Быть человеком

Его не самая большая, но уютная каюта давно перестала быть таковой. С тех пор, как не стало Эллен, Сол катился вниз, под откос. Бутылка виски снова была сжата в руке, как спасательный круг, который удерживает его от того, чтобы не завыть от боли, рвущей душу и сердце. Да, железный полковник Тай - вовсе не такой, каким он казался большинству. Все знали неуживчивого старпома, который мог послать по матушке любого, не стесняясь своего лексикона. Многие считали его черствым, бездушной сволочью, машиной... и он ведь и был той треклятой машиной! Он был сайлоном, который "включился" совсем недавно. Старый друг, Билл, не мог поверить, ища ему оправдания. Но ведь от себя-то не убежишь. Верно, полковник Тай? О том памятном разговоре двух уже не друзей ему напоминал синяк на скуле, который адмирал оставил на его лице в порыве ярости и гнева. Но физическая боль все равно не могла притупить душевную, а бутылка уже его и не спасала. - Кого там черт несет? - пьяно гаркнул Сол, кое-как выбираясь из кресла и, пошатываясь, идя к двери. За порогом оказался Ли. Еще один Адама, чьи фамильные гены так и перли, напоминая полковнику "Старика". - Нам надо поговорить, дядя Сол, - да, все верно - так и нужно: Адама всегда привык брать быка за рога и начинать с самого важного. "Дядя Сол" - это что-то забытое, из прошлого, к которому нет возврата, которое осталось за спиной, позади, ностальгирующе бередя раны, давя на сердце. - Разве чертов тостер может быть твоим дядей? - он пьяно ухмыляется, но все же пропускает Ли к себе. На полу валяются несколько пустых бутылок, а пока еще полная стоит на столе возле одинокого стакан. Теперь полковник пьет в одиночестве: свою жену он убил, а лучший друг от него отвернулся. Две самые большие потери в его долбанной никчемной жизни! - Ты не тостер, дядя Сол, - снова упрямство настоящего Адамы, и Ли проходит в каюту, прикрывая за собой дверь. Он ожидал, что застанет старпома именно в таком состоянии, и покосился на бутылку виски. - Плеснешь и мне немного? - Зачем? Решил уничтожить пойло, чтобы мне меньше досталось, что ли? - Сол снова усмехается, однако все же достает второй стакан и наливает в него немного янтарной жидкости. - Зачем пришел? - стакан уже перекочевал в руки Ли, и тот немедленно пригубил напиток. - Хороший виски, дядя Сол, - Адама одобрительно качает головой и делает еще глоток. - Я пришел поговорить. - Тебя "Старик" прислал? - взгляд единственного глаза полковника становится уж слишком подозрительным. Что это? Игра? Тонкий тактический ход? Почему же сам Билл тогда не явился к нему? - Он не знает, что я тут. Я пришел поговорить. Сам, - Ли делает ударение именно на это "сам", чтобы еще раз расставить все акценты. - Окей. Ну говори, раз пришел, - Сол наливает себе еще одну щедрую порцию и залпом выпивает почти половину, даже не чувствуя вкуса напитка и не ощущая градусов. Наверное, он уже почти у самой черты, когда запойный алкоголизм становится нормой и образом жизни. Но подобное его теперь мало волнует: он потерял все и всех, ради кого еще сдерживался и пытался выстоять на краю своей личной пропасти. - Дядя Сол, вам надо помириться с отцом, - Ли совсем не так планировал начинать разговор, но отчего-то вся заготовленная речь рассыпалась, будто карточный домик, стоило ему зайти в каюту старпома. - Все сказал? - на этот раз в его голосе нет тех едких искорок, которые ему так свойственны: сейчас в нем вековая усталость. Полковник чувствует себя дряхлым морально, не готовым снова и снова покорять высоты, предпочитая и дальше катиться вниз. Так проще. Особенно, когда уже некого терять. - Отец отойдет. Он поймет, что ваша дружба намного дороже всего этого, - почему-то именно сейчас такие правильные слова кажутся слишком неуместными, режущими по-живому, заставляющими вспоминать. А ныне вспоминать Сол Тай не любил. Воспоминания несли горечь и боль, сплошным потоком обрушиваясь на него и унося в то прошлое, где он сам хоть что-то значил для себя, где близкие были еще рядом. - Дерьмо собачье! Не хрена тут понимать! Какая еще дружба может быть между адмиралом и гребанным тостером? - полковник распаляет сам себя, одним глотком допивая порцию виски в своем стакане и наливая себе еще. Напиться и забыться - это главное, чего ему сейчас хочется. Малодушный поступок, который призван спасти его от самого себя. Но в глубине души Сол понимает, что как раз от себя-то ему и не сбежать. - Ты не тостер, дядя Сол, - в который раз повторяет Ли и также залпом допивает свое виски, чтобы снова подставить стакан. Старпом молча наливает ему еще, не ехидничая на этот счет, как было бы раньше. И эта разительная перемена начинает пугать младшего Адаму. - А кто же я по-твоему? Человек, что ли? - он фыркает и качает головой, отпивая еще, снова не чувствуя вкуса. По-хорошему ему вообще не стоило открывать дверь. И вот теперь он вынужден вести этот непонятный разговор с мальчишкой, который мнит, что знает поболее взрослых. Глупости и блажь! Ни черта он не знает! - Да, дядя Сол, ты человек, ты лучший друг отца, - Ли снова кивает и снова пьет. Разговор уже почти в тупике, и он не знает, как действовать дальше. С самого начала затея не казалась ему такой уж умной и легкой, но по-другому Адама просто не мог. - Ни черта не человек! Тостер! Тостер, который грохнул свою жену за помощь таким, как я! За помощь ради меня! Да что ты вообще можешь в этом понимать, щенок?! - Сол все же срывается, а голос почти переходит на крик. Внутри все горит огнем и вовсе не от виски. Раны снова кровоточат, как будто все случилось буквально минуты назад. Воспоминания, от которых не спрятаться и не сбежать, которые сковывают по рукам и ногам, которые тянут на самое дно его личного темного омута. - Ты поступил, как человек, дядя Сол. Плохой или хороший - не мне судить, но именно как человек, а не машина. Ты не тостер и никогда им не станешь. Хотя бы потому, что тостеры не могут столько пить, - Ли смотрит прямо на него и чокается с ним своим стаканом. Полковник на несколько мгновений замирает в недоумении, а потом вдруг заразительно смеется. Его смех какой-то резкий, с надрывом, на грани нервного срыва, которой у него явно не за горами. Однако эти слова, этот жест и этот смех смогли разрядить ту напряженную обстановку, что еще секунду назад была в каюте. - Думаешь, долбанные тостеры столько не выпьют? - старпом усмехается и делает глоток. В этот раз вкус виски почти что ощутим. В этот раз. - Определенно, дядя Сол. Но со "Стариком" ты все же поговори. Лады? - Ли оставляет свой недопитый стакан и уже собирается на выход. Пожалуй, он сделал все, что мог - больше уже просто не в силах. Здесь строптивому полковнику уже никто не поможет, кроме него самого. - Твою мать, Адама, кончай капать мне на мозги! - фыркает Сол, явно притворно отмахиваясь от назойливого капитана. - Это у нас семейное, дядя Сол, разве ты не заметил? - Ли кивает на прощание и все же выходит за дверь, оставляя старпома снова в одиночестве. На столе рядом с бутылкой виски стоят уже два стакана. Как в старые времена, когда друг Билл заходил к нему, когда еще была жива Эллен. Сол Тай садится на стол и смотрит тяжелым взглядом вперед, не замечая ничего вокруг, погружаясь в прошлое. Он снова и снова воскрешает в памяти все моменты, будто переживая их заново. Задорный смех белокурой супруги, тяжелое похлопывание по плечу друга. - Не тостер... человек!