нашей спальне, Женька в этом плане вообще палец о палец не ударит. Стирка, готовка, подметать, мыть пол - это все слишком для него. После развода с женой он нанял себе домработницу, ну а когда появился я, то необходимость в ней отпала сама собой. И не сказать бы, что я был против или мне что-то не нравилось, но заботу и мой труд он совсем не ценил. С другой стороны он работал и приносил доход, а я учился. Мы вдвоем решили, что пока я могу отдохнуть и посвятить себя написанию диплома, а после выпуска уже и устроюсь. Женька шутил, что, как только у меня будет оплачиваемая работа, он тоже сможет отдохнуть пару месяцев. Но с его трудоголизмом это звучало, по меньшей мере, смешно. Он любил задерживаться на работе, свои командировки и динамику. Мне нравилось заботиться о нем – готовить ужин, а потом смотреть как он ест, выдавать по утрам накрахмаленные рубашки, получать скользящие благодарные поцелуи, ждать с работы, искать его ключи. Казалось, так я становлюсь нужнее, полезнее и незаменимее. Так я больше люблю его. А он, возможно, понимает это. Я выметал из-под кровати пыль, перебирал вещи в шкафах и даже залез в тумбочки. Потом моя уборка добралась до верхних ящиков шкафа. Огромного заказного громилы с раздвижными дверцами и зеркалом. В этом зеркале я мог видеть себя, когда занимался с Женькой любовью или приводил себя в порядок утром, только проснувшись, со взъерошенными волосами и заспанными глазами. Иногда через это зеркало я смотрел на Женьку, когда он отворачивался от меня после ссоры и читал книгу или просто смотрел в стену. Через это зеркало мы ловили взгляды друг друга, еле заметно улыбались, уже оттаяв и могли помириться буквально через пару минут. Я любил это зеркало. Я любил Женьку. И теперь я определенно об этом жалею. Сверху на меня упала коробка, больно заехав по голове, так, что я даже крякнул и чуть не упал со стула. Содержимое ее разлетелось по всей комнате. Фотографии яркими кляксами расположились на простыне. А тетрадь в твердом переплете лежала под табуреткой. Возможно, я бы даже не стал спускаться сразу за ними, но взглядом выхватил, что на фото был мой Женька, почти на всех, и не один. Я поднял первую попавшуюся. Женька и молоденький брюнет с наивными голубыми глазами. Женька и блондин со смешным каре и пухлыми губами. Женька и еще один брюнет. Блондин. Русый. Снова блондин. И еще. Еще. Еще. Всего их было что-то около двадцати, но самое странное, что я тоже был среди них. Фото, где Женька и я праздновали Новый год в Карпатах. Я смеялся и кормил его с ложки сливками с бананом, Женька облизывал губы. Мы только начинали встречаться и были безумно счастливы, как и все остальные незнакомцы на этих фото. Их улыбки кололи мне глаза, как и женькино сияющее лицо. Влюбленное. Счастливое. Я поднял тетрадь. Ладонями огладил черную матовую поверхность. И тогда у меня даже и мысли не возникло оставить все как есть. Собрать фото, запихнуть их в коробку и не смотреть больше, не лезть глубже. Не видеть. Забыть. Я сел на постель, открыл тетрадь и сразу же удивился. Там не было дневника или мемуаров, хотя Женя и не вел бы ничего такого, и уставился в ровный ряд имен. Список. Иногда с фамилией, иногда без, но под номером. 1, 2, 3, 4 и так далее… Было много мужских имен, хотя и женские мелькали, я перелистнул страницу и еще одну, пока не нашел себя. 64. Саша Ворошнов. Обед чуть не попросился наружу. Но меня поразило даже не это. Не то, что моё имя там было. Я не был дураком и сразу понял, что это за список. Что это за фото. И почему я тоже в их числе. Весь воздух из моих легких забрало то, что на мне список не заканчивался. «68» номер я лично не знал, но много слышал о нем от общих знакомых. «70» был одним из моих друзей, хотя я уже сомневался, что этот человек мне друг. «73» был наш новый сосед по лестничной клетке. А за ним шли еще и еще до «81». Первой мыслью было: "невозможно". Но… мне просто не хотелось верить. А стоило бы. Со всеми этими людьми спал мой обожаемый Женя. Возможно, на фото попадали только те, кто с ним спал дольше одной ночи, но я не хотел там быть… В этой коробке. Сомнительная честь. С методичной жестокостью я разорвал все фото на мелкие кусочки. А потом еще и еще. Пока они не стали похожи на конфетти. Не хотелось думать, говорить, дышать. Я просто убрал всю эту мерзость от себя. Обрывки фото, тетрадь, из которой выдрал листок со своим именем, сложил в коробку, закинув на самый верх, достал чемодан и начал упаковывать в него себя. Свои мечты, свои ожидания, свою любовь. Тот самый лист до сих пор у меня, как напоминание. Как символ того, что я слишком много от него ожидал и верил беспрекословно. Что я любил и хотел будущего, которого не могло быть без верности и уважения. Что я был глуп и даже больше. Самый настоящий идиот. Больше никогда…