happy birthday

Вечеринка по случаю дня рождения Чонина удалась на славу и явно не собиралась заканчиваться раньше утра следующего дня. Гости довольны, именинник счастлив - что может быть лучше? Сехун с удобством устроился за барной стойкой рядом с Тао, который ловкими движениями смешивал очередной заказ. Получившаяся смесь вышла до безобразия красивой - насыщенно-голубой цвет невольно привлек внимание изрядно подвыпившего Сехуна. - Хочу такой же, - протянул он, обращаясь к Хуану, тыкнув пальцем в коктейль. Мозг упрямо не хотел работать так как надо, в пробелы внеся название этой "чудесной фигни". Тао весело посмотрел на него и во взгляде его ясно читалось "тебе уже хватит", но послушно выполнил заказ. - Голубая лагуна, - усмехнулся китаец, и Се на несколько секунд залип на губах парня. - Вот она как называется, - пробормотал О, залпом осушая бокал. Уже привычный жар скользнул по горлу, обжигая изнутри. Сехуну было душно и отчего-то тошно. И не потому ли, что вокруг его парня крутилось слишком много людей, которые так и жаждали привлечь к себе внимание. А Кай, тем более пьяный, не отказывал желающим, купаясь в лучах обожания и вожделения. Сехун молчал и терпел, ведь это день рождения Кима и портить ему настроение своей глупой ревностью не хотелось. Ровно до тех пор, пока Се на заметил руки Чонина на чьей-то талии. Предположительно Кенсу. Наблюдавший за всем этим и, кажется, единственной трезвый, Тао лишь посмеивался про себя, констатируя "пиздец". Кому как не ему знать, на что способен О Сехун, когда ему что-либо приходилось не по нраву. Сехун шумно выдохнул, поворачиваясь к Тао и улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой, на которую только был способен. И дело вовсе не в мести, что вы. - Панда, выручи меня, а? - заговорщески шепнул блондин, чуть придвинувшись к другу. Бармен сделал вид, что не понимает, о чем речь, удивленно приподнимая брови. - И в чем же? - - Просто, понимаешь.. - Се закусил губу, не зная, как лучше объяснить то, что вот прямо сейчас на них смотрел Кай (этот взгляд нельзя спутать) и ему, Сехуну, очень-очень нужно, чтобы тот начал ревновать. Но, видимо, с ракурса Чонина обычный разговор показался подозрительно похожим на поцелуй и Хуану не пришлось делать что-либо. Китаец благоразумно решил промолчать, наблюдая из под челки за разворачивающимися событиями. Не получив ответа, Сехун обиженно надулся. - Нахуй, - буркнул он, намереваясь слезть с высокого стула и удалиться в гордом одиночестве. Желательно с бутылкой чего-нибудь крепкого. Настроение ухудшалось в геометрической прогрессии. - Вот именно, дорогой. На. Хуй, - Сехун дернулся от неожиданности, не удержав равновесия. Сильные руки не только не дали носу поцеловать пол, но еще и рывком притянули к горячему телу. Младший попытался было возмутиться по поводу того, что и сам бы неплохо справился, но отчего-то горящий взгляд Чонина заставил проглотить все слова. Се прекрасно знал, что означал этот взгляд и где-то на краю сознания понимал, что сейчас следовало бы покорно заткнуться, но.. не судьба. - Иди к своему Кенсу или как там его, - хмыкнул О, уперевшись ладонями в грудь и гордо вздернув подбородок. Кима это, видимо, развеселило не на шутку, ведь, без сомнения, Сехун ревновал его, а это не могло не радовать. С виду холодный, Хун редко позволял себе проявлять искренние эмоции и мало кому довелось увидеть то, что на самом деле Сехун - самый настоящий ребенок, который способен радоваться (с виду) незначительным вещам. - Сейчас кто-то другой пойдет со мной, - горячий шепот на ухо и Се вздрагивает, пытаясь отодвинуться, но Чонин, сволочь такая, умело пользовался тем, что он сейчас не был способен на должное сопротивление. - А у меня тут.. панда, - бормочет младший, за что получает ощутимый укус в шею. Сехун дергается как от удара током, чувствуя, как возбуждение растекается по венам, скапливаясь внизу живота. И окружающие отходят на второй план, уступая место таким любимым губам-рукам и горячему дыханию, ласкающему нежную кожу за ухом. - К..кай, - хрипит О, цепляясь за плечи и полностью капитулируя перед желанием именинника, красноречиво упирающимся ему в бедро. То, как они выскользнули из толпы и оказались в одной из комнат на втором этаже - остается загадкой, Сехун успевает "вернуться на землю" ровно в тот момент, когда его вдавливают в стену, вынуждая упереться в ровную поверхность руками. Се хочется целоваться, но у Чонина свои планы, явно не совпадающие с желаниями любовника, зато конечная цель у них общая и лишь это заставляет покорно прогибаться, задницей вжимаясь в пах Кая. Над ухом слышится гортанный рык, от которого по всему телу проходится сладкая дрожь. Чонин быстрыми движениями освобождает худое тело от мешающихся тряпок, покрывая поцелуями-укусами плечи и лопатки, ладонью обхватывая затвердевший член, делая несколько размашистых движений. Сехун кусает губы и не удерживает стона, ногтями царапая ровную поверхность, потому что Ким знает его тело лучше чем кто-либо и с садистским удовольствием использует эти знания, доводя до исступления. - Оближи, - хрипит Чонин, проводя двумя пальцами по губам О и тот послушно прикусывает подушечки пальцев, обхватывая их губами, вбирая в рот и посасывая, обильно смачивая слюной и имитируя минет. Кая надолго не хватает, потому что в штанах стоит каменно и этот черт, намеренно потирающийся ягодицами о член сквозь ткань штанов, явно нарывается на грубость. Приставляя влажные пальцы к нежному колечку мышц, Чонин поглаживает сжимающиеся мышцы и плавным движением погружает их внутрь, наспех растягивая тугие и горячие стенки. Сехун морщится от дискомфорта, но все его внимание скапливается на руке старшего, ритмично надрачивающей ему и с губ невольно срывается хриплое: - Быстрее. Разве может Чонин отказать своему мальчику, когда тот так откровенно толкается в руку и уже сам насаживается на пальцы, желая как можно скорее получить долгожданную разрядку? - Развратный Сехунни, - шепчет Кай, прикусывая мочку и, расстегнув штаны, отправил их вместе с бельем вниз, к щиколоткам - долгожданная свобода одним рывком сменяется узостью желанного тела и оба парня громко стонут, не в силах сдерживаться. Сехун хнычет от смеси боли и удовольствия, потому что мазохист, и уже сам начинает двигаться, до крови прокусывая губу и дурея от металлического привкуса во рту. Чонин срывается, сжимая бедра О до будущих синяков и, полностью выходя, резкими толчками проникает внутрь на всю длину, порыкивая при каждом сокращении мышц. Сехун царапает стену и сладко стонет, делая всех портовых шлюх по всем параметрам. Просто Се нравится, когда резкие движения, пошлые шлепки влажных от пота тел и разноцветные синяки-укусы везде, до куда можно дотянуться. Сехун вскрикивает, когда головка проезжается по простате, и дергается от звонкого шлепка по ягодице, полностью теряясь в ощущениях. Чонин двигается рвано и грубо, втрахивая любовника в стену и россыпью оставляя засосы на молочной коже спины. Первым с грани срывается Ким, делая еще несколько выпадов бедрами и обильно изливаясь внутрь, кусая при этом в загривок. Се обхватывает свой член ладонью и делает пару движений рукой, кончая следом с громким стоном, который наверняка услышали все, кто находился на втором этаже. Выйдя из дрожащего тела, Чонин потянул обессилевшего Хуна в сторону кровати. Оба пришли в себя только спустя некоторое время, более-менее выровняв дыхание. - Завтра будешь меня на руках носить, - шепнул младший, кончиками пальцев рисуя на груди Чонина собственное имя. - С тебя стакан воды и аспирин, - усмехнулся Кай, целуя любимого в макушку. Все недовольство и возмущение утонуло в легком поцелуе, наполненном нежностью. - С днем рождения, - шепнул Сехун, прижимаясь ближе. Весь мир может подождать, когда рядом тот, кого ты любишь. Даже шумные гости и надоедливые поклонники. - Спасибо, родной.