фик шестой

Иногда Роман замечает, как Дин тянется к его волосам, но останавливает себя на полпути. Иногда Роман ловит на себе его странные взгляды, при которых хочется оттянуть ворот рубашки, так как становится невероятно душно, но Рэйнс редко ходит в рубашках. Роллинс только улыбается в бороду, когда друг спрашивает его о странном поведении Эмброуса и уходит, тихо посмеиваясь. Оставляя Романа в еще более озадаченном состоянии, чем до момента, когда тот задал свой вопрос. Дин старается быть рядом. Дин старается касаться его, поддерживать все предложения Рэйнса об их досуге после выступления. И, даже когда самому Эмброусу нестерпимо хочется в бар, он отправляется в их номер и проводит время с Сетом и Рэйнсом за просмотром прошедшего матча и разбором ошибок. Рэйнсу нравится, когда Дин рядом. Это он понимает спустя несколько дней после того, как впервые обратил на странности в поведения друга. И он почти не удивлён, когда немного нетрезвый Дин проводит кончиками пальцев по его татуированной руке, заворожено разглядывая рисунок. Мелкая дрожь, что проходит по телу Романа, оседающая покалыванием на кончиках его пальцев, немного удивляет, но дискомфорта не приносит. Роллинс вновь хмыкает и, сославшись на какие-то дела, уходит из комнаты. Рэйнс слышит, как хлопает входная дверь, но всё его внимание приковано к тому, как Эмброус, словно в замедленной съемке, склоняется над его предплечьем и ведет кончиком языка там, где только что были его пальцы. Дин смотрит Роману в глаза. Его собственные, в полумраке гостиной, горят каким-то странным, волнующим огнем. Татуированная кожа очень чувствительна. Роман чуть передергивает плечами от приятных ощущений и ему хочется, чтобы этот язык оказался на его груди. Рэйнсу всегда нравилось, когда любовницы касались его груди губами или языком. Любовницы. Это слово, словно вспышка в мозгу, отрезвляет того и Роман вскакивает на ноги, яростно смотря на Дина. Эмброус смотрит из-под полуопущенных ресниц, жадно облизываясь, раздвигая ноги. Он чуть сползает по дивану, откидывая голову на его спинку, выставляя на обзор свою шею. Роман сглатывает непонятно откуда взявшийся ком в горле, видя, как двигается кадык Дина, когда тот в очередной раз облизывает свои губы. Тихий стон, сорвавшийся с его губ, окончательно выбешивает Рэйнса. Тот делает пару шагов в направлении дивана и упирается в него коленями, становясь меж ног Эмброуса. Дин лениво окидывает его жадным, похотливым взглядом и, подавшись вперед, утыкается носом в пах Рэйнса, с наслаждением втягивая запах того сквозь плотную ткань джинс. У Рэйнса стоит. Еще не до конца, но это дело пары минут. Сам Рэйнс тяжело дышит. Он сжимает и разжимает кулаки, не зная, что предпринять и стоит ли оно того. Эмброус решает всё сам. За них обоих. Он трётся кончиком носа о член Романа сквозь ткань, руки его тем временем расстёгивают пряжку ремня, пуговицу и тянут зиппер вниз. С довольным урчанием Эмброус лижет лобок Рэйнса, приспуская джинсы на бедра, чуть прикусывая чувствительную кожу. Роман сжимает зубы, чтобы не застонать в голос. Он также сжимает кулаки, надеясь, что это позволит ему не сорваться и не натянуть этот довольно улыбающийся рот на свой член. Дин не торопится. Он вытаскивает внушительный член из плена джинс и вновь жадно тянет носом воздух, облизываясь, задевая кончиком языка чувствительную головку. Рэйнс оказывается на вкус чуть солоноватым и Дин не может сдержать полувсхлипа-полустона, когда принимается посасывать бордовую от прилива крови плоть. Он закрывает глаза и полностью отдается процессу, наплевав на всё, что происходит вокруг. Ему давно хотелось этот член. Ему вообще давно хотелось облизать всего Романа, зарыться пальцами в его волосы и касаться этого ахуенного тела. Сначала было страшно, что Роман просто даст пару раз по роже, потом желание переселило страх, а потом это самое желание переселило весь здравый смысл. И сейчас Эмброус только что не урчит, получив желаемое, и жадно, дюйм за дюймом, впуская в свою глотку член интересовавшего его столько времени мужчины. Рэйнс все также стоит — напряженный, тяжело дышащий, не знающий, что делать — задвинуть резко и глубоко, заставить взять сразу и на всю длину, или же позволить Дину самому решать, как сейчас действовать. Мысли о том, что происходящее может быть неправильным и что делать потом остались где-то на задворках сознания, и все, что сейчас интересовало — жадный рот и покрасневшие губы, растянутые вокруг его члена. Дин помогает себе рукой, понимая, что без подготовки и без практики, он просто не сможет взять его целиком. Захотелось взглянуть на Романа. И Эмброус, открыв свои глаза, чуть приподнял голову, не выпуская члена изо рта. Он продолжает сосать, двигая головой вверх-вниз, при этом наслаждаясь тёмным, тяжелым взглядом Рэйнса. Ноздри того раздуваются при каждом вдохе, мелкая дрожь сотрясает его тело, и Дин был уверен, что Роман этого не замечает. С пошлым звуком Дин выпускает член из своего рта. Похоть и удовольствие в глазах Рэйнса сменяет ярость. Но Эмброуса это не останавливает. Он поднимается с дивана и оказывается почти вплотную к Роману. Повернувшись к нему спиной, он вжимается своим задом в пах Рэйнса и чуть трётся. Роман кривится от слишком ярких и не совсем приятных ощущений, когда жесткая ткань диновых штанов проезжается по чувствительной коже члена. Эмброус делает полшага вперед и расстёгивает свои джинсы, приспуская их до колен, забирается на диван, опираясь руками о спинку. Повернув голову, он умоляюще смотрит на Рэйнса. Роман размышляет недолго. Да и о чем думать, когда тебе предлагают себя так откровенно, жадно, немного испуганно. И ведь Эмброус действительно боится отказа. Роман это понимает, как только его ладони ложатся на округлые ягодицы и Дин облегченно выдыхает, упираясь лбом в скрещённые перед собой руки. Роман разводит ягодицы в стороны и трёт кольцо мышц большим пальцем, надавливая и проникая внутрь. Тело Дина покорно принимает его и Рэйнс радуется предусмотрительности любовника, который был чист и смазан, растянут и готов для него. Ибо сам Рэйнс не смог бы сейчас тратить время на поиски смазки и подготовку. Слишком уж хотелось внутрь, по самые яйца. Внутри Эмброуса оказалось горячо и влажно. Не сравнить с женскими прелестями, но Роман был уверен, что задница Дина примет его так же хорошо, как и любая баба принимавшая Романа до этого. Сплюнув на большую ладонь, размазав слюну и естественную смазку по своему члену, Рэйнс надавил головкой на сжимавшуюся в предвкушении дырку. Эмброус под ним застонал, но голову от рук так и не оторвал, лишь прикусывая кожу на одной из них и чуть подаваясь назад, словно говоря, что готов, не надо нежничать. Роман и не стал. Одной рукой придерживая себя под головкой, он направил свой член внутрь, второй же, вцепившись в сочное бедро, потянул Эмброуса на себя. Дин под ним закричал, когда Роман вошел резко и сразу до конца. Эмброус дёргался, пытаясь уйти от проникновения, но его крепко держали уже за оба бедра, не давая возможности слезть с члена и лишить такого тугого, жаркого удовольствия. Рэйнс не дышал или ему казалось, что нет. Он уткнулся лбом куда-то меж лопаток Дина и пытался не начать двигаться, чувствуя, как напряжен под ним любовник, как того потряхивает от боли. Роман тряхнул изрядно отросшими волосами и подумал о том, что Дин сам этого хотел. Хотел, чтобы с ним не нежничали, чтобы его выдрали. И, что самое главное, чтобы это был именно Роман. И, чуть прикусив кожу на шее того, он принялся двигать бедрами. Он не стал брать бешеный темп. Он двигался резко, короткими движениями, словно кобель, покрывавший сучку. Да Дин ею и был. Рэйнс потом разберет свои мысли и доводы по этому поводу, но Эмброус был сейчас именно сучкой. Отличной, жадной, горячей хреновой сучкой. И все это было для Романа. Эмброус же под ним тихо всхлипывал, но подавался назад, встречая каждый удар бедер Романа своими, чуть вертя задом и сжимаясь внутри именно тогда, когда любовнику этого и хотелось. Рэйнс приподнялся со спины того и смачно ударил ладонью по бледной ягодице. Дин вскинулся, сжался совсем уж хорошо и протяжно застонал. Второй удар был не менее неожиданным и не менее сильным. Дин выгнулся, поворачивая голову и встречаясь взглядом с безумным взглядом Рэйнса. Тот двигался более резко и еще более яростно, почти не выходя. Дин потянулся к нему, но Рэйнс чуть отшатнулся. Он не собирался целоваться с другом, а тем более с мужиком. Хотя мысль о том, что он этого друга-мужика сейчас трахает воспринималась более нормально. Но поцелуи это же для женщин, да? В глазах Эмброуса промелькнуло что-то такое непонятное Рэйнсу и тут же исчезло, он отвернулся и вновь уткнулся лицом в свои руки и это, по непонятной причине, разозлило Романа. Захотелось вытрахать всё то дерьмо, что скопилось в голове Дина. Захотелось, чтобы он вновь повернулся и смотрел на него, Романа. Захотелось забыть стоящий под веками разочарованный взгляд голубых глаз. Пожалуй, так Роман не орал и на ринге. Содрогаясь всем телом, казалось, влипая своими бедрами в задницу Эмброуса, Рэйнс кончал бурно и долго, чувствуя, как трясется в немом оргазме Дин. Роман повалился рядом на диван. Он тяжело дышал, член, почти опавший, в смазке и сперме, пачкал джинсы. Дин рядом заворочался, поднялся на подгибающиеся ноги и скрылся в душе. Рэйнсу показалось, что он что-то упустил. Что-то важное, но думать не получалось, было слишком хорошо. Между ними почти ничего не изменилось. Последующие несколько шоу прошли также отлично, слажено, командно. Только вот странные взгляды пропали. Эмброус больше не смотрел, не пытался коснуться. Это озадачивало не только Рэйнса, но и Роллинса, Тот попытался выспросить, что произошло, но Дин отмахнулся и ушел пить с другими участниками шоу, оставляя друзей вдвоем разбираться с промахами на матчах и разработками новых трюков. К Роману с вопросами Сет не полез. Спустя еще пару недель Рэйнс застал полуголого Эмброуса в раздевалке, разговаривающего с Батистой. И то, как Дин на него смотрел, то, как он буквально облизывал взглядом татуированное тело Дэйва, выводит Рэйнса из себя. Он готов убить соперника и сейчас это не игра, какую можно наблюдать на вечерних шоу. Сейчас всё серьезно. Батиста хлопает Дина по плечу и выходит, кивком головы здороваясь с Романом. Тот отвечает также, на автомате и, как только за участником шоу закрывается дверь, он притискивает Дина к стене. Тот напряженно и непонимающе смотрит на друга. Все тело натянуто в ожидании атаки, но Рэйнс лишь хватает его за влажные вихры на затылке и целует. Собственнически, жадно, зло. Вгрызаясь в губы Эмброуса со всей ненавистью и ревностью. Дин под ним расслабляется, его ладони неуверенно ложатся на бедра Романа и он прижимается чуть ближе. Просто подставляясь под этот яростный поцелуй, не пытаясь перехватить инициативу, не пытаясь доминировать или вести. Он улыбается. Задорно, чуть нервно, но глаза его вновь горят и это радует Романа больше, чем уже произошедший секс. — Убью, — почти ласково шепчет ему на ухо Рэйнс, не сильно, но весьма ощутимо, сжимая ягодицу Эмброуса своей большой ладонью. Тот лишь довольно кивает и принимается вылизывать татуировку на плече любовника.