Ревность

Ну вот, Наполеону опять стало скучно, и он созвал всех, до кого только смог достучатся. Не все конечно пришли, но нас было достаточно, чтобы компанию можно было назвать шумной. Всё-таки Гексли с Гюго не могли упустить возможности покричать, побегать и подёргать всех присутствующих, в особенности, если они вдвоём. Бальзак чувствовал себя отвратительно. Эти придурки специально приставали к нему больше, чем к остальным. -За что я им сдался? Боже. Зачем я вообще пошёл с этим балаганом? Это всё этот наглый, напыщенный, высокомерный... гой. Да, гой. Я ему так и скажу при возможности, чтобы как следует опустить. - Кто как не Бальзак искал любой повод, чтобы поиздеваться над дуалом. В такие моменты он скидывал корону с Наполеона, забирая частичку себе. Особенно приятно было унижать его перед другими, чтобы все вокруг чувствовали его превосходство. Ах, как же он обожал такие моменты. Возможно, только это и подтолкнуло его пойти на "эту дурацкую встречу". Хотя кто знает, что скрывается за тёмными мыслями Бальзака, может быть и там есть что-то светлое. -Как тебе удалось Габена вытащить? - Ненавязчиво спросил Робеспьер у политика. -Да знаешь, легко! Только скажешь, что их дуал идёт, и они сразу бегут сломя голову, ага. Хотя я Габену обещал свою любимую подушку на неделю... Ну не суть! В общем Гексли пошёл и он за ним. -Ну да, ну да, - тихо ответил Робеспьер. Конечно же, он пошёл только из-за подушки, как Габен мог бы от такого отказаться? Он и так спит на жёстком, а тут подушка Бонапарта, по-королевски мягкая и приятная. Главное Наполеону об этом не говорить, а то зазнается ещё. Хотя, наверняка он так и думал, когда делал такое вот одолжение редчайшей щедрости. Если честно, я бы не пошёл, если бы не уговоры Гюго. Она прямо оттащила меня от компьютера, и мне пришлось согласиться. Да, я пошёл сюда ради неё, но что я вижу? Она веселится с Гексли. Вон, уже качаются на качелях, вместе с Есениным. А до этого рисовали плакатам всякие усы да рожицы. Если честно, я не думал, чтоДжека такое тоже интересует. Своими подписями к художествам он заставил Дюма с Есениным корчиться от смеха. Как же я завидую им… Такие жизнерадостные, такие беззаботные. Как же я им завидую! Я не могу развеселить Гюго, не могу поцеловать её, даже если очень хочу. Я ничего не могу - я слишком неуверенный. Да и вообще,я некрасивый, нищий, задрот, зануда... -Эй! Роб! Смотри, смотри! Я вверх ногами на турнике вишу. А-ха-ха-ха-ха! - поток мыслей логика, прервал радостный возглас егодуала. – А-ха-ха-ха, мне так смешно почему-то! Ой, я сейчас упаду, ха-ха-ха! - Гюго покачивалась из стороны в сторону, высунув язык и расставив руки по бокам. Её волосы свисали к земле, волочились по ней из стороны в сторону. -Боже! Гюго, ты же не веник! Не нужно портить волосы! - Робеспьер аккуратно снял энтузиастку с турника и начал отряхивать кончики её волос от пыли. -Ой, прости! Я ж упасть, да помереть могла! Ты меня вовремя снял, спасибо, Робчик! - с улыбкой проголосила девушка. Робеспьер в ответ отвернулся, чтобы не показывать своё смущение. Лучше бы не отворачивался. Прямо перед ним стоял Наполеон.Он, увидев его красное лицо, начал кричать: - Смотрите! Роб – помидор, рак и мак вместе взятые! Я такого красного лица за всю жизнь не видел! - Тут уже политик не выдержал и начал хохотать вовсю, за что получил подзатыльник от Есенина и пинок от Бальзака. Второе явно было больнее. -Ой! Ой! Извиняюсь, - еле выдавил из себя Наполеон, вытирая скопившиеся в глазах от смеха слёзы. Робеспьер был явно обижен на него, и не собирался прощать. Он ненавидел, когда его задирают, даже если чуть-чуть и в шутку. Он воспринимал всё всерьёз и считал, что его специально унижают. Гюго это заметила и начала успокаивать дуала, слегка поглаживая по голове и заверяя, что тот не со зла. А Бальзак за ней приговаривал, что дуал его вообще идиот безмозглый, и не стоит даже слушать этого чудика. Дюма уже пора было идти домой, так как через час возвращался голодный Дон. Все это понимали. Всё-таки голодный Дон сам себя не покормит. Да и ещё, если увидит, что Дюма дома нет, то неизвестно, сколько микроволновок будет взорвано и сколько конечностей будет переломано. Поэтому, всех обняв, Дюма ушла. Ну, как -"всех". Зная Бальзака, она просто помахала ему, Джек напрочь отказался с кем-либо обниматься, что послужило Есенину новым развлечением под названием "Попытайся обнять Джека"… Но пока надо пожелать Дюмочке всего самого наилучшего, всё-таки такой добрый и светлый человек, а вдруг запнётся где, поэтому для лирика было обязательно проводить посредника добрым словом. Зато вместо неё появился Драйзер. Первая мысль, появившаяся в голове Бонапарта была такой: "Как же хорошо, что он не пришёл минут 10 назад, иначе бы за Робеспьера уже мёртвым валялся". Драйзер не стал приветствовать каждого отдельно, а просто помахал рукой присутствующим. Как ни странно, первый к нему подошёл Бальзак, закатив глаза, он с небольшой радостью пробормотал: "Хоть кто-то нормальный". Наполеона напрягала такая близость. Всё таки, почему какой-то Драйзер, а не он? -Агх! Как бесит… - прошипел политик и, не придумав ничего толкового, решил заставить его хоть как-то приревновать. Сам он не замечал своих желаний, они шли из подсознания, и ему не хотелось придавать этому какое-либо значение. – Так, допустим Габен. Чего?! Он уже с Гексли на коленках качается? Что они на этих качелях забыли? Ну, блин! Гюго трогать не хочется, я и так Робеспьера задел, а Драйзер знает о его чувствах и мне явно будет нехорошо. Чего они там делают хоть?.. А, уточек кормят. Как мило, блин. Есенин? Как-то он не по-доброму на Джека смотрит, задумал что? Ну, пока не поздно нужно подойти... Чёрт, Джек! С какого ты их исподтишка фотаешь?! Да ещё с такого ракурса хорошего. Там, наверное, всё видно! И без меня. Вот засранец! А вдруг у них там целовашки намечаются, а я не увижу это первым?! Ладно, пофиг. Идти к Есенину, ни на что не отвлекаться. Э? Куда Драйзер побежал? А-а-а-а! О боже, Джек, беги!.. Жаль, что я ему крикнуть не могу, а то уток распугаю и мне снова вломят. Драйзер молча подбежал кничего не подозревающему Джеку и пихнул того локтём в бок, отбирая у бедного фотоаппарат. -Ну,Теодо-о-о-ор… -печально протянул предприниматель. Его дуал лишь нахмурился и пошёл обратно, но Джек не собирался так просто сдаваться. -Боже мой... - Бальзак закрыл рукой глаза. -Этот дурак на него плохо влияет. И правда, через пару минут сражения с Лондоном, что было на самом деле обычным тыканьем друг друга пальцами в рёбра, хранитель уже просматривал вместе с дуалом фотографии и умилительно улыбался. Гюго заметила их вдвоём и пригласила кормить уток, на что Драйзер и Джек с радостью согласились, и вся компания переместилась к ним. Пока все развлекались, Джек с Гексли ели хлеб бедных уточек, Бальзак стоял в стороне и любовался закатом, чем не мог не воспользоваться Наполеон. -Ну что? Как всегда, устал от бренной жизни? - с усмешкой подметил политик. -Ха-ха, смешно. На этот раз я не смог вдоволь поиздеваться над тобой, - саркастично ответил дуал. -А ты пытался? - удивлённо спросил второй. "Да уж... Интересно, он так хорошо издевается надо мной или же я был слишком тонок? А может он просто... глупый?" - ну не мог он назвать его так грубо, как обычно. Бальзак может и любил оставаться в одиночестве, но на самом деле ему больше нравилось, когда его нарушал Наполеон. Он хотел, чтобы именно он приходил к нему в такие моменты и всегда ждал его, сам того не понимая. Да и Нап этого не понимал. Он просто шёл, потому что хотел. Как же хочется спросить про их отношения с Драйзером. Хочется, чтобы он ни с кем не говорил кроме как со мной. Я ведь веду себя по-королевски. Не ради других, мне не нужно их признание их похвала, я просто хочу быть королём в твоих глазах. Именно в твоих. Хочу прислушиваться к твоим советам, льститься твоей похвалой. Хочу признания. Именно от тебя.Так хочется сказать это вслух... Но Наполеон молчал, как и Бальзак. Они просто сидели рядом и смотрели на озеро. Бальзак тяжело вздохнул, опустив взгляд на берег перед собой, будто ждал того, чего всё так и не происходило, и дуал, подхватив момент, обнял его за плечо рукой и осторожно прижал к себе. Критик от удивления потерял дар речи, но через мгновение очнулся и, прикрыв глаза, провёл рукой по груди дуала. Он остановился возле плеча, цепляясь пальцами за футболку и сжимая её, будто Бонапарт собирался куда-то убежать. Наполеон прижал к себе ещё теснее, опускаясь рукой до талии. Бальзак слегка вздрогнул и, покраснев как Роб в прошлый раз, уткнулся дуалу в плечо. ЩЁЛК! Щелчок послышался где-то рядом. Политик в обнимку с критиком остолбенели на пару мгновений. После чего Наполеон резко вскочил и заорал: -Дже-е-ек! Сука! Ну, француза мать! - после чего началась эпичная погоня короля за предпринимателем. Бальзак валялся на берегу, закрыв руками лицо от стыда. Гюго, хоть и участвовала в слежке, кидалась кусочками хлеба в Джека и хихикала вдогонку. Робеспьер перехватил инициативу дуалки и начал тоже кидаться хлебом, но только уже в Наполеона за все прошлые обиды. Гексли валялся на полу от смеха, обещая всем зарисовать сию картину позже, а Есенин рядом, обещая написать об этом стих. Ну, а немногословный Габен поддерживал Бальзака мысленно, хотя и пометил у себя в блокноте, что обязательно потроллит их обоих в интернете. А Драйзеру... Ему было так же стыдно за друга, как и ему самому. Так что они оба краснели, тщательно скрывая своё лицо ото всех. *** Все успокоились. Гюго с Робеспьером ушли с победой. Бальзак тоже пошёл домой. Видно ему было слишком стыдно перед остальными. Наполеон же шёл в гневе, так как разрушили его замечательную идиллию, которую не так-то просто было создать. Габен всё время зевал, не смотря на интересный рассказ Гексли о его сегодняшнем сне, где Дон изобрёл чехол для рога единорогов. Видно, он уже был на пределе своих сил. Советчик на автомате шевелил языком, но думал о совсем другом: -Как же я наскучил Габену. Я такой болтливый, по сравнению с ним. Наверняка ему не нравится всё это слушать... -Эй, Габ. Ты спать хочешь? - резко прервался Гексли. - Можешь идти домой, я действительно что-то заговорился... Прости. - Ты сначала сон свой дорасскажи, а потом ко мне пойдём, -монотонно, но с улыбкой ответил Габен. Глаза дуала засверкали, и в голову хлынул поток мыслей: - Значит ему интересно! Значит всё хорошо. МЫ к НЕМУ пойдём? Правда? Правда-правда? Яху-у-у-у! Значит, мы снова будем ночевать вместе. Габен такой милый, когда спит. Габен заметил, что Гексли уже успел замечтаться и,коротким словом попрощавшись с остальными, повёл дуала к себе домой. В этот момент Есенин вспомнил свой план. Его уже несколько раз обрывали и теперь, когда самые шумные и болтливые ушли, он сможет воплотить его в действие. Скрывая хитрый умысел под маской милой улыбки, лирик подошёл к предпринимателю и задал вопрос: - А почему ты Дюма не обнял? Тебе она не нравится? Она же такая хорошая! -Эм... Не в этом дело, - почесал затылок Джек.– Просто, я не очень люблю чужие прикосновения... А мы с ней не очень-то знакомы. -А меня бы ты обнял? Мы же хорошие друзья. - Есенин заулыбался ещё шире. Кто как не он, любил прикасаться к другим. - Нет,– быстро и твёрдо ответил второй. Конечно, все были удивлены. Есенин вообще пытался обнимать Джека на прощанье, но тот всегда протягивал руку быстрее и, если что-то шло не так, успевал отойти назад. Вообще, его удивило, что Есенин спросил об этом, он же и так это знал. Или думал надавить на жалость перед другими? Вот тут-то и началась игра "Попытайся обнять Джека", к которой уже присоединился сам Наполеон. Лондон часто прятался за своимдуалом, когда тот не выражал никаких эмоцийи просто стоял. -Ты что, даже меня не обнимешь? - обиженно пробормотал Наполеон, заглядывая через Драйзера. Тот в ответ лишь помотал головой, но это лишь было обманом. Со спины к нему подобрался зловеще ухмыляющийся Есенин и обхватил сзади. -Победил! - победно завопил Есь, крепко сжимая ревизора в своих объятьях. Тот лишь опустил голову и тихо промолвил: -Ладно, обнимай. Счастья подревизному было море. Наполеон подловил момент и обнял того спереди. Теперь Джек был облеплен с двух сторон, и выхода просто не было. Драйзер стоял напротив, углубившись в мысли: - Что за балаган. Если не хочет человек обниматься, то не надо к нему лезть. Дал мы им обоим пенделя за такое. Надо всё-таки думать о чувствах других людей. Тут слова хранителя прервала улыбка Лондона. Он не обнимал их ответно, но уже смеялся вовсю, по-доброму прося прекратить. – Значит, ему всё-таки нравится? Ну что за дурак! Как же всё это бесит… -Драйзер снова поднял взгляд с пола и вздрогнул. Джек смотрел на него и улыбался. Так по-доброму, что сердце Теодора на мгновение забилось чаще. Он не выдержал прямого контакта и отвёл взгляд в сторону. -Ну ладно, с вами я уже пообнимался, - радостно подметил Джек, отстраняя от себя двух товарищей. -Да ты на нас даже руки не положил! - язвительно заявил политик. Драйзер уже вовсе хотел отвернуться. Ему было стыдно, что его сердце так стучит, от одного лишь взгляда дуала. Но лишь эта мысль успела пронестись в его голове, как его талию обвили тёплые руки и прижали всем телом к себе. Над ухом чувствовалось чьё-то дыхание, оно обжигало, возбуждало, и сердце уже выскакивало из груди. Где-то рядом разносились недовольные крики Есенина и Наполеона, но Драйзер их уже не слышал. Он покраснел до кончиков ушей, и Лондону это напомнило Баля и Роба, от этого Джек ещё больше заулыбался и погладил остолбеневшего хранителя по волосам. *** Все уже расходились. И Джек вспомнил, что пошёл на прогулку не просто так, а ради книжного магазина, который они уже благополучно прошли мимо. Какая досада. Но какой всё-таки прекрасный вечер! Им следовало бы чаще встречаться всем вместе. Может быть, даже конфликтёры стали бы друзьями. Наполеон тоже так думал и решил в следующий раз придумать нечто большее. Что-то интереснее, чем просто прогулка.