Мой по праву рождения

POV Гарри       Брухвин выдал мне кучу папок, так ничего и не рассказав. Он вообще оказался молчаливым до ужаса, кинув в мою сторону всего четыре слова: дважды «да» и один раз «глупый человечишка». В остальном объяснялся знаками.       В хранилище я набрал немного денег, захватил кошелек и отправился к Гермионе. Которой на месте не оказалось.       Успев всюду её поискать и даже немного запаниковав, я наконец увидел ее, выходящей с гоблином из кабинета.       — Герм, ты где была? — подруга только что-то промямлила и махнула рукой на дверь. Уже позже, когда она мне все рассказала и мы вышли под солнце, переставшее быть проблемой, я всерьез задумался. Большинство магов, которым за сотню, знают родословные магических семей. И наши учителя тоже должны были быть в курсе подобного забавного стечения обстоятельств. Я не поверю, что Дамблдор, который имеет дело с очень влиятельными людьми из благородных семей, не знал о прапрадеде Гермионы. Да и о том, что я наследник, он тоже не упоминал.       Эта избирательная правда меня совсем не устраивала. Забравшись на кровать, я развернул свиток, захваченный из банка. В нем со всеми характеристиками и стоимостью было перечислено мое наследство. Ну… не Блэки, конечно. И не Малфои, но, не планируй я обзаводиться потомством, то спокойно прожил бы свою человеческую жизнь безбедно в… а, вот, в Поттер-мэноре.       К счастью, обывательщины в моем наследстве не имелось, а потому прожигать жизнь я не собирался. Хотя родовое поместье и еще пару особняков, идущих бонусом, я бы с радостью посетил. Потом, когда мы разберемся со всем, что ждет нашего вмешательства, мы обязательно с Мони и Роном отдохнем на побережье в «Паруснике». По крайней мере, хотелось верить, что мы до этого доживем.       Больше меня порадовал пункт с наличием эльфа. По всей видимости, уже старого, но еще живого. На пергаменте рядом с ним стояла пометка, но я не знал того языка, на котором она.       — Луми! — позвал я, садясь. Передо мной появилась эльфиечка. Совсем молоденькая и определенно не та, что была указана.       — Хозяин, — прощебетала она, — Луми, папа, болен. Если вы позволите, Ингви будет прислуживать, — и уставилась своими огромными золотистыми глазами на меня. Я кивнул.       — Чего молодой хозяин хочет? — я вроде не хотел ничего. Эта была простая проверка, но гонять туда-сюда прислугу — дурной тон. Даже неуч об этом знает. Потому я просто отправил ее выстирать мои вещи и приготовить ужин. А сам продолжил разбираться с бумагами.       Через некоторое время от них меня отвлек Сычик, ухнувший за окном. Я накормил птицу печеньем и отвязал от лапки письмо. Птица поочередно моргнула глазами и улетела, еще раз напомнив мне о Сириусе.       Рон приглашал нас с Гермионой на Чемпионат мира по Квиддичу в конце июля. На тот самый, о котором друг восхищенно мне рассказывал, перечисляя кучу слухов и делясь ожиданиями. Да, там определенно стоило побывать, даже если все в половину так чудесно, как мне представляется.       Я быстро начеркал ответ, скачущий радостными буквами по бумаге, и открыл клетку Букли. Сова вылетела, ласково клюнув меня в руку, стащила печенье и улетела, радуясь возможности размять крылья.       Медленно садилось солнце. Ожидаемой усталости после плодотворного дня все еще не было, и тревожило что-то, чему я никак не могу дать название. Хотелось, чтобы скорее вернулась Букля. Я тогда бы мог отослать письмо Мони и поделиться с ней хотя бы красками этого призрачного «чего-то».       Ингви принесла ужин — рыбу и салат. Я поблагодарил ее и отпустил, оставаясь наедине со своими хаотичными мыслями.       Поужинав, я спустился на кухню, вымыл посуду и сел на стул около двери. Дурсли, приверженцы «здорового» образа жизни, который совершенно им не помогал, уже спали. Стрелки на часах показывали на без десяти одиннадцать. Я не знал, что мне делать, и хотел уже выйти на улицу, но вдруг зазвонил телефон. Я, после трех лет жизни в Хогвартсе, совсем забыл о таком замечательном изобретении магглов. Мне и звонить с этого телефона приходилось не слишком часто и уж точно не друзьям.       — Привет, надеюсь не разбудила, — голос Мони был спокойным.       — Нет. Я читал. Что-то случилось?       — Нет… Нет. Просто Рон прислал письмо, он… — я ее перебил.       — Он мне тоже писал. Ты поедешь?       — Да. Мы ему там все расскажем?       — Да, наверное, — мы замолчали. Я слушал ее дыхание, но не знал что сказать.       — До завтра, Гарри. Спокойной ночи.       — Спокойной, Мони.       Утро началось довольно предсказуемо, хоть и непривычно. Я еще шатался вчера по ночной улице, а потому лег поздно. И теперь у меня слипались глаза. Я старался посмотреть на Ваэнира, но веки упрямо закрывались.       — Проснись, пацан! У тебя десять минут!       Десять минут на что? Досмотреть тот чудесный сон, который я не помню? Угрюмо ввалившись в ванную прямо перед самым носом остолбеневшего от моей наглости Дадли, я посмотрел в зеркало. И чего я боялся боггарта? Я сейчас был куда страшнее, особенно в мутноватом зеркале, что было не протёрто дядей после вчерашнего посещения душа. Оно, как бы моя обязанность, но с осени они подозрительно поутихли. Я стал чем-то вроде домашнего привидения, которое занимает комнату и иногда берет продукты из холодильника. С появлением Ингви я и от последнего откажусь. Нужно будет оформить счет на хозяйственные нужды.       За этими мыслями меня и застал Ваэнир, неведомо как успевшего проскочить мимо моей «семьи».       — И что ты делаешь? — кривя губы, прошипел он.       — Жубы чышу.       — Десять минут прошли! — Я быстро прополоскал рот и взбежал по лестнице, надеясь уцепить одежду, пока меня не поймал разъяренный эльф.       — Минутку! — отчаянно взмолился я и кое-как натянул штаны. Рубашку я надевал уже в знакомой комнате. Герми, расчесываясь, стояла рядом. Ей, видимо, тоже десяти минут не хватило. Упрямые кудри, белые, но все еще такие же непослушные, никак не хотели поддаваться.       Вспомнив об амулете, я снял его.       — Запомните, малышня: ни я, ни Натирра не станем возиться с нерасторопными остолопами! — я против воли фыркнул, — Совсем страх потерял? — Дроу приблизил свое лицо к моему, вперившись полыхающими углями глаз в мои зрачки.       — Разве мы тут по своей инициативе? — чуть стушевавшись, все-таки сказал я. Мне была до тошноты отвратительна эта политика хорошего/плохого дементора. Все одно — оба высосут душу. — Мы тебе тут не нужны, но ты все равно притащил нас сюда. А сестра твоя прекрасно знала, кого берет на поруки. Так что перестань нас запугивать, — я отцепил его пальцы от своей рубашки. — Мы будем делать все, что в наших силах. Большего не требуй. На мгновение мне показалось, что в его взгляде стало больше уважения. На грамм. Но эльф отвернулся, вылетел из комнаты, и, рыкнув «Натирра!», хлопнул дверью.       Этот раунд был за нами. Хотя так считал только я.       — Зря ты с ним отношения портишь! — уверенно заявила Гермиона, откладывая в сторону расческу. — Нам такое еще вернется.       — Все одно, Герм! Мы не только тут исполняем роль баранов, ведомых к «высшей цели». Мне это осточертело!       — Что ты…       — Да опомнись ты! Не ты ли сама согласилась, что с нашим «пастырем» не все чисто? Легкой рукой директора мы идем туда, куда нас пошлют. И Квиррелла, и дневник, и Петтигрю один из самых сильных магов в истории мог обезвредить и сам.       — Я знаю! — мы оба спорили на повышенных тонах, забыв о том, где находимся.       — Но, черт возьми, Гарри, враги нам нужны еще меньше сомнительных союзников. Так что, будь добр, попридержи свое раздувшееся эго, напоминающее твою тетушку Мардж после вашей встречи, и будь ОСМОТРИТЕЛЬНЕЕ!       — Кхм… — раздалось сбоку. Эльфийка наблюдала за нашим буйством со снисходительной улыбкой на лице.       — Извините, — тихо произнесла подруга, погасив пламя укоризненного взгляда.       — А ты, девочка, саламандра, оказывается. Такой пыл! Такой задор! Воинственность через край! Я прониклась, — невозмутимо покачивая в руке какие-то мешочки на лентах, Натирра подошла к нам. — Здравствуйте, детки.       — Доброе утро, — хором, как школьники, произнесли мы.       — Поразительное единодушие, — под нос буркнула девушка и улыбнулась. — Хорошая из вас команда выйдет. Сплоченная, бойкая, живая.       — Уже вышла, — вставила Мони.       — Нет, огонечек, вам еще расти и расти. Ваши детские свершения может и отпечатались в сердцах неоценимым опытом, — мы удивленно уставились на нее. Откуда?       — Они в вашем взгляде… Но вам еще многое нужно постичь, чтобы стать воинами. Я вздохнул. Она хотя бы говорит прямо, о том, что будет готовить нас к войне.       — Это вам, — тем временем воительница протянула нам подвески, — Такие обереги обычно шьют младенцам, но и вам они сгодятся. На удачу и для чистоты помыслов. Поможет избавиться от ненужных симпатий и разобраться в себе, — она завязала ленточку на шее Гермионы. — А еще они пахнут приятно.       Пахли они действительно хорошо. Ванилью, немного корицей и цитрусом. Я покрутил свой в руках и сунул под майку. Показалось, что мешочек теплый.       — Что там? — спросила Герми.       — А как ты думаешь?       — Не знаю, — она ощупала амулет, — камешек какой-то… И что-то мягкое.       — Почти верно. Но я не скажу. И вы в них не лезьте. Вся магия пропадет, — она тепло улыбнулась. Мне же захотелось содрать подозрительный подарок с шеи. Пугала одна мысль о том, что там может быть что-то, подавляющее волю. Но Гермиона была спокойна, и я повременил с истерикой. Сделать это можно и вечером.       — Натирра, можно вас кое о чем попросить?       — На «ты», огонек. О чем?       — Вы… Ты можешь создать иллюзию присутствия Гарри в доме у его дяди и тети?       — Бежать хотите? Создам. А ты?       — Я… не думаю сбегать из дома. Было бы неплохо, если бы и у меня, но… я буду возвращаться домой.       — Ммм… Боишься наслоения? Ну что ж, твое дело, девочка. Правда, если одолжишь свою пудреницу, создам отключаемую иллюзию, — после этих слов Мони почти загорелась. Она, кажется, создала себе нового кумира. А я стал подозревать неладное еще больше. И, если Ваэнир вызывал во мне простое отторжение, то Натирра, при всей своей приятности, заставляла закрываться и ждать удара в спину.       Я успокаивал себя тем, что ей вроде бы незачем нам вредить. Да и использовать им нас негде. Если я хорошо знаю историю. У них рабы только в пещерах мясных животных выращивали. Но мы же на поверхности, верно?       — Натирра, а почему вы не спите днем?       — А зачем нам днем спать? — она была удивлена моим вопросом, и я даже смутился.       — Ну… Ночью ведь удобнее… Да и зрение…       — Гарри, не удобнее, поверь. Ты же немного знаешь биологию? — и дождавшись моего кивка: — Питательные вещества лучше усваиваются во сне и ночью. Мы не слишком отличаемся от Светлых эльфов или людей в этом плане. В пещере, конечно, сложнее определить время суток, но у нас замечательные внутренние часы, — она задумалась, — Наша раса недалеко ушла от вампиров. Они тоже спят ночью, вопреки стереотипам. Хотя они и не любят солнце. Им оно не причиняет вреда, но доставляет дискомфорт. И они, и мы — существа вечерние.       — А вы общаетесь с английским вампирским кланом? — вклинилась в разговор Мони. Я и не представлял, что в Англии есть клан.       — Ну… Мы, конечно, не изгои. Скорее, наземное отделение по связям с общественностью, но мы тоже не в чести. И права на какие-то сделки, торговлю или еще что-то подобное не имеем. Так что с самим кланом мы связь поддерживаем только тогда, когда поступает приказ. Хотя со Панкой мы старые друзья. Если повезет, и вы с ним познакомитесь.       Я представил себе это клыкастое «повезет» и вздрогнул.       — Хей, парень, не бойся. Они не намного сильнее нас. Мы им уступаем в скорости, но они нам — в ловкости и магии. Так что при случае шансы будут равны. А «некормыша» пальцем тронь, он свалится.       — «Некормыша»?       — Ага. Вампирский изгой, которому питаться можно только от «истока». Своего «истинного», если переводить на наш язык. А такого пойди найди.       Я заинтересовался. Неужели так сложно найти свою пару, если она тебе предназначена свыше? Этот вопрос я и озвучил.       — Ну… «Истинный» не значит, что вы встретились и сразу же все стало хорошо. Он больше всех тебе подходит и только. У него могут быть моральные принципы, которые его к тебе не подпустят. Или строгая семья. Или же он обретет счастье с кем-то, кого встретил раньше, пусть тот и будет меньше ему подходить. Или еще тысяча причин, по которым вам не быть вместе. Мир наш ужасно несправедлив, мальчик, — Натирра как-то загрустила. Мне показалось, что она назвала одну из причин, почему она так и не стала полностью счастливой. Но эльфийка тряхнула волосами и громко приказала:       — А теперь прекратили разговоры и марш за мной. Буду выбивать из вас пыль! — она вывела нас во двор. Его условными границами служила аккуратно выкошенная трава метров по пятьдесят с каждой стороны от дома, а дальше — ровное поле, конца которому не было видно.       — Мы где? — только и выдохнул я, осматривая этот оазис в привычно шумной жизни.       — Мы в моем личном светло-эльфийском раю. Да, не в чести я еще и поэтому. Люблю зелень и свежий воздух. И вы полюбите. Аккурат через три-четыре километра.       — Чего?       — До озера, говорю, три-четыре километра. Бегом, — и она побежала. Мы за ней.       Через высокую зеленую траву. К неизвестному пункту. Проклиная эльфов, утро, солнечный свет (я не успел надеть линзы) и бодрых бегунов перед моим носом.       Квиддич сделал из меня спортивного парня, но как-то однобоко. Хуч не требовала от нас ничего, кроме крепких рук, цепляющихся за рукоять метлы и бедер, ее же сжимавших. Потому мы больше отжимались и приседали, а не бегали.       Потому примерно через километр я начал задыхаться. Гермиона отставала от нас на добрых пять метров и уже явно была на пределе. А упомянутого озера на горизонте так и не появилось. Я готов был уже просить пощады, как Натирра оглянулась на нас, виновато улыбнулась и перешла на шаг. Я же забыл о всех подозрениях, темных мыслях и вообще обо всем, что не касалось моих легких, дышал. Права эльфийка — никудышные из нас воины. Только палочками и умеем махать.       Мы немного отдохнули и побежали дальше, подгоняемые язвительными комментариями подбежавшего к нам Ваэнира. Он, отчего-то веселый, то обгонял нас, то возвращался назад и вел себя совсем не так, как утром. Что-то мне подсказывало, что его удовольствие зависит от наших страданий.       Мы добрались до водоема, кристально чистого и такого красивого, что дух захватило. Пока мы стояли, наслаждались видом и приходили в себя, Дроу переглянулись, медленно обошли нас сзади…       И кинули в одуряюще-ледяную воду. Я издал совершенно девчачий визг, вторящий такому же визгу Гермионы, и под дружный хохот мучителей, выбрался на берег. Мони ухватилась за мою рубашку и прижалась ко мне, пытаясь успокоить дрожь. Мы промолчали. Начать жаловаться сейчас означало выставить себя слабаками, которыми мы не являлись. И прекрасно понимали, что это только вершина айсберга.       Обратно бежали мы ради того, чтобы согреться. И бежали куда быстрее. Из чистой вредности.       К дому мы вернулись уже высохшими и даже приободрившимися. По крайней мере, мы можем бегать. Тоже полезная способность, если ее правильно использовать.       Я вспоминал физкультуру в маггловской школе. Старый физрук, еле следящий за своими костями, не то что за успеваемостью, никогда не давал нам больших нагрузок. За что я раньше был ему благодарен.       Натирра дала нам пять минут отдышаться, а потом сунула в руки по пустому ведру и отправила собирать яблоки.       Казалось бы, что может быть проще? Но уставшее тело не хотело взбираться, ведро норовило выскользнуть из рук, а те в свою очередь не хотели подтягивать меня вверх. Я посмотрел на Гермиону, думая, что она примерно там же где и я, но каково было мое разочарование, когда я понял, что она куда ловчее забирается по дереву.       — Где ты так научилась? — крикнул я ей. Она покраснела, а потом уже ответила.       — У соседа небольшой плодовый сад. Мы с друзьями часто забирались в него ночью…       — Герм, а ты оказывается та еще преступница…       — Ну, а что я сделаю? Я всегда любила вишню!       Дальше мы работали в тишине. На земле я оказался ближе к полудню, уставший и голодный. Никто и не подумал дать нам время на завтрак, а яблоки на голодный желудок — мазохизм. Слушая урчание своего живота, я вспоминал размышления дяди о пирамиде Маслоу. И правда, на голодный желудок о высоком не думается.       Натирра вышла на крыльцо, посмотрела на наши унылые лица и позвала в дом. На столе нас ждали две огромные кружки ромашкового чая и тарелка с пирогом. Я подозревал в чем-то наставницу? Я был безмерно глуп.       Я думал об этом, пока с сумасшедшей скоростью заталкивал в себя сдобное тесто. Отличная тактика приручения — кнут и пряник. А если еще этот пряник после физических нагрузок — идеальный план.       — Молодцы, ребятки. Для первого дня хорошо. Домашнее задание — подтянуть свою тушку на турнике раз пять-шесть, — Гермиона, кажется, подавилась, но промолчала. Никто не говорил, что будет легко.