✖
Через два дня они снова оказываются прижаты бок о бок, чему Джонин в какой-то степени рад. Ну а если быть честным, то Джонину просто до одури неловко, потому что он оказывается сидящим на попе ровно, а парень, который снова в клевых штанах стоит над ним. Прямо пахом перед лицом Джонина, черт его дери. В этот раз Джонин безмерно рад, что окно чистое и можно хоть залюбоваться видом за стеклом, но Джонин был бы не Джонином, если бы просто отключился от внешнего мира и не пытался бы все хорошенько рассмотреть. Ему кажется, что его лицо полыхает, когда он украдкой разглядывает кожу штанов, длинные швы и белые нитки, которыми они прошиты, выглядывающую собачку под спрятанным «кармашком» молнии, ремень с черепом и крупными металлическими дырками. Было бы намного проще, если бы сознание Джонина не рисовало продолжение, и в подробностях, возомнив себя обладателем рентгена: плотную ткань боксеров, обволакивающую его не вставший... О чем ты снова думаешь, дебила кусок? – Джонин совсем не рассчитывает и лупасит себя ладонью по щеке, сводя колени и чувствуя, как тесно становится в штанах. Парень этот, смешной и в этот раз с гитарой за плечом, опускает голову вниз, хлопая глазами непонимающе, что замечает Джонин, подняв голову вверх, а потом с беззвучным Боже, как стыдно опускает ее снова, кидая взгляд на свои штаны и огорченно вздыхая. Его серые школьные брюки ни в какое сравнение не пойдут с этими кожаными, гладкими, наверно, и прилепляющими к себе взгляд Джонина снова и снова, словно на них фотографии голых моделей напечатаны. Парень хмыкает точно так же, как и двумя днями раньше, после чего немного пятится в сторону из-за мелкого паразита, который вечно крутится в автобусе возле Джонина. Оказывается к Джонину еще ближе, на что тот напрягается, и это видно, потому что костяшки на пальцах белеют, и дышит он чаще, пыхтит практически. А если бы я сейчас поднял руку и... и потянул бы эту собачку вниз, она бы сильно громко вжикнула? А кожа... от нее же определенные звуки... точнее... черт... тогда надо немного спустить штаны, а потом... Он бы смог возбудиться, если совершенно незнакомый человек потрогал бы его член? Конечно, не все люди такие, как я, но это же очевидно, да и у него есть гитара, которая бы закрыла его с той стороны... Интересно, он большой, когда встает? Штаны и без этого не маленькие... – Молодой человек, уступите место? – раздается как гром наверху, отчего даже парень перед ним дергается и ведет бедрами вбок, а Джонин не может отлепить взгляд от его паха. Он кусает губы и очень старается держать рожу кирпичом, вставая с насиженного места, куда сразу же плюхается не очень худая женщина, окинув его недовольным взглядом, еще и кидает напоследок ну что за школьники пошли? – Не обращай внимания, – раздается над ухом, а Джонин вздрагивает всем телом, чуть за сердце не хватается и за пах тоже (так, на всякий пожарный), потому что голос этот очень низкий и еще больше возбуждающий. Будь я проклят. Джонин сдержанно кивает, замечая, что опять пялится вниз. И не на ноги, а... ну, вы поняли. Парень кашляет в кулак, пытаясь привлечь внимание, потому что такое поведение обычного школьника очень даже ненормальное. Когда автобус приближается к остановке, Джонин не может понять, что происходит, и почему его попе стало так внезапно тепло и даже хорошо, пока не ощущает сжимающихся и пытающихся ухватиться за его мягкое место пальцев. Но когда эти самые пальцы скользят чуть ниже, очерчивая округлые ягодицы и проезжаясь по месту, которое их разделяет, Джонин начинает паниковать, и не на шутку. – Я знаю, о чем ты думаешь, мальчик, – снова этот голос, царапающий грудь раскаленным железом, а затем пустота и даже холод, проникающий через двери автобуса. Джонин замирает и опускает взгляд на тетечку, которая свергла его остановкой раньше с его места, а на лице у нее чего только нет: и удивление, и шок, и непонимание, а так же капля сожаления. Что-то между куда катится этот мир и бедный мальчик. У Джонина начинает дергаться бровь, но его спасает один из неуклюжих младшеклассников, наступая ему на лапу своим копытцем и заставляя сдавленно зашипеть сквозь зубы.✖
Если бы раньше Джонину сказали, что знакомиться в автобусе - это дико, это неестественно и вообще глупо, а особенно знакомиться далеко не с ребятами своего возраста, то он бы согласился, покивал бы головой, как болванчик, да забил. Конечно, он и сейчас был того же мнения, вот только хотелось послать всех и найти общий язык вон с тем парнем, которого он неоднократно видит в автобусе на протяжении двух (или уже трех?) недель по утрам. То, что он не школьник только добавляет масла в огонь, потому что жутко хочется спросить, откуда он тут такой взялся. Каждый день таскать с собой то фотоаппарат, то гитару, то папку, вмещающую в себя листы формата А1, а порой и вообще без всего, вооружившись телефоном и здоровыми наушниками. Джонин старается выловить взглядом в проходе уже знакомое лицо, чтобы нечаянно наступить на ногу или толкнуть рукой (Джонин очень долго готовил этот план), а потом попытаться заговорить, наладить контакты и всякое такое. Но наперевес с этим внутри все вопит об обратном, мол ты же его не знаешь, совсем двинулся? Людям толкаться всегда свойственно, ведь это надо впихнуть свою тушку в салон, а потом еще держаться на месте, чтобы тебя не шатало из стороны в сторону. Поэтому как только Джонин попадает внутрь, думать о том самом чуваке не очень получается, когда его подпирает сбоку какая-то тетечка, хмуро косясь на другую, которой посчастливилось занять свободное место. А еще от нее несет духами за километр, от чего перед глазами начинают отплясывать черти в виде младшеклассников, которых вечно везде просто дохрена. Джонин пятится в сторону, когда его таки настигает тетечка, грозясь случайно зажать его причинное место своей сумочкой, а такая перспектива совсем не радует: у Джонина еще вся жизнь впереди, а становиться импотентом в таком раннем возрасте ну никак не комильфо. С помощью нехилых махинаций и ноги ни в чем не повинного дяденьки, Джонину удается вывернуться так, что он оказывается в метре от потенциальной угрозы, но… попадает прямиком в лапы другой угрозы. И Джонин не может вот так сразу сказать, что из этого хуже. Угроза эта хватается за его бедра, не давая впечататься в себя полностью и целиком на повороте, потому что сзади перекладина, дальше которой все равно не прокатишься. Но то, что дальше происходит, сразу прошибает осознанием, в лапы кого он так удачно угодил, потому что эти самые лапы скатываются на его задницу, легко сминая ягодицы. Самое смешное, что Джонин не может отстраниться или повернуться, чтобы одарить полным офигевания взглядом и ляпнуть что-то в стиле какого хрена, чувак? Ко всему прочему, Джонин чувствует, что он ну в очень опасной близости к паху этого чувака и, чтобы убедиться, что это именно тот чудак (или даже скорее неосознанно), тянет руку назад, касаясь костяшками пальцев гладкой ткани его штанов. Чтоб меня, – проносится в его голове, когда автобус тормозит, а Джонина обнимают и прижимают к себе, потому что народ со страшной силой начинает ломиться к выходу… ну и подхватывает эту странную парочку, вынося из салона на улицу. Когда добрая половина автобуса высаживается, туда вваливается другой поток, а водитель так вообще не дожидается, когда люди попытаются все впихнуться, и уезжает, оставляя Джонина на остановке в полном недоумении. – Кажется, водитель испугался, что его автобус лопнет, – раздается в метре от Джонина. Он поворачивается на голос, тут же получая порцию утреннего солнца в глаза, мешающего рассмотреть того, кому тоже не посчастливилось остаться внутри. И, о, какая случайность – это был все тот же парень, который еще минуту назад невозмутимо лапал его самое драгоценное место своими загребущими ручонками. – Ты…! – Джонин хлопает глазами, пытаясь то ли возмутиться, то ли вообще придумать, что можно ответить в такой ситуации, когда плюс ко всему накрывает смущение. – Мне еще три остановки, не хочешь пешком пройтись? – невозмутимо спрашивает тот, натягивая на лицо улыбку, от которой не то, что мысли путаются – хочется сразу вывернуть свои карманы и отдать деньги, ключи и мужское достоинство. У Джонина оно по-прежнему на месте. Это так, к слову. – Ты здесь где-то работаешь или учишься? – неловко спрашивает Джонин, когда этот чудик натягивает темные очки на лицо и закидывает жвачку в рот. – Учусь, – отвечает он, поворачиваясь к Джонину, а тот едва ли не наступает в лужу, так удачно попавшуюся. Отскакивает в сторону, по инерции размахивая руками и кусая губу. Так глупо он не выглядел со времен младшей школы. – На кого учишься? – сдаваться Джонин не намерен, поэтому решает продолжить расспрос. Такая возможность выдалась – почему бы и да? – Факультет журналистики, – снова улыбается тот и смотрит-смотрит, и хрен знает, что у него в голове и глазах, скрытых за темными стеклами. Джонин кидает на него взгляды украдкой, ловя короткие усмешки и негодуя – он и без того пересилил себя и попытался завязать разговор, так его еще и смущаться заставляют. После пары таких же глупых и не несущих смысловой нагрузки вопросов, Джонин с долей сожаления подмечает, что ему пора сворачивать, а это значит, что увидит он этого чудика не так скоро, хотя успел к нему проникнуться. Тот довольно дружелюбно отвечал на вопросы и даже умудрился рассмешить Джонина, в то же время пройти еще один круг неловкости (Джонин так глупо себя не чувствовал, пожалуй, еще никогда), а его голос так вообще можно было записывать на диктофон и слушать вместо музыки. – Мне туда, – говорит Джонин, тормозя и неуверенно показывая рукой в сторону. – О, ну… ладно, пока, – Джонин успел уже в сотый раз проклясть эти солнечные очки, из-за которых не было видно глаз. Разворачиваясь на добрые девяноста градусов, Джонин снова кусает губы, жмурится еще, потому что так и не спросил, как зовут этого парня, чтобы утешать себя надеждой на то, что это был не первый и последний разговор. – Эй, тебя как зовут-то? – довольно громко говорит парень, когда Джонин отходит от него. Замирает на месте, поворачиваясь медленно и хлопая глазами. – Джонин… – Еще увидимся, Джонин? – улыбается тот, подставляя два пальца ко лбу и вытягивая руку в сторону, словно подчиненный, отдающий честь старшему по званию. Джонин кивает пару раз, неосознанно делая пару шагов вперед, когда парень наоборот пятится назад. Спохватившись, спрашивает в ответ: – А тебя, тебя как зовут? – Чанёль.✖
Джонину удается увидеть Чанёля только спустя неделю. Целую чертову неделю, за которую он успел по нему соскучиться больше, чем по родителям после каникул в скучной деревушке у бабушки. Все это сопровождалось ежедневными промываниями мозгов его другу Тао, который учился в параллельном классе и которому приходилось слушать о том, какой Чанёль клевый. – Ты разговаривал с ним всего один раз. Может, он вообще расчленяет лягушек в подвале универа, откуда ты знаешь, – говорил Тао, закатывая глаза и закидывая в рот орехи, дабы хоть как-то отвлечься от его болтовни. Чанёль не сразу замечает неоднозначных взглядов Джонина, буравя взглядом экран своего мобильника, а затем и вовсе с кем-то разговаривая. Джонин и рад и не рад в то же время, потому что не совсем понимает, о чем с ним можно говорить, потому что Чанёль кажется таким взрослым и довольно серьезным, правда, вся эта серьезность улетучивается, стоит ему улыбнуться пару раз. Джонин боится представить его лицо, когда он смеется. И не напрасно, потому что Чанёль, явно услышавший что-то смешное, облокачивается на спинку и едва ли не скатывается вниз, прикрывая рот ладонью. А потом снова так же быстро меняется в лице, когда видит Джонина, даже трубку убирает от лица, сбрасывая звонок. – Привет? – Чанёль встает с насиженного места, куда тут же плюхается тот самый мелкий паразит, которого Джонин очень часто видит в автобусе. – Мы давно не пересекались, – лыбится он, вставая рядом. – И правда, – Джонин невольно улыбается, заглядывая ему в глаза. – Как дела в школе? – Чанёль кивает головой, пытаясь (скорее всего) показать на его рюкзак. – Нормально, вроде, – пожимает плечами Джонин, готовясь спросить что-то в ответ, как Чанёль его перебивает: – Кстати, у нас на следующей неделе день открытых дверей, приходи? Джонин хочет сказать что-то в стиле ну, мне подумать надо, но и это не удается сделать, потому что автобус тормозит, а еще рука соскальзывает с поручня. Да что ж мне так везет-то, – взвывает внутренний голос, когда Джонин летит вперед и впечатывается носом в чужое плечо и хватается за бомбер на нем. Чанёль тоже не промах, потому что тут же хватается свободной рукой… да, обратно за его задницу. Джонин готов взорваться от смущения и возмущения (но от первого, все же, больше), потому что ко всему прочему Чанёль только добавляет масла в огонь, выдыхая ему на ухо так придешь? настолько пошло, что колени невольно подкашиваются. Джонин неоднозначно машет головой, замечая, что дверцы автобуса закрываются, а ему надо выйти, потому что не очень хочется переть на целую остановку назад. Провожая взглядом автобус, Джонин думает, не сильно ли он облажался снова, а еще сердце в груди долбится, как ненормальное. Ты попал, чувак, – стебется внутренний голос, когда он поправляет лямку рюкзака и тащится в сторону школы.✖
Ночью перед днем «икс», как Джонин обозначил его в своем воображаемом календаре, ему не удается нормально выспаться, потому что перед глазами картинками то и дело застывали кадры лица Чанёля или его силуэта, когда Джонин пялился на него со стороны и изучал внешне. По его жестам нельзя было сказать, что он нервный, что у него есть какие-нибудь дурацкие привычки типа закидывать ногу на ногу, а потом в течение минуты менять положение до исходного и обратно; когда его толкают, довольно вежливо кивает и ничего не говорит. Хотя черт знает, что у него в такие моменты внутри творится. Конечно же, без странностей тоже никуда, и к этим странностям Джонин без зазрения совести приписывал то, что Чанёль успел его облапать прилюдно и неоднократно. Причем Джонин не особо был против этого, но вокруг же люди, смотрят… думают нехорошее… После уроков он топает до университета, в котором учится Чанёль, даже почти сразу его находит и не путает входные двери (еще бы, когда белым по бордовому на всю арку написано «ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ», сложно что-то перепутать). Набрав брошюр, чтобы чем-то занять свои руки, Джонин вместе с небольшой кучкой людей идет в одну из лекционных аудиторий, где намечается, судя по всему, что-то интересное. Единственное, что его огорчает, так это то, что Чанёля нет в его поле зрения, да и найти его вообще кажется нереальным, потому что они фактически-то и не знакомы толком. Чанёль обнаруживается очень вовремя, потому что Джонин только собирается уходить, как ведущие объявляют, что сейчас будет проведено небольшое выступление студентов… как оказывается, юмористическое. И Чанёль – эпицентр всей веселухи. Джонину даже неловко становится, что он, такой глупый и вообще школьник, решил, что сможет наладить контакты с этим веселым недоразумением, при виде которого мурашки по коже и дыхание сбивается, мешая думать и говорить адекватно. Джонин выползает из универа, по пути снова набравшись кучей ненужных ему брошюр, надеясь на то, что хоть так ему удастся поймать объект своих мокрых снов и поговорить хоть немного. Совсем чуть-чуть… Солнце светит прямо в лицо, а Джонин не привык носить солнечные очки, поэтому просто делает козырек рукой, временами поворачиваясь ко входу и рассматривая выходящих людей, расползающихся в разные стороны, словно муравьи. Расползающихся и расползающихся… Не совсем понимает, что происходит, и решает свалить все на солнце, которое напекло ему голову, когда его резко заносит в сторону… а потом он понимает, что его держат за руку. – Планета, прием, – Чанёль улыбается безумно и в то же время чересчур радостно, когда удобней перехватывает джониновскую руку, переплетая их пальцы в замок. – Бежим отсюда, пока меня Сехун не вычислил, не отлипнет потом, – добавляет он. Джонин ничего не говорит, лишь опускает взгляд на их руки, а потом случайно так переводит его на штаны Чанёля, да-да, те самые, которые офигенные кожаные. – Сехун, это твой друг? – спрашивает Джонин, когда Чанёль продолжает нестись вперед, явно не собираясь тормозить. – Ага, мы одну квартиру снимаем. С Чанёлем оказывается довольно интересно ходить просто по улицам, даже наплевать на то, что солнце довольно низко и постоянно светит в глаза. Кажется, что Чанёль светит гораздо ярче. Он рассказывает про универ. Рассказывает про своих друзей. Рассказывает про то, что работает курьером в магазине детских игрушек и ты прикинь, мы позавчера такого гигантского медведя доставили какому-то парню! А потом говорит, что он рад был познакомиться с Джонином, рад, что водители иногда возят людей, словно бревна, и то, что народ выталкивает на несколько остановок раньше положенного. Когда темнеет, они добираются до автобусной остановки и садятся вместе. Джонин едва ли умудряется не запищать от восторга, что да, неужели!. Правда, бессонная ночь дает о себе знать, и по пути он умудряется отрубиться, завалившись на плечо Чанёля.✖
Нет, чувак, ну ты точно победитель по жизни, – Джонин готов стукнуть себя по голове, и не раз, потому что сблизиться с Чанёлем вроде как и удалось, но… номер он его не взял, чтобы звонить можно было, чтобы еще увидеть его не раз. Джонин пропускает четыре автобуса, в надежде, что хоть в одном из них будет Чанёль. Опаздывает на уроки. А потом его и вовсе оставляют на отработку по физкультуре, потому что физруку так захотелось. Против физрука уж точно не попрешь. Отчаявшись и смирившись со своей судьбой, Джонин выходит из школы, еле волоча ногами, и едва ли не впадает в какую-то там степень офигевания, когда видит возле ворот Чанёля. – Ты что тут делаешь? – невозмутимо спрашивает Джонин, подходя к нему. Очень хочется обнять этого чудака, но он тут же одергивает себя. – И тебе привет, – кивает Чанёль, улыбаясь, – это единственная школа здесь, поэтому предположил, что ты тут учишься. Чанёль сам нашел его и пришел. Как это мило, – думает Джонин, сжимая в руках свой пиджак. – Не хочешь прогуляться? Бродить по городу становится довольно интересным занятием, потому что Чанёль на ходу придумывает истории про прохожих, потом пародирует одного из покупателей в магазине, а потом они вместе убегают от этого самого покупателя, потому что он каким-то магическим образом подслушивает их разговор и оказывается… довольно быстрым. Ко всему прочему Чанёль по пути успевает купить мороженое, которое почему-то тает очень быстро, когда они отрываются от сумасшедшего дяденьки, а потом Чанёлю и вовсе звонят, прося прийти на работу. – Это не долго, там какие-то бумажки надо найти и все, – говорит он, и показывает на магазин, который видно с того места, где они остановились. Чанёль вручает Джонину растаявшее мороженое, говорит, что Джонину просто обязательно надо его съесть, пока оно не превратилось в жижу окончательно. Еще и наблюдает с каким-то садистским удовольствием за всеми мучениями в процессе поедания несчастного пломбира в рожке; щурится, когда Джонин слизывает с пальцев несколько белых капель, заставляя смущаться не хуже, чем после случая в автобусе с просьбой прийти к его универу, ну а самую вкусную часть умудряется перехватить и отправить себе в рот до того, как Джонин успевает переварить произошедшее. Чанёль возвращается быстро, как и обещал, когда попросил подождать его возле черного входа. Возвращается и тащит в руках небольшого плюшевого пса, улыбаясь во весь рот. – Нам иногда отдают игрушки, которые не продаются в течение определенного месяца, или когда ценники теряются. Дети почему-то больше всего эти чертовы бумажки любят отдирать, – говорит он, облокачиваясь о стену рядом с Джонином и теребя игрушку в руках. Пес. Кажется, Джонин сейчас готов пойти на что угодно, лишь бы Чанёль подарил его ему. – Не хочешь его забрать? – Чанёль наклоняет голову немного вниз и поворачивает ее к Джонину, отчего его волосы падают на глаза. – А можно? – Джонин едва ли сдерживает так и рвущееся черт возьми, да, да!, протягивая руки вперед и принимая игрушку. Хлопает глазами часто-часто, а потом не выдерживает и обнимает Чанёля, можно сказать, даже впечатывается в него своей тушкой, обхватывая руками за пояс и утыкаясь носом в плечо. – Эй, ну, так не пойдет, – Джонин непонимающе отстраняется от него, готовясь к новой порции подколов или же претензий. Почему-то в голове проносятся возможные реплики Чанёля… а потом все стирается так же быстро, как и появилось, когда Чанёль хватается пальцами за его подбородок и немного запрокидывает голову вверх, наклоняясь к губам и легко целуя их. Кладет свои лапы на талию и уже более уверенно сминает его губы, когда Джонин закидывает ему руки на плечи, а плюшевого пса становится жутко неудобно держать. Чанёль перемещает руки на джониновские бедра, и сам прижимается чуть ли не всем телом, впечатывая его во всё ту же несчастную стену лопатками, когда Джонин довольно смело отвечает ему, а потом и вовсе цепляется пальцами в его ягодицы, пару раз их сминая и проводя ладонями. Как это возбуждает. – Какого черта ты меня лапаешь за задницу? – Джонин первый разрывает поцелуй, неуверенно поднимая затуманенный взгляд и смотря на Чанёля. – Тебе не нравится? – усмехается Чанёль, коротко целуя его щеку, готовясь снова затянуть в поцелуй. Джонин хватается за его плечи, неудобно это правда, потому что игрушку он до сих пор умудрился не выпустить из пальцев. Теряется окончательно и почти бездумно говорит: – Кажется, ты мне нравишься, – Чанёль смотрит на него не долго (думает, наверное), а потом коротко усмехается, притягивая его к себе и обнимая так сильно, что и дышать сложно становится. – Тебе смешно? – сдавленно хрипит Джонин, пытаясь отстраниться. – Ты такой забавный, – Чанёль не дает возмутиться, снова накрывая его припухшие красные после поцелуя губы, наталкивающие на не очень приличные мысли.✖
У Джонина последнее время стало каким-то мейнстримом – просыпаться с синяками под глазами и почти мозолями на руках после «веселых» ночек и особенно веселых снов, где Чанёль заваливает его на ковер/кровать/стол и разводит ноги в стороны, а потом… Джонин практически на автопилоте собирается и плетется на остановку, молясь, чтобы не грохнуться где-нибудь по пути и не отрубиться. Почему-то людей, толкающихся и с каждым днем все сильнее раздевающихся (лето не за горами, как ни как), хочется поубивать, а особенно высказать претензии вон той тетечке, которая в наглую размахивает руками и едва ли не заваливается на Джонина, когда автобус трогается с места, тут же разгоняясь. На удивление, Чанёль обнаруживается очень быстро, так как стоит буквально в паре метров, забаррикадировавшись наушниками и солнечными очками. Джонин старается вывернуться так, что на него даже никто косо не смотрит… до тех пор, пока он в наглую не налетает на Чанёля и не прижимается к нему. – Ой, – Джонин старается как можно невиннее посмотреть на того, из-за кого спать нормально не может от недотраха, а еще решает, что так это больше продолжаться не может. В конце концов, должен же хоть кто-то инициативу взять в руки? Насколько бы не было страшно перед неизвестностью. – Я вижу, ты успел соскучиться, – уголки губ ползут вверх, а голова рядом стоящей тетечки – в сторону, которая с недоверием оглядывает странную парочку. Автобус поворачивает, а Джонин теперь хватается за чужую талию, еще сильнее прижимаясь к Чанёлю и едва ли не наступая ему на ногу. Джонин на какой-то момент даже ставит себе плюсик за храбрость и уничтоженный страх перед осуждающими взглядами. Это кажется довольно забавным. Автобус снова заносит в сторону, а Джонин понимает, что не только у него была «веселая» ночка, когда Чанёль впечатывает свою ладонь ему в задницу, притягивая к себе ближе. Джонин даже не знает, что в этот момент прекрасней: такая близость в общественном месте… или выражение лица тетечки. – Если хочешь, я могу прийти к школе сегодня. Когда у тебя уроки заканчиваются? – Чанёль говорит это практически на ухо Джонину, но все равно не настолько тихо, чтобы это можно было не услышать. Джонин кивает пару раз, а Чанёль умудряется вывернуться и тут же выпрыгнуть из автобуса, когда открываются двери. Интересно, почему он вышел раньше, чем обычно? На своей остановке Джонин выползает переполненный энергией и даже забывает про то, что он вроде как спать хотел, и в порыве эмоций налетает на ни в чем не повинный фонарный столб, обнимая его так, будто он помог ему. – С тобой все в норме? Джонин отскакивает в сторону, поворачиваясь к Тао, которого вообще сложно увидеть так рано, тем более на остановке. – Да… пойдем, а то опоздаем.✖
Чанёль не появляется, как обещал, в этот же день, не появляется и на следующий, и вообще, кажется, пропадает. Самое смешное, что Джонину становится неловко сталкерить его возле универа или магазина игрушек, а предложение обменяться телефонами было проглочено и потеряно в недрах Вселенной. Джонин уже думает, что на него самым наглым способом забили, подарив прекрасную надежду на то, чтобы какое-то время жить долго и счастливо в союзе с этим непредсказуемым курьером магазина игрушек, руки которого так идеально смотрятся на чужой заднице… О чем ты опять думаешь, придурок? Кажется, проходит целая неделя, когда Джонин в очередной раз не высыпается и с кирпичом на роже тащится на автобусную остановку, пихая руки в карманы. Бесится, что в них слишком много всякого мусора собралось и решает выкинуть все, вынимая смятые бумажки и проездные билеты. Среди всего этого добра находится одна странная и которую Джонин не припоминает: на ней красуется ровный ряд из цифр, а внизу не менее аккуратно подписано позвони мне~. Джонин со всей силы припечатывает ладонь к лицу, когда осознает, что сам прокололся. Нет, почему нельзя было его сказать, а не запихивать вот так? – Я думал, что ты на меня забил, – басят со стороны, а потом теплое тело прижимается сзади, когда Джонин буравит взглядом несчастную бумажку и думает, стоит ли звонить сейчас или подождать до вечера. – Аналогично, – отзывается он, когда его коротко целуют за ухом и разворачивают к себе.✖
Кажется, все возвращается на свои места, когда Чанёль улыбается, успевая зажимать его тогда, когда по близости людей нет; не обходится и без облапываний – это уже как традиция. А потом он зовет его к себе домой посмотреть какой-нибудь фильм, говорит, что друг его, Сехун, на очередной попойке и не скоро вернется. Джонин чувствует себя героем фильма «Всегда говори ДА», когда Чанёль что-то ему предлагает, потому что это действительно невозможно – отказать. А когда Чанёль вовсе забивает на фильм, а у Джонина заканчивается поп-корн, Чанёль нагло загораживает собой телевизор и затягивает его в поцелуй, кажущийся слишком сладким после карамельного поп-корна. Устраивает свою ладонь на его колене и нарочито медленно ведет ею вверх, к бедру, когда Джонин обхватывает его шею обеими руками и старается вложить побольше своих далеко не мимолетных чувств в поцелуй. Чанёль тянет его на себя и усаживает на бедрах, скользя руками под майку, под белую чертову майку, в которой тот выглядит лучше, чем кто-либо. – Ты не поверишь, но я запал на тебя именно в тот день, когда ты подозрительно косился на меня в автобусе, – почти бездумно говорит Чанёль, отрываясь от губ и проводя подушечками пальцев по пояснице Джонина, вызывая тем самым дурацкие мурашки. – В который из? – Джонин тянется за очередным поцелуем, потому что говорить не больно хочется, а вот целоваться – очень даже. Он умудряется стянуть с Чанёля футболку, когда тот отрывается от спинки дивана и сильнее прижимает его к себе, проводя языком по шее. Джонин лишь сильнее ерзает у него на коленях, когда его ягодицы раз за разом сминают, а затем и вовсе надавливают пальцами между половинками сквозь штаны. Джонин готов сгореть от смущения, потому что давно вырос, прекрасно понимает, к чему ведет Чанёль. – Если ты не готов, мы можем подождать с этим, – выдыхает ему Чанёль на ухо, и тянет вверх майку, заставляя поднять руки. Прижимается голой грудью к джониновской и, кажется, даже тепло свое отдает. – Нет, – Джонин лишь сильнее прижимается к нему, касаясь губами его виска и скользя ладонью от шеи к груди. Чанёль лишь улыбается, как-то совсем быстро и ловко расстегивая пуговицу на штанах Джонина, скользя руками под резинку трусов. Джонин утыкается лбом ему в шею, когда Чанёль сжимает его ягодицы и скользит пальцем между половинок, заставляя скорее рефлекторно схватиться за его руки, когда он надавливает на промежность. – Ты пока к этому не готов, – Чанёль вытаскивает руки из-под чужих штанов, очерчивая ладонями его бока и поднимаясь к шее. Ведет ими снова назад, а потом подхватывает Джонина и валит на диван, подминая под себя. – Если что-то не так, ты говори, – Чанёль через слово спускается поцелуями к его животу, задерживаясь на сосках и легко прикусывая их, что вырывает из Джонина глухие стоны. Когда Чанёль тянет его джинсы вниз, а затем и боксеры – Джонин готов провалиться куда-нибудь под диван, потому что это жутко возбуждает и вообще едва ли заставляет не кончить, когда его член оказывается ничем не скован, под пристальным взглядом. Свои брюки Чанёль тоже снимает, устраивается между ног Джонина, перед этим по-хозяйски раздвинув его колени и проведя ладонями по внутренним сторонам бедер. Дыхалка окончательно дает сбой, когда Чанёль прижимается к нему и касается своей эрекцией, а потом и вовсе обхватывает ладонью вместе, проводя рукой вверх вниз. Когда Чанёль снова опускается вниз, обхватывая его член ладонью и проводя пальцем по головке, надавливая на уретру, Джонин сильно кусает губу и хватается за его плечи. – Хён, – Джонин не совсем понимает, как должен вести себя в такой ситуации, потому что первый раз у него, и хоть он смотрел порно раньше, в реальности это было более, чем волнующим зрелищем. – Тебе понравится, – Чанёль мажет губами по его члену, а потом и вовсе проводит языком по головке, обхватывая ее губами. Джонин шумно сглатывает, когда на его член опускаются мягкие губы, а язык вообще вытворяет что-то невообразимое. Джонин и представить себе не мог, что это будет так сильно отличаться от собственной руки. Джонин очень держится – кончить хочется вот прямо сейчас, потому что Чанёль обхватывает его рукой и проводит губами вдоль члена, снова возвращаясь к головке и посасывая ее, опять же вытворяя языком то, от чего тело под его прикосновением едва ли дугой не выгибает. – Хён, я… не могу больше, – Джонин запускает пятерню ему в волосы, позволяя себе немного оттянуть их назад. Чанёль смотрит на него затуманенным взглядом и вверх ползет, снова обхватывая их члены рукой и резко проводя вверх-вниз. Джонин тянет его за шею и целует в губы, слизывая с губ слюну и собственный вкус, когда Чанёль толкается бедрами вперед, имитируя секс и продолжая работать рукой. Джонин чувствует себя по-настоящему удовлетворенным, когда Чанёль кончает ему на живот, смешивая их сперму и целуя в щеку. Укладывается рядом, умудрившись не навернуться с дивана (места на нем в сложенном виде не так уж и много). – Тебе понравилось? – Джонин чувствует, что вот-вот уснет, потому что тепло рядом с Чанёлем и думать ни о чем не хочется, даже о том, что он полностью голый, и по животу сперма размазана. Как неприлично. – Очень, – Джонин поворачивается к нему, получая очередной поцелуй. – В следующий раз будет веселее, – Чанёль хитро улыбается, продолжая смотреть на его губы, а потом и вовсе соскальзывает с дивана, таки падая на пол и скуля. Джонин не может сдержать смешок и подползает к краю, поворачивая голову и оглядывая это недоразумение. И вот этот чувак пару минут назад хрипел мне на ухо, кончая на мой живот? – Пойдем… в ванну, я должен тебя помыть, везде, – добавляет Чанёль, поднимаясь на ноги и протягивая руку. Джонин идет вперед, а перед входом получает смачный такой шлепок по ягодице, и думает, что точно когда-нибудь выскажет ему все за такое рукоприкладство к сокровенному. – Привыкай, – заговорчески шепчет на ухо Чанёль, подталкивая его вперед… и еще раз шлепает.