Мой по праву рождения

Когда он стоит за моей спиной, говорить очень сложно. Я готов сорваться, повернуться и кинуться к нему, не совсем понимая, что я сделаю в завершении рывка. - Даже оправдываться не станете, Поттер? Вечер. Даже в узких, освещенных факелами коридорах прохладно. Его голос отражается от стен и рикошетом врезается в меня. Я ежусь. Гермиона сбежала на секунду раньше, чем он успел ее остановить. - Кажется, у меня это входит в привычку. И не работает с Вами, профессор. Я оборачиваюсь. Выгляжу, наверняка, глупо. Рот дергается в непроизвольной улыбке, я сдерживаю ее, но сам понимаю, что слишком рад его видеть, чтобы об этом ему не сказать. - Пятьдесят баллов с... - Нет, нет, нет, потом снимешь! - я вцепляюсь в его плечи озябшими пальцами. - Что вы себе позволяете, Поттер? О вашем непозволительном поведении мне немедленно придется сообщить директору! - Не сообщишь. - улыбка сползла,став совсем неуместной. Меня немного мутит, я не способен оправдываться и уговаривать, - Не сообщишь. Если директор узнает, мне придется сбежать насовсем. Увы, тебе придется простить мне мою выходку. - Я вздыхаю, - Так было нужно. - Поттер, ты переоцениваешь свою важность... - шипит Снейп. Переходит резко на "ты". Зол. Но как-то неискренне. Не в полную силу. - Да. Голоден? Он молчит. Молчание не гнетущее. Мне не нужно прислушиваться к его эмоциям, я и так знаю, что он чувствует. Снейп просто устал. Переволновался ли или просто весь проклятый день жег себя злостью, но сейчас он не испытывает ничего особенно сильного. Это видно по его лицу. Как бы он ни старался, оно на самом деле очень эмоциональное. Зря он считает, что не читаем. - Голоден? - Я улыбаюсь, когда он высвобождается из моих рук, разворачивается и уходит по лестнице вниз. Чуть задерживается, выжидая мой первый шаг, потом ускоряется. Всей фигурой говорит, что не намерен меня ждать. Я не могу не улыбаться. Я придерживаю его ладонями за плечи, как только за нами закрывается дверь. Он напрягается, пытается отойти. Я сжимаю его сильнее, не будучи уверенным в его согласии, прошу: - Прости. Постой так немного. Мне нужно. - говорю я спешно. Чуть пододвигаюсь к нему, между нами миллиметр расстояния. Я чувствую тепло его спины, стук сердца. Я, кажется, дурею и наклоняюсь к его шее совсем близко. Нос касается его волос. Я прикрываю глаза, вдыхаю полынь и, кажется, кардамон. К полыни вечно примешивается что-то странное, только она неизменна. Хочется так стоять, но его напряжение давит на меня, заставляет чувствовать себя захватчиком маленькой бойкой страны. Достаточно доминирующее в последнее время чувство. Мне даже немного стыдно. Но не настолько, чтобы отпустить Снейпа по своей воле. - Хватит, - вырывается он. Я пожимаю плечами. И так аттракцион невиданной щедрости. Становится прохладнее в проклятых подземельях. И мрачнее. Расстегиваю воротник, убираю волосы с шеи. Легким взмахом палочки Снейп призывает два фиала из шкафа. Смотрит задумчиво на них, крутит тонкие горлышки в пальцах, неслышно ставит на стол. Я киваю, мол, понял, не забуду, не перепутаю, не ошибусь. Больше вампир не шевелится. Он смотрит на меня задумчиво. Обычно выходит проще: мы деремся, ругаемся, он вымотан или полумертв. И клыки в моей шее смотрятся очень органично по сюжету. А сейчас как-то все... ново? Наверное. По моей спине проходит легкая дрожь. Он стоит на одном месте, нерешительно сжимая пальцы. Что, в здравом уме это не так просто, профессор? Он дергает уголком губ. Я спросил это вслух? Будто в опровержение, чеканя шаг, подходит ко мне, почти грубо дергает на себя и... замирает снова. Проклятая улыбка снова на моем лице и счастье, что он смотрит немного ниже. Мне хватает смелости переплести пальцы с тяжелыми прядями его волос и надавить на затылок. Легкое сопротивление через мгновение угасает. Дыхание почти прожигает кожу. Я стараюсь не думать ни о чем. И уж тем более не о губах, которые на мгновение касаются, оставляют след, будто бы клеймят. Теплых, мягких, тонких, как бледно-розовый росчерк, губах. Мне так нестерпимо хочется его поцелуев, теплых, немного влажных, неосознанных, и от того чувственных. Сердце болезненно сжимается, стучит громче, чем нужно. Я легко, кончиками пальцев массирую упрямый затылок,захлебываясь в нежности. И пропускаю момент, когда острые клыки входят в недавно зажившие ранки. Больно до одури, как по нервам. Шиплю, неосознанно сжимаю пряди в пальцах, едва сдерживаюсь, чтобы не начать тянуть назад. Боль держится на пике долго, дрожит алым маревом перед глазами, а после резко спадает до обжигающего, но терпимого зуда. Вдруг думаю, что мы зря стоим. Хочется подхватить Снейпа на руки, посадить на себя в кресло, приобнять. Секунды отсчитываю по часам: одна, две, три... Как капельки пота по моему виску, как удары чужого, не моего, сердца. Моя боль отходит постепенно, он начинает дышать чаще Я осторожно обхватываю его за плечи, прижимаю к себе, воровато стреляя глазами в сторону входа. Чуть наклоняюсь, цепляю губами его ухо. Пальцами бреду вдоль выступающих позвонков. Оглаживаю косточку за косточкой, бреду вниз, провожу по впалым бокам, грубо затянутых в мантию. Позволяю себе смелые мысли. Чувствую, как ноги слабеют. От потери крови, я знаю. Но еще чуть-чуть - от безнаказанности. Я подхватываю Снейпа на руки, стараясь не тревожить. Он рычит, как кот, сильнее впивается в мою шею. Я морщусь, падаю в кресло, откидываюсь назад, утягивая его за собой. Сил остается только на то, чтобы не слишком резко откинуть голову на спинку. Кружится надо мной потолок. Палитра нереальных цветов врезается в зрачок. Пальцы прощупывают субтильное тело. Кажется, что под ними электрическая вспышка. Реальность ускользает. Тихие, довольные стоны перекрываются болезненно-сладкими моими. Сознание на волоске. Я уже почти падаю в темноту, когда Снейп в руках вздрагивает, убирает окровавленную пасть от моей шеи, сворачивается, подтягивая под себя ноги, тяжело вздыхает. Цветные вспышки перед глазами утихают. Мой вампир сыт. "Мой" - думаю я. Мысль ласкает, как волны. "Мой" - думаю я и шепчу одними губами. Оказывается, силы есть еще и на то, чтобы притянуть его к себе крепко-крепко на секунду, поцеловать тонкие губы, чуть скосив, зацепив щеку, слегка порозовевшую сейчас, еще раз попытаться, попасть точно в центр, улыбнуться сквозь поцелуй. Встретиться с совершенно осознанным взглядом. И назло поцеловать еще раз, пока упрямый рот совсем не сжался в тонкую гневную полоску: глубоко, запуская меж острых зубов язык, обводя его кончиком десны и встречаясь с (о ужас!) не раздвоенным змеиным, а обычным человеческим. Сладким, как пастила. Пастила с привкусом железа. И отключиться. - ... делать с ним?! Пей же! Поттер! - Ау! - Я сморщился. Зелье прокатилось мимо рта щедрыми каплями. По вкусу - кроветворное. - Не кричи. Глаза еле открылись. Хотелось спать. Не должно вроде так происходить. Но я сам дурак: прирученное зверье требует постоянной кормежки, а не бессистемных скачков альтруизма. Нужно бы договориться о постоянных встречах, но не сейчас. Сейчас важно другое. - Можно я останусь тут на ночь? - Где вы были с Грейнджер? - Баш на баш? Снейп взвился: - Шантажировать меня вздумал? - грозно, конечно. Но он почему-то все еще сидел у меня на коленях. Совершенно рассеянным стали, профессор? - Нет, от чего же? Просто предлагаю обмен? Тем более, что я все еще слаб и мне не очень удобно будет подниматься в невозможно высокую гриффиндорскую башню, - тихо говорил я, добавляя в голос просящие нотки. Я и раньше был безрассуден, а сейчас, чувствуя вампира так близко, просто терял остатки воли. - К тому же мне бы очень хотелось остаться с Вами рядом, профессор, - я сцепил руки у него за спиной. Снейп почти зарычал, напрягая спину, стараясь оттолкнуться от меня. - Ты не очень любишь прикосновения, Северус? Извини. Мне жизненно необходимо тебя касаться, - смотря в черные глаза, тихо говорил я. - Иначе я не смогу полностью довериться тебе, не смогу помочь нашему союзу стать крепким и действенным. Он мог бы счесть это шантажом. Наверняка им счел. Но по каким-то своим соображениям расслабил руки. И ответил на взгляд очень жестким своим. - Не думай, что я буду спускать тебе наглость. Задумайся о мере и моем личном пространстве. Я усмехнулся. - Я буду наглеть, Северус. Ведь от тебя иначе ничего не добьешься, верно? - Отпусти меня и допей зелье. И спать будешь на диване. - Так точно, профессор. От улыбки болели мышцы. Вкуса зелья я уже не чувствовал. Парой минут позже того, как Снейп скрылся за одной из дверей, из-за нее вылетел левитируемый плед и шлепнулся мне на колени. Диван был плохой идеей. Я понял это утром, когда, до рассвета вытуренный из деканских покоев, брел по подземельям. Но и пытки неудобной мебелью я готов был терпеть за единственный шанс увидеть заспанного Снейпа с растрепанными волосами, на ходу застегивающего последние пуговицы на мантии. Очень хотелось счесть это своей маленькой победой. Портила безоблачную картину разве что слабость, осевшая в отяжелевших ногах. И, чем дальше я шел, тем быстрее усиливалась она. У портрета Полной Дамы я появился тяжело дышащий, весь в испарине, напугавший несчастный портрет. Муть, казалось, поднявшаяся из желудка, накрыла куполом голову. Я не помнил пароль, хоть и пытался прошептать его непослушными посиневшими губами. - Что? - медленно и басовито донесся до меня визг портрета. - Что происходит? Позовите лекаря мальчику-у-у! К лекарю-ю-ю! Все эти "ю" и "у" нещадно терзали уши загробным гулом. Ужасно напугала перспектива снова оказаться в больничном крыле, но я не мог сдвинуться и изменить ситуацию. Тело, независимо от меня оседало на холодный каменный пол, грозясь на этот же пол вывернуть желудок, толи горящий, толи леденеющий и находящийся в районе легких. На долю секунды я потерял сознание. Через секунду я ощутил плети пальцев, тянущие меня вверх, будто безвольный мешок. Туманные очертания фигуры белели сверху, что-то вещая, но настолько тихо и мутно, что я не искал в звуках смысла. "Что? Что происходит?" - звучал вопрос в голове моим голосом, раз за разом все истеричнее и истеричнее. Летом была и тошнота, и помутнения, подобные этим, но куда более слабые и казались последовательностью нервного напряжения и хронической усталостью после изнурительной эльфийской муштры. Но что происходило сейчас? Неужели дело в "донорстве". Все потому что я кормлю Снейпа? Раньше же такого не случалось? Что происходит? Что происходит? Что, черт возьми, происходит с моим телом? - Что произошло с мальчиком, Поппи? - Я пока не могу найти причину. Он здоров и полон сил, но... Магический фон выглядит пораженным, будто бы покрыт ржавчиной. Я понаблюдаю за его состоянием пару дней. "Что? Что происходит?" - Гарри, ты как? Выглядишь неважно. Это.. это из-за него, да? "Из-за него, да?" - Поппи, я принес зелья, ты просила. О, Поттер снова в статусе великомученика? Во что он вляпался на этот раз? "Во что на этот раз?" "Что происходит?" Никакого ответа не последовало. Мне банально стало лучше. Ради приличия Помфри мне прописала общеукрепляющее зелье, попросила заходить раз в неделю. Но от зелий внезапно затошнило, причем на эмоциональном уровне. После второго похода в больничное крыло я не пошел в третий раз. И неясной, тонкой тревогой произошедшее улеглось, иногда будоража по вечерам. Прошла неделя, тянулась вторая. Накатывала легкая тошнота. Случались иногда несильные головные боли. По вечерам тревожило жжение в груди и становилось трудно дышать. Я видел Снейпа. Я наблюдал за ним. Он серел, становился нервозным, но из подземелий тянуло могильным холодом. Я откладывал визит к нему, ссылаясь на любую мелочь, будь то сложные задания, разговоры с Чжоу о чем-то бессмысленном, возня Гермионы с книгой, к которой я пытался примазаться от тоски и непонятного страха, обуявшего меня. Поглотившего, как тонкая липкая паутинка, незаметно, обманчиво неплотно, но полностью. Я также серел и становился нервозным. - Ты знаешь, ты пятнистый, - сказала однажды подошедшая Луна. - Будто бы тебя покусали изнутри огромные пустотени*. - Я весь в дырах? - спросил я равнодушно, вспоминая острые иглы клыков. - Нет. Ты как гнилое яблоко, которое едят не снаружи, а изнутри. - Действительно странно. Гермиона полностью выпала из поля моего зрения на выходные, а после представляла собой такой клубок нервов, что я на ее фоне смотрелся дзадзен-монахом. Увы,душевных сил на расспросы я не нашел. Малодушно решил, что своих проблем выше крыши. Кроме Луны никто больше не делал метких замечаний, но как один - интересовались как я себя чувствую и что со мной произошло. Участие в их глаза было таким неподдельным и таким искренним, что я ссылался на подготовку к состязанию и трусливо сбегал. В туалет к Миртл. Первые пару дней она меня терроризировала со скуки, а после внезапно отстала, устав от моего угрюмого молчания и сухих ответов. Она исчезла куда-то, юркнув в унитаз, ни слова не сказав. Дальше вторая половина дня, проводимая в моем убежище стала совсем спокойной. Я сидел с яйцом в обнимку, не стараясь его открывать. С досадой слушал инородные эмоции и старался приглушать свои. Они казались еще отвратительнее звуков из яйца. На четвертый день моих пряток заявилась немного помятая, но от чего-то счастливая Миртл. От сильного возбуждения она подрагивала и мерцала, едва ли не развоплощаясь. Медленно, но верно начинали подтекать краны, раздаражая усиливающимся капаньем. Среди высоких сводов капель разносилась особенно звонко. - Миртл, прекрати! Что случилось? - О, русалки, они, Гарри, поют такие песни, такие песни! Шикарные песни, Гарри! - Она мечтательно вздохнула, - Я бы так же хотела бы! Чудесными высокими голосами. И как это нравится мужчинам! Очень нравится, Гарри! Вода зашумела громче, отвечая на повышение ее голоса. Я всерьез забеспокоился за свои ботинки. - А я не могу так, - продолжала Мирт, погрустнев. - Мне бы так петь. Если бы я так пела, я бы нравилась мальчикам. А сейчас - не почем не понравлюсь: очкастая, толстая, некрасивая, - затянула она свою старую пластинку. На ее глазах, увеличенных огромными очками, появились огромные бусины слез и покатились вниз одна за одной. Я решил, что пора сваливать. Пребывание в туалете из сносного стремительно превращалось в совершенно невыносимое. - Миртл, ты не страшная, прекрати. - предпринял я какие-то попытки остановить ее поток слез и самобичевания. - Не надо меня успокаивать! Не надо, Гарри! - она уже кричала, - Я никогда никому не понравлюсь даже голосом! - ревела на ультразвуке она. И верно, голосок был тот еще. Я спешно начал ретироваться, вспоминая прописную истину: откроешь дверь - баба ревет, закроешь - не ревет. Очень хотелось скорее закрыть дверь. Удача покинула меня на третьем шаге к выходу. По скользкому полу, залитому водой проехался ботинок и я шлепнулся, роняя и сумку, и очки, и яйцо. Яйцо, раскрывшись от удара, заверещало на ультразвуке, катясь в сторону умывальников, дальше от меня. Я попытался подползти к нему, чтобы прекратить пытку и не заметил, как заинтересованно замерла Миртл, только всхлипывая по инерции. Яйцо подкатилось к потоку, льющемуся из переполненной раковины и вдруг запело, оказавшись в воде. Я выдохнул. Песня перемежалась с криками, когда вода не попадала по яйцу. И была она чудесней всех звуков, что мне удавалось слышать когда либо, заменяя симфонический оркестр и церковный хор. Голос, доносящийся до меня, звал к себе, просил прийти, обещал всевозможные наслаждения. Я встал, будто под гипнозом, и потянулся к волшебной музыкальной шкатулке. Драгоценная мелодия уступала крику под истончающимся потоком. Не теряя времени, я окунул ее в воду и сунул туда же голову. Музыка поглотила меня, обволокла. Я замер с открытыми глазами и вгляделся в серебрящееся нутро яйца. Ядро пульсировало, как живое. Было живым. Уговаривало стать его частью, слиться с ним, перестать сопротивляться зову. Я не сразу осознал, что у песни есть слова. А когда осознал, тут же вынырнул, сплевывая воду и крепко накрепко закрывая страшную золотую штуковину. - Сирены, - восторг перемешался со страхом. Следующим испытанием станут сирены. Единственное, что не давало полностью окунуться в песню - ее смысл. Ее чертов пугающий смысл: "Но мы дадим тебе лишь час, Вернуть, что спрятано у нас" Я чертыхнулся. Играть с сиренами на их территории - гарантированный полный провал. - Ты слышал? Чудесно, правда? - на фоне восклицала Миртл. - Не то слово, - кисло отозвался я. Меня вновь замутило, но после первого приступа это случалось бессистемно и часто. Не составило труда эту тошноту проигнорировать. Вечерело. Пришлось вернуться в гостиную. - Как ты? - подозрительно посмотрела на меня Герм. Формулировка "Что случилось?" давно уже не звучала. Ходила рядом незаметным слоном, но не звучала. Но в этот раз вдруг захотелось рассказать. По сравнению с остальными сегодняшний случай был даже каким-то обыденным, не из ряда вон. Вполне можно было поговорить с подругой, не беспокоясь о ее душевном равновесии. Гермиона слушала задумчиво, постукивала пальцами по коленке. - Не бывает невыполнимых испытаний, верно? Всегда поражался ее способности вселить уверенность одной фразой. Но,кажется,она обращалась в этот момент не ко мне. Я не стал толкать ее к откровенности. Мы немного помолчали. - Все таки как ты? - неудержалась Герм. - Скверно. Подташнивает. - Даже сейчас? - Да. Немного. - Как ты в этом состоянии будешь участвовать в турнире? Может, Снейп поможет? Я вздрогнул и поморщился. - Не думаю. Помфри сделала все, что могла. Юлой подскочил Симус. Я обрадовался, что осталась привычка шептаться с Гермионой. Финниган уж точно бы разнес весть о моем состоянию по всей школе. - Как дела, Гарри? Ты вечно пропадаешь где-то, так редко тебя вижу. Готов к турниру, дружище? - Да, друг, все отлично, - я выдавил из себя улыбку. - Разобрался с этой орущей штукой? - Ага. Точно. - Круто! Расскажешь или секрет? - Секрет, - попытался скрыть нервы за усмешкой я. - Не баньши? - Неа. - Ну и ладно тогда, - обрадованно махнул рукой он. - Надеюсь, ты обогнал этого смазливого красавчика. Симус исчез так же стремительно, как и появился. Но его появление заставило меня задуматься о том, как весь факультет отчаянно ждет моей победы и как далеко от их ожиданий нахожусь я. С самого начала они гордились моим участием, пусть и обвиняли меня в обмане. Не я, а факультет побеждал в схватке с драконом. Не я, а факультет должен был стать победителем. Я был исполнителем, они - огромным организмом, идущим к цели через меня. И они видели тот же огонь, что горел, не угасая, в них. Для меня же турнир как был досадной случайностью и тяжким ярмом, так и остался им, несмотря на все прошлые и предстоящие свершения. Кто-то очень изящно и жестоко подставил меня. Я даже пообещал себе поаплодировать в конце моему невидимому палачу. С того света. На следующий день объявили о подготовке к Святочному Балу.