Мой по праву рождения

Часть первая.       POV Гермиона.       Это случилось почти в конце учебного года. Нам нужно было спасти Бродягу, нам нужно было спасти Клювокрыла. Нам нужно было спасти чертов магический мир! А нас спасти, как всегда, было некому.       Я помню треск веток за спиной, помню, как бежали по спине мурашки, и помню, как безумно колотилось сердце. Помню еще напуганный взгляд Гарри и его пальцы, вцепившиеся в толстую кору ели. Нам было страшно. Нам было очень страшно, потому что один неверный шаг, только один… И все рухнет. С грохотом разверзнется твердь земная под нашими ногами, а мир сойдет с ума, хотя, казалось бы, куда дальше.       Я не удивилась тому, что кожа друга подозрительно потемнела. Не удивила светлая прядка у меня на плече. Даже красный блеск в глазах Поттера принялся на ура, потому что непонятного после маховика времени, после гиппогрифа, после летающих повсюду дементров, я уже не замечала ничего необычного. Куда мне, простой маггле?       Осознание пришло позже. Зрение вернулось тогда, когда, улюлюкая, Сириус взмыл на Клювике в небо. Я обернулась крикнуть что-то радостное и побледнела… Наверное.       Гарри стоял передо мною совсем другой. Черты лица остались почти теми же, разве что стали чуть тоньше, а вот кожа и волосы… И глаза. Те самые глаза, что всегда напоминали о его матери, теперь полыхали красным огнем. Вкупе с темно-серой кожей и белыми волосами это выглядело… странно? Да, наверное. «Но он же мальчик-который-выжил, — думала я, — ему можно.» Я стояла и смеялась. Истерично, совсем неподобающе для тихони и заучки. Еще минуту назад мой друг был самым обычным, а теперь я не знала, что же с ним случилось.       Наверное, нужно было бежать к директору, кричать о случившемся, но я стояла как вкопанная. Смотрела в огромные распахнутые красные глаза, в которых читался вселенский ужас, и смеялась.       — Гермиона! — в его голосе тоже читалась истерика. — Что с тобой? Ты… Что с твоей кожей? Герми, Боже мой, посмотри на себя!       — На себя бы посмотрел! — огрызнулась я и тряхнула волосами. Белыми волосами.       Я много всего знала о волшебном мире, читала о магических существах и о наследии. Но почему-то в тот момент сложить два и два было невыносимо сложно. Мы стояли и таращились друг на друга. Красные глаза в красные глаза. Я тогда впервые выругалась:       — Какого хрена? — а какого, нам еще предстояло разобраться.       Всё-таки я была самой лучшей ученицей самой лучшей школы не просто так. Стоять и анализировать у нас не было времени. Потому, накинув на нас маскировочные чары, я потащила Гарри в больничное крыло. Нет, не делиться впечатлениями с Роном. И не отчитываться перед Директором. Разбираться.       Я еле стояла на месте и все кидала на Мадам Помфри взгляды, пока Гарри спешно рассказывал Рону о случившемся, скрывая ту самую важную деталь. Я взглянула на него в какой-то момент и заметила, что маскировочные не скрывают заострившиеся уши, и поняла, что медсестра тоже это видит.       Я даже обрадовалась, что мне не придется ей все объяснять… Она кивнула на дверь своего кабинета, а я кивнула ей. Короткий молчаливый диалог, после которого внезапно стало легче ровно стоять.       Мадам Помфри была самым надежным хранителем информации. Даже Дамблдор не всегда знал о наших проделках, о которых знала она. Узнавала по ссадинам, царапинам, кошачьим ушам. Она меня тогда прикрыла, списала все на проклятье. А я краснела и выкладывала ей все до последней детали.       Когда за нами закрылась дверь, она взмахнула палочкой и уставилась на совершенно изменившихся нас. А мы уперлись взглядом в зеркало. Узкое, в котором мы, прижимаясь к друг другу, еле уместились вдвоем. Но суть мы уловили. Это были совершенно иные мы. Похожие, как брат и сестра: кожа темная, волосы белые, глаза красные. Остроухие. Дроу. Самые что ни на есть всамделишные. Зеркало глумливо отражало две потерянные мордашки, в которых читалось одно лишь непонимание. Помфри не стала начинать издалека.       — Я надеюсь, вы понимаете, что произошло? — и не дождавшись нашего ответа, — Вы вступили в наследие. Со временем вы изменитесь еще больше: немного рост, немного черты, возможно, жесты. Сейчас сдадите кровь на анализы, — мягким, но деловитым голосом она ввела нас в курс дела, а мы кивали, как китайские болванчики. — Мне нужно понять, почему это случилось так поздно. И почему с тобой, Гермиона, это вообще произошло.       Ах да, я забыла… У магглорожденных чудес меньше. Ступор спал. Почему это произошло со мной? Почему со мной? Почему? Эти вопросы эхом бродили по совершенно пустой голове.       — Мадам Помфри, — тихо, но четко проговорил Гарри, — как мы можем это скрыть?       Я сначала не поняла, почему ему это так важно. Мне подумалось, что маскировочные чары скрывают почти все. А потом я вдруг своим заторможенным мозгом поняла, какой же это ужас. Я тоже уставилась на медсестру.       И вдруг я вспомнила, как мимо нас прошел директор в своих очках-половинках. Почему он не заметил? Почему не увидел ничего под таким простым заклятьем? А я была уверена — нас не раскрыли. Что было тому причиной? Мысли роем мух и паническое желание натянуть на себя мантию-невидимку, но и она от проницательного взгляда Дамблдора не спасет.       — Вам помогут гоблины, Гарри. Только вот… Я могу вас пропустить через свой камин, но как объяснить ваше отсутствие? — на ее лице было написано искреннее желание помочь.       — Маховик, — я сказала это каким-то не своим голосом. Маховиком нельзя было пользоваться часто, меня предупреждала Макгонагалл. Но вот о таких ситуациях Макгонагалл мне не говорила.       — И как ты собираешься это провернуть? — Гарри было не по себе. А действительно, как? Путем долгих переругиваний мы пришли к тому, что сейчас отправимся в Гринготс, проведем там нужное время, вернемся, а потом отмотаем время на сутки. Когда мы прошлые уйдем в банк, мы вернемся к жизни нормальных студентов.       Пока тонкая игла впивалась в темную кожу, я судорожно сжимала ладонь друга. Что с моей кровью? Она такая же красная. Не зеленая, не синяя, не черная. Красная. Значит ли это, что я все еще являюсь собой? Той самой собой, которая была сутки назад?       Не сложно догадаться, что, как бы я не сдерживалась, у меня началась самая настоящая, вполне человеческая истерика. Гарри держался куда лучше, ему не впервой было узнавать о себе множество шокирующих деталей… А что я? Я в тот момент стала простой, напуганной девчонкой с новоприобретенными эльфийскими ушами. Я не плакала и не кричала. Я просто сидела и тряслась, укладывая весь идиотизм ситуации в своей кучерявой голове.       Мадам Помфри поставила звякнувшие колбочки с алой субстанцией на столик и повернулась к нам. Гарри держал меня за плечи, а я пыталась понять, что же нам сказать гоблинам, как представиться, что попросить? «Здравствуйте, мы подростки, немного Дроу. Нам нужно разъяснение». Достойное начало.       И плевать, что уже не средние века — нам все равно воткнут колья в спину. Но проделано это будет очень учтиво.       Камин оказался старым, с картиной над ним. С нее тепло улыбалась молодая медсестра, отдаленно напоминающая нынешнюю Помфри. Это была не она и не ее родственница. Просто проскальзывало что-то в движениях, в улыбке, в наклоне головы. Эти сестры милосердия все чем-то похожи.       — Удачи, — сказала она нам, когда Гарри набрал летательного порошка в ладонь. А Помфри опомнилась и наложила на нас маскирующие. Куда качественнее тех, что получились у меня.       — Подойдите к главному гоблину и спросите заведующего наследиями, — напутствовала она. — И главное — не бойтесь.       — Спасибо, — отозвался Гарри. — Банк Гринготс!       Пространство рвануло и выкинуло нас в зале каминной сети. Еле удержавшись на ногах, я окинула взглядом холл. Я не часто бывала тут, но раньше мне не казалось все таким ослепляющим. И не в плане богатства и вычурности, а в очень даже прямом смысле. Слишком ярко тут было. Я кинула взгляд на друга. Он тоже жмурился, привыкая к свету. Еще одна неприятная особенность? Тогда, куда более неприятная, чем исчезнувшие Поттеровские веснушки…       На главного гоблина мы смотрели недобро. Прямо над его столом горела лампа, а мы и без её болезненно-яркого света выглядели довольно дико: нервные, с прищуренными глазами и очертаниями будущего оскала.       — Добрый день. Нам нужен заведующий наследиями, — почти прошипела я, чувствуя, как мандраж перерастает в легкую злость. Не выспавшаяся, с красными (во многих значениях) глазами. Спасшая человека, но жаждущая только покоя. И почему нельзя было разобраться с этим ужасом завтра? Ах, да… Дроу же не любят люди. И это еще мягко сказано…       — А кто, собственно, спрашивает? — мерзко постукивая длинными когтями и растягивая слова, перегнулся через кафедру сморщенный гоблин.       — Два новоявленных темных эльфа, — привстав на цыпочки, выплюнула я ему в лицо, с удовольствием замечая, как он бледнеет. Да, идиот, я знаю магическую историю. Эта враждебная раса и вам насолить успела.       О том, что я сейчас несвойственно враждебна, я пыталась не думать, списывая это на усталость. Скорее всего оно так и было. Но беспокойство не отпускало. Что еще изменится? Что еще предстоит узнать?       Этот мерзкий, морщинистый, медлительный гоблин знал обо мне куда больше меня самой, и я была в его власти на какое-то время. Против этого факта бунтовало всё мое естество. Я слышала, как он семенит, стуча ножками о гладкий мрамор. Слышала, как что-то бормочет. Несвязное, но явно нелицеприятное. Мне хотелось размахнуться и ударить его. Это желание было настолько сильным, что я сжимала кулаки и скрипела зубами.       Но эта мелочь привела нас в небольшую гостиную, приглушила свет и затопала обратно, оставляя нас одних. Прибежал маленький гоблиненок, крайне вежливо попросил наши палочки, быстро идентифицировал нас и убежал.       Минут через пятнадцать в ту же дверь вошли сразу три гоблина и человек. Я уставилась на мужчину, оставляя гоблинов без внимания. Средний рост, среднее телосложение, средняя внешность — абсолютно не за что зацепиться. Он посмотрел на меня, понимающе хмыкнул и снял небольшой амулет с шеи. Я встретилась с лукавыми красными глазами и выдохнула.       Дроу было лет тридцать на человеческий манер. Черты лица заостренные, не чета нашим с Гарри плавным линиям. Помфри говорила, что наша внешность еще изменится, но я не могла представить себя похожей на истинного Дроу. Для такого я была полновата. И не настолько привлекательна. А мужчина был красив до безобразия. Еще и из благородных, судя по длине его волос.       — Мисс Грейнджер, Мистер Поттер, — оглядывая нас с Гарри недобро, — я — управляющий делами Дроу в Англии, Ваэнир. Потрудитесь снять чары. Мне недосуг общаться с людьми. Да еще и молодняком, — он сказал это очень брезгливо. Так, что срочно захотелось взять жесткую мочалку и начать стирать с себя человека. Я взмахнула палочкой, отменила чары, но в его взгляде расположения не прибавилось ничуть. Кажется, даже добавилось презрения. — Все, что вам нужно знать — вы не принадлежите ни к одному из кланов, а значит — изгои. Можете попытать счастья и прибиться к какому-нибудь клану, но, — он задумчиво потер переносицу, — я таких дураков не знаю.       Второй раз за день мне хотелось кого-то ударить. Прямо в идеально ровный нос. Так, как недавно я врезала Малфою. Я уже почти поднялась, но Гарри ухватил меня за руку.       — Мистер Ваэнир, что мы должны знать про себя? — сглотнув, друг уставился на управляющего.       — Дай подумать, малец… Таких, как вы, не слишком много. Ты — сынок одного из изгнанников. Да и девчонка, по всей видимости, тоже. При том не самые сильные. Обычно наше наследие не спит, а проявляется еще в утробе. Вам немного не повезло. Или вашим родителям. Или дедам, — он глумился, смотря на Гарри с чувством собственного превосходства. — Но жить вам теперь дольше. Лет так на четыреста-пятьсот. А еще… — почти заговорщицки прошептал он, наклонившись к нам, — где-то по этому шарику бродят ваши магические партнеры, — нарисовав в воздухе неровный круг, он отстранился. — Удачи в поисках. И, вот… почитайте, — на столешницу шлепнулась тонкая книжица, которую я в каком-то защитном жесте сразу схватила и прижала к себе, не обращая внимания на смешки Ваэнира. Пусть думает, что хочет. Знания — сила.       Он, не попрощавшись, ушел, тряхнув волосами, а нами занялись гоблины. Они что-то рассказывали о маскировочных амулетах, специальных затемненных линзах. Гарри слушал, а я даже не улавливала сути, пытаясь прогнать мерзкое ощущение потерянности в мире. Жизнь раз за разом выбивала почву из-под ног.       Гоблины сделали с нас слепок аур, попросили накинуть на себя прежнюю личину для сверки и проводили до каминов. Настойчиво так проводили. Я только успела напоследок спросить одного из гоблинов:       — Как во мне, маггле, мог пробудиться Дроу?       — Мисс Грейнджер, вы действительно думаете, что у магглов мог родиться маг? Покопайтесь в своей родословной! — и это был весь ответ.       Мы вернулись в Хогвартс, встреченные беспокоящейся Помфри. У меня слипались глаза, и так хотелось уронить беловолосую голову на подушку, так что медсестра проводила нас до коек в дальнем углу.       Меня хватило только на то, чтобы пару раз крутануть маховик. И я уснула крепким сном, не думая ни о приобретенном, ни о потерянном. Не думая даже о том, что у меня в руках ответы на все мои вопросы.       Книга гулко упала на пол.