Накануне праздника

В небольшом парке Каракуры в этот предвечерний декабрьский час посетителей было немного: родители с ребенком, парочка друзей, решавших важный вопрос о том, где и как провести каникулы, несколько человек, сидевших поодиночке. Сейчас город жил спокойно, и никто даже не догадывался, как близка была вероятность потери этой мирной жизни. Кира Изуру сидел на скамейке в одиночестве, и многие шинигами наверняка удивились бы, увидев его здесь – мало кто знал, что в свое свободное время он отправлялся на грунт. Иногда Изуру заходил к Урахаре и брал у него гигай – так было удобнее, да и проблем меньше. Урахара только понимающе улыбался и хитро посматривал из-под полей панамы: «Кира-сан, рад снова вас видеть». Вопросов он не задавал – и за это Кира был ему благодарен. Прошло чуть больше года со времени битвы, Сейрейтей готовился к празднику и жил прежней жизнью – во всяком случае, такова была видимость. Сейчас, сидя в парке и наблюдая за людьми, Изуру вспомнил о том, что, по словам Ичимару Гина, это одно из самых интересных занятий. Он как-то сказал об этом вскользь, удивив Киру – для шинигими люди представляли мало интереса, но его капитан отличался от остальных. Кира вспомнил о нем без горечи и печали – эти чувства уже ушли. Он знал, что бывший капитан вернется. Знал это так же хорошо, как то, что он будет ждать. И причина была одна. Просто есть те, кто нужен, те, благодаря кому мир вокруг не кажется картонной декорацией или застывшим кадром кинофильма. И к кому предъявлять претензии, если для Киры таким человеком являлся Ичимару Гин. Такие мысли, конечно, совершенно лишние для шинигами, но Кира Изуру думал именно так. Что думал по этому поводу Ичимару Гин, не знал никто. Кира запрокинул голову, посмотрел в темнеющее небо - и, словно прозвучал неслышимый сигнал, хлопья пушистого, белого снега устремились к земле. Изуру на миг прикрыл глаза, позволяя снегу таять на лице, – и тут же возникло на время забытое, но такое знакомое чувство. Сердце пропускает один, второй удар, и Кира только усилием воли заставляет себя не обернуться. Чужая реяцу тихо мерцает за спиной, едва ощутимая; но и она исчезает через секунду. Зато ее владелец остается, молчит, ждет реакции, – и Изуру решает сыграть белыми: он начнет этот разговор; и, может быть… – Вы всегда любили неожиданные появления, Ичимару… сан, – Кира продолжал смотреть прямо перед собой на кружившиеся снежинки. В его тоне не было самого страшного – равнодушия, лишь спокойствие. Гин молча обошел скамейку, сел рядом. Чуть склонив голову, рассматривал Киру: – А ты никогда не любил проводить свое время в Генсее, – усмехнувшись, парировал бывший капитан. – Многое изменилось, – Изуру оторвался от созерцания снегопада и прямо посмотрел на Гина. Их глаза встретились. Оба молчали, читая во взглядах то, что невозможно сказать словами. Ичимару видит, чувствует, что Кира изменился. Нет показной невозмутимости, отстраненности и вызова. Есть немного усталости, уверенность – и что-то еще, что позволяет видеть в нем равного. Досады Гин не испытывает, – сам ведь желал, чтобы его бывший лейтенант стал сильнее; и когда Кира первый отводит глаза, он знает, что сейчас это ничего не означает. Они не произносят слов, но в возникшей паузе нет натянутости, она естественна. Тем не менее, умение молчать никогда не являлось добродетелью Ичимару Гина. – Изуру, – негромко зовет он, и ресницы Киры вздрагивают при звуке имени, потому что никто и никогда не сможет так произносить его. – И что же ты искал в Генсее, а? – Я не искал, – Кира проводил взглядом уходивших посетителей парка. Улыбнувшись, посмотрел на Гина – открыто, немного испытующе: – Я ждал. «Искал, кажется, кто-то другой». Ичимару такими откровениями не смутить, но что-то удерживает от желания иронизировать. – Я рад, Изуру, – неожиданно мягко, ласково произносит Гин. Так, что Кира верит и понимает, что даже сейчас опасно встречаться с этим шинигами, опасно говорить, опасно слушать. Потому что Ичимару Гин не изменился; а значит, не будет просьб, объяснений, извинений. Но у Киры нет сил, а главное – нет желания изображать безразличие. Да и перед кем? Зато есть выбор – и Кира не боится его сделать. Поэтому... – Пойдемте, – Изуру поднимается. – Здесь становится холодно.