Пролог
Владыка Белых Чертогов Мирадэль задумчиво смотрел на лежащего перед ним на постели двадцатилетнего светлого эльфа. Люди, что нашли его, притащили сюда и выходили, почтительно ждали снаружи. Удивительно. Как он умудрился выжить после нападения темных эльфов? Мирадэль наклонился и провел рукой по острому уху ребенка. Ах, вон оно что. Невероятно! Три серьги жизни против обычной одной. Ну что же. Пусть живет. Светлый Владыка повернулся к свите. — Это мой сын, принц Таркаэль. Он моя ошибка, бастард, но при этом моя кровь. Относитесь к нему так, как он сам того заслужит. Я им заниматься не буду, у меня и без него дел по горло.Часть 1 Плен
Восходит солнце после сна, Даря любви слова Течет степной травы река, Сплетая имена Но честь твоя ведет тебя, Эльфийская мечта Стон сердца, взмах клинка И больше нет меня Горит трава, кричит душа, Сжигая в сердце зло «Прости меня, люби меня, Моя душа — Таро» Густой подлесок чертовски мешал стрелять, но Таркаэль недаром был лучшим лучником Белого Чертога (всего их было не больше десятка, но это не важно, ведь он действительно отлично стрелял), а потому ни одна стрела не пропадала даром. Свита Темного Принца редела на глазах, впрочем, как и отряд Светлых, которых дроу просто-напросто размазывали по поляне. Если бы не Таркаэль, сражение уже давно закончилось бы полным поражением детей Света. Как обычно. Эльф на минуту опустил лук, выискивая свою главную жертву — принца Черного Чертога Энарисадариэля, но его на поляне не оказалось. — Куда же ты подевался, мерзавец? — забеспокоился светлый. — Мне с тобой лично встречаться не с руки. — Да что ты говоришь! — властный голос, раздавшийся прямо под ногами сидящего на высоком дереве Таркаэля, едва не уронил его на землю. — А мне так очень даже с руки, лиана недоделанная. Резкий рывок за щиколотку — и Таркаэль слетел с дерева прямо в растущие внизу кусты шиповника, приземляясь в них лицом и голыми руками. — Аааааааа!!! — Какая красота! Так бы и любовался вечность. Жестокая рука бесцеремонно выдернула Таркаэля из колючек за волосы. — Ааааааа!!! — Слабак, — презрительно скривился Энарисадариэль, рассматривая светлого эльфа, стоящего перед ним на коленях. Совсем еще мальчишка. Принц вздернул его на ноги за какие-то неправильно-белоснежные волосы, едва не свернув шею, и уставился на него в упор. Тонкая вязь замысловатой татуировки за ухом подсказала ему, что светлому только-только исполнилось 250 лет. Совершеннолетие. — Дааа, твой Владыка совсем из ума выжил, детей на смерть посылать, — усмехнулся темный, пересчитывая пальцем тонкие колечки сережек на хрящике острого уха. Странно, но их было целых три. Какой, однако, одаренный юноша, а? Даже Энарисадариэль щеголял всего лишь двумя, а он принц! Знать бы еще, какие именно таланты достались этому бледному немощному привидению. Серьги жизни просто так никому не даются. Темный скривился: светлый вывел из строя больше десяти бойцов, каким бы слабаком ни выглядел, и об этом стоило помнить. — Я не ребенок, мерзавец! — сжал поцарапанные губы Таркаэль и постарался вложить во взгляд максимум презрения. Ему это удалось лишь отчасти, потому что легенды о прекрасном Темном Принце Энарисадариэле оказались правдой: он был безупречен и ослепительно красив. Теперь Таркаэль прекрасно понимал всех тех, кто сошел от любви к нему с ума, а таких было немало даже среди Светлых. Последней жертвой его красоты стала принцесса Ринакаэль, старшая дочь Владыки Белых Чертогов. Собственно говоря, из-за нее и разразилась война, потому что когда она приехала к Темному Принцу и предложила ему скрепить столетнее перемирие браком, он не слишком вежливо выставил ее из Черных Чертогов. Конечно же, Светлые Темным этого не простили, и вот уже второе столетие эльфы с упорством, достойным лучшего применения, убивали друг друга, а не людей, которые пользовались этой вялотекущей войной и наглели все больше и больше. Светлые сражались из рук вон плохо и избегали открытых конфликтов, предпочитая устраивать ловушки и засады, желательно без своего в них присутствия. Темные же делали все, чтобы встретиться со Светлыми лицом к лицу, и им это удавалось не так уж и редко. Изобретатели против Воинов. Война шла с переменным успехом и постепенно сходила на нет, в том числе и потому, что и Темные, и Светлые считали себя победителями. Сегодняшняя бойня была из ряда вон. Надо же было нарваться едва ли не единственному боевому подразделению Светлых на кавалькаду самого Темного Принца, Карающего Клинка и прочая, прочая, прочая! Против него у них не было ни единого шанса. Энарисадариэль на глупую реплику светлого эльфа внимания не обратил, потому что звуки битвы на поляне внезапно стихли. Это было очень странно и подозрительно, так что времени на необычного юнца не осталось. Принц вскинул руку с катаной, чтобы отрубить ему голову, но до его шеи лезвие клинка так и не добралось, потому что холодный ветер Сонной Полуночи пронесся над ними обоими и унес в небытие. — Спать. … Энарисадариэль пришел в себя от жуткого запаха человеческого пота, но показывать это не спешил. Мерное покачивание, скрип колес и пропахшее кровью и потом дерево под спиной подсказало ему, что он лежит внутри повозки, которая медленно ползет по довольно приличной дороге. Тихий стон рядом заставил дроу распахнуть глаза и повернуть голову. Невероятно! Светлый юнец лежал рядом и совершенно точно был жив. Как ему это удалось? Сонная Полуночь — заклинание, которому могли противостоять члены королевских семей или эльфы старше семисот пятидесяти лет. Дроу задумался, перебирая ближайших родственников Владыки Белых Чертогов. Официально у него было только две дочери. Получается, этот светлый эльф — тот самый принц-бастард, который как бы есть, но которого как бы нет? Энарисадариэль ухмыльнулся. Понятно, почему его отправили с отрядом Светлых. Наверное, Владыке Мирадэлю не терпелось от такого ненужного подарка избавиться. — Пить… — очнулся юнец, поднимая связанные руки к поцарапанному лицу, чтобы проковырять глаза. — Воды… — Может, вина? Подушку под голову и опахало, а? — Я бы не отказался, — откашлялся Таркаэль, открывая глаза. Плохо подогнанные доски жуткого короба, в котором он находился, повергли его в ужас. — Что происходит? Где мы? — Догадайся с трех раз, поганка бледная, — насмешливо отозвался Энарисадариэль, разглядывая светлого повнимательнее. Делать-то все равно было нечего. По человеческим меркам эльф, конечно же, был красивым, по эльфийским — посредственным. Точнее не так: он был неправильным. Слишком большие глаза и длинные ресницы, нижняя губа чуть полнее положенного, едва заметная горбинка на носу. Тело слишком изящное, плечи всего лишь на десять сантиметров шире бедер, а волосы неестественно белые, как будто седые. Мелочи, незаметные простым смертным, но прекрасно видимые любому эльфу. — Повежливее нельзя? Мы с тобой в одной лодке, темный, — облизал пересохшие окровавленные губы Таркаэль. Энарисадариэль расширил глаза и ничего не ответил, потому что после того, как язык светлого прошелся по ранам на губах, рубцы затянулись мгновенно. Он маг? Этот хлипкий эльф — маг?! Тогда почему он не сделал себя совершенством? Почему во время сражения стрелял из лука, а не убивал всех направо и налево заклинаниями? Темным пришлось бы ох как непросто! Энарисадариэль мысленно поежился. О том, что он сам маг, пусть и весьма посредственный, знал только Владыка Черных Чертогов, и принцу не хотелось демонстрировать свои способности раньше времени и без особой необходимости. — Ты можешь вытащить нас отсюда? — спросил Таркаэль, безуспешно пытаясь отломать замок с блокирующего ошейника на своей тонкой шее. — Могу, но не буду, — ответил темный, усаживаясь у стены так, чтобы солнечные лучи до него не добрались. Дроу — дети Луны, а потому к Солнцу относились весьма прохладно. — Почему? — отполз от него подальше Таркаэль. Принц был слишком красив, чтобы он мог оставаться спокойным рядом с ним. Даже сейчас Энарисадариэль представлял собой откровенный соблазн. Среди светлых эльфов секс между мужчинами был обычным делом, тогда как темные даже за намек на подобное запросто могли оторвать голову, а Таркаэлю она была дорога. — Потому что я не собираюсь оставлять в живых человеческого мага, посмевшего напасть на эльфов. Не трогай ошейник, мышь серая, и сиди тихо. Чем дольше люди к нам не заглядывают, тем лучше. — У тебя есть план? — Нет, — пожал плечами темный, увидел, как презрительно поджал свою неправильную пухлую губу светлый, и неожиданно сильно разозлился. — Даже не думай умничать, малявка, и делай, как я скажу! Молча. Я могу убить тебя в любой момент. — Если не убил до сих пор, значит, я тебе нужен, — и не подумал заткнуться Таркаэль. — Зачем? Ответь, и я не буду вставлять палки в колеса. — По человеческим меркам ты очень красив, так что люди будут пялиться не только на меня, но и на тебя тоже, — ответил Энарисадариэль, увидел, как расцвел от нечаянного комплимента светлый, и поспешил испортить ему настроение. — Но они идиоты, ничего не понимающие в красоте. Мне это на руку. С эльфами бы такой номер не прошел, тебе же даже до просто «нормального», как до луны пешком, страшилка ходячая. — Сволочь ты, принц, — помрачнел Таркаэль. — Красота тела — не самое главное! — Так говорят уроды и неудачники, — усмехнулся Энарисадариэль. — Как мне тебя называть? — Таро, — после небольшой заминки ответил Таркаэль. Короткое имя — это очень личное, но открывать свои полные имена людям было совершенно невозможно. — А тебя? — Энарис. Я разрешаю тебе называть меня так. — Ну надо же, какая честь! Я, светлый эльф, мужчина, буду называть тебя, великого Темного Принца дроу, коротким именем. Ты пытаешься меня соблазнить? Энарис метнулся к наглецу мгновенно. Уронил на пол повозки, схватил за серебряные волосы и как следует приложил затылком о доску. Наклонился вплотную к его лицу. — Еще одна такая шутка — и я сверну тебе шею, поганка бледная! Не забывай, кто ты, а кто я, бастард. Темный зашипел слова прямо в неправильные губы светлого. Они бесили до невозможности! Энарис задумался всего на секунду, а потом опустил на них кулак, разбивая в кровь. Светлый сжался от боли, зажмурил свои огромные глазищи, но скрыть слезы не смог. Они скользнули из уголков глаз и окончательно вывели принца из себя. — Слабак! Прекрати позорить нашу расу! Только посмей зареветь при людях, я разорву тебя в клочья. Ты понял? — Да, я понял, — прошептал разбитыми губами Таркаэль. Энарис сжал зубы, прогоняя непонятно откуда взявшееся чувство вины, и вернулся на свое место весьма недовольным происшествием. Какого черта? Он с детства не терял над собой контроль, а тут какие-то дурацкие губы вывели его из себя всего за пару минут! Принц с болезненным любопытством проследил за языком светлого, вернувшего все на свои места, и взял себя в руки. Может, он просто отвык от уродства? А ведь люди еще страшнее этого эльфа, так что к этому следовало морально подготовиться. Не хватало еще выдать себя раньше времени. … Великий маг Стратис стоял на пороге небольшой, уютно обставленной комнаты и смотрел на эльфов. Темный — ослепительно прекрасный, опасный и явно непростой — стоял возле большого камина, гордо выпрямив спину, и совершенно очевидно кипел от возмущения, хоть и не показывал этого ни единым вздохом. Светлый — хрупкий, изящный и гораздо более человечный, если такое можно сказать об эльфах, наворачивал вокруг него круги, по максимуму натягивая цепь, которой они были между собой скованы. Он с любопытством оглядывался по сторонам, удивляя мага добротой, светившейся в прекрасных голубых с золотом глазах, и обаятельной лукавой улыбкой, которой он с завидной регулярностью окатывал своего надменного и мрачного товарища по несчастью. Если первого Стратис возненавидел мгновенно, впрочем, как и всех эльфов, то вот второго… второго он с удовольствием затащил бы в свою постель. Светлый перестал разглядывать все вокруг, остановился и вопросительно посмотрел на Темного, который прожигал взглядом дыру в зарешеченном оконном стекле и плевать хотел на остальное. Как ни странно, на взгляд хрупкого эльфа он отреагировал — поднял скованные короткой антимагической цепью руки и вцепился в его предплечье так, что тот прикусил губу, сдерживая болезненный вскрик. Маг злорадно улыбнулся, мигом вспоминая, зачем они с королем Генрихом раз за разом втихую притаскивали к себе в замок эльфов. Облизал взглядом светлого красавца с ног до головы и забыл о желании ласкать и любить его раз и навсегда. Власть, ненависть и месть гораздо важнее этого неправильного юнца. Он эльф, а значит, его участь решена. Энарис увидел прикушенную губу любопытного и совершенно безалаберного светлого, в очередной раз лишившую его равновесия, и нарушил затянувшуюся паузу, выбирая для своей тирады староэльфийский, который совершенно точно не сможет понять ни одно существо, кроме чистокровного эльфа. Полный ненависти взгляд человеческого мага, напустившего на себя морок невидимости и застывшего в дверях комнаты плохо сделанной куклой, он чувствовал всей кожей, но показывать это не спешил. Надо же узнать, что у него на уме. Пусть чувствует себя победителем и не стесняется в угрозах. — Еще раз прикусишь губу — и я выбью тебе зубы. — Какое тебе дело до моей губы? — возмутился Таркаэль, после небрежного и уверенного заявления Темного Принца в повозке не воспринимавший плен всерьез. Гораздо больше его интересовала собственная судьба после того, как они отомстят глупым людишкам, и снова останутся с Энарисом один на один. Да и сам неотразимый, гордый и безупречный темный эльф здорово выбивал из привычной колеи… Риссссс… Таркаэль облизал мгновенно пересохшие губы, представляя, как было бы здорово выстанывать это имя, выгибаясь от наслаждения в сильных смуглых руках, чувствуя в себе его наверняка идеальный член и сгорая в огне взаимной страсти. — Твоя губа бесит меня своей неправильностью. Ты же маг, хоть и недоделанный! Неужели так трудно исправить такой очевидный изъян в своей внешности? — недовольно процедил темный. — Я нравлюсь себе таким, какой я есть, — мигом вернулся на землю Таркаэль, — да и моих любовников все во мне устраивает. То, что любовник у него был только один, говорить явно не стоило. Не будет же Темный Принц проверять! А «любовники» звучит гораздо лучше, чем «любовник». Масштаб другой, знаете ли. Сразу понятно, что дела у Таркаэля просто отлично, и плевать он хотел на всяких там темных красавцев, которых бесит его неправильная губа. Светлый мысленно тяжело вздохнул. Он ее ненавидел! Как и свое хрустальное тело: ткнешь посильнее — и сломается. — Твоих любовников? — опешил Энарис. У этого юнца есть любовники-мужчины? Мысль об этом привела принца в неистовое бешенство, напоминая ему о том, почему Темные эльфы ненавидели Светлых. Мало того, что большую часть жизни белокожие пустомели тратили на всякую ерунду вроде философии, музыки, литературы и прочей подобной фигни, витая в облаках в поисках небесной гармонии и смысла всего сущего, оставляя темным заботу о реальном мире, природе и судьбе всей эльфийской расы, так еще и трахались они как с эльфийками, так и с эльфами. Энарис сжал челюсти, невольно вспоминая историю своего деда, Темного Владыки Виридариэля, который мудро правил Черным Чертогом больше двух тысяч лет, а потом взял и влюбился в обычного светлого эльфа. Мало того, признался ему в любви и поселил в своих покоях, выгнав оттуда Вторую Владычицу, с которой прожил пятьсот лет, женившись снова после смерти первой жены. Старший сын Владыки, отец Энарисадариэля, такое вопиющее оскорбление мачехи и очевидное сумасшествие Виридариэля долго терпеть не стал. Однажды ночью воспользовался его отсутствием и убил похотливого светлого мерзавца, в надежде освободить отца от позорного наваждения. Во всяком случае, так гласила официальная семейная хроника. Это не помогло. Виридариэль вернулся к умирающему любовнику так быстро, что успел поймать его последний вздох, а потом посмотрел в глаза своего любимого сына с жестоким разочарованием и ненавистью, подписывая себе смертный приговор. Энарис тогда был совсем еще ребенком, но последние слова деда, так и не выпустившего светлого эльфа из рук до самого последнего вздоха, запомнил навсегда. — Не совершай моих ошибок, малыш. Не позволяй страсти и любви затмевать разум, иначе потеряешь не только голову, но и жизнь. Береги свое сердце, как зеницу ока. Без него смысла в твоем существовании не будет. Сейчас ты не поймешь меня, но однажды, я знаю это, мои слова помогут тебе обрести счастье. И Энарис берег свое сердце, не позволяя себе даже легкой влюбленности. Менял любовниц сразу, как только начинал привязываться и желать большего, чем просто секс, и плел интриги, выбирая будущую жену из практических и политических соображений. За все 750 лет жизни никто так и не смог вывести высокомерного, безупречно правильного и божественно прекрасного Темного Принца Энарисадариэля из себя. Никто… кроме стоящего сейчас перед ним не слишком красивого, неправильного, светлого мальчишки. Темный окатил изящную фигурку Таро долгим взглядом, задерживаясь на нешироких плечах и еще более узких бедрах. Пустить в такую маленькую задницу чей-то член, да еще и получить от этого удовольствие! Как такое вообще возможно? Любопытство заинтересованно подняло было голову в штанах Энариса, но он вовремя спохватился, мысленно вытер холодный пот ужаса со лба и затоптал железными сапогами дурацкое желание залезть членом в обтянутую тонкими темно-синими бриджами, красивую задницу светлого хотя бы ради интереса. — Я совершеннолетний, — нахмурился Таркаэль, — что хочу, то и делаю. С кем хочу, с тем и сплю, и не тебе, Жестокий потаскун, учить меня праведности! — Как ты меня назвал? — подобрался Энарисадариэль. Он ненавидел это прозвище всей душой. Может, потому что оно было слишком правдивым? — Правда глаза колет? — насмешливо отозвался Таркаэль, нагло кладя руку на его широкую грудь, чтобы застегнуть верхнюю пуговицу его камзола… или расстегнуть следующую? Темный замер под ладонью светлого каменным изваянием. — Ты известен всем эльфам не только красотой, но и жестоким отношением к любовницам. Может, потому что тебе нужны не женщины, а… Энарис сжал хрупкую шею Таркаэля так, что тот захрипел. — Чего ты добиваешься, идиот малолетний? Жить надоело? — Ничего не могу с собой поделать, — прохрипел Таркаэль, безуспешно отцепляя тонкие сильные пальцы принца от своего горла. — Ты слишком красив, а меня ты все равно убьешь. Почему бы не пошалить напоследок? Стратис ухмыльнулся, наблюдая за тем, как хрипит светлый эльф в руках темного. Отлично! Эти двое — просто праздник какой-то. Самоуверенные, глупые, ненавидящие друг друга до мозга костей. То, что надо. — Отпусти его, Темный! — снял морок маг, величественно вплывая в комнату. Дроу выпустил хрупкого эльфа из рук и принял такой вид, что Стратис рядом с ним сам себе показался шутом. Это вывело его из себя. — Как ты посмел напасть на эльфов, разумный? — голосом Энариса можно было резать воздух. — Покайся — и умрешь быстро. — Ты еще глупее, чем я думал, — усмехнулся маг, делая пасс руками. Две колбы с искрящейся золотыми крапинками кровью возникли в его пальцах, а цепи с эльфов исчезли. — Узнаете? — Ты посмел взять нашу кровь?! — побледнел светлый, опережая заледеневшего темного. — Как ты это сделал? — Вас обоих должно волновать другое. Что я с ней сделал! — И что? Варианты спасения в голове Энариса возникали и лопались, как мыльные пузыри, один за другим. Как этот уродец сумел взять у них с Таро кровь?! Как? Это же невозможно! Когда? Почему они ничего не почувствовали? До тех пор, пока эти колбы в руках мага, он может заставить их сделать все, что угодно. Почти. — Я притащил вас сюда, чтобы развлечься, — сказал Стратис и вдохнул полной грудью, наслаждаясь унижением гордых эльфов от всей души. — Вы слишком много о себе возомнили! Тоже мне, Владыки Вселенной. Ну да ничего, скоро придет наше время. Пока вы воюете между собой, мы плодимся и размножаемся. С каждым годом вас становится все меньше и меньше, так что нам осталось подождать совсем немного — и вы сами сотрете себя с лица земли, а мы с королем Генрихом вам в этом поможем. По мере сил и возможностей, так сказать. — У тебя мания величия, червь, — усмехнулся Темный Принц. — Это у эльфов мания величия! Ваши Владыки так ни разу и не приняли ни одно человеческое посольство! Не показались людям на глаза! Однажды мне надоест развлекаться с простыми эльфами, и я таки доберусь до членов ваших королевских семей. Посмотрим, что вы тогда запоете! — Чего ты хочешь? — спросил светлый, выступая вперед и прикрывая темного собой. — Для начала — ваши имена, — уселся в кресло Стратис, не обращая внимания на рывок дроу, который попытался выхватить колбы из его рук, но промахнулся. — Эльф, я что, похож на глупца? Моя защита построена на вашей крови. До тех пор, пока вы не выполните мое требование, ничего мне сделать не сможете. — Я Таро, он Энарис. — Отлично. Так вот, дорогие мои. Много лет назад меня и моего друга жестоко высмеяли два эльфа — светлый и темный. Они были, как ни странно, друзьями. — Покороче, — поморщился Энарис. — Мне неинтересно слушать про твои унижения. Видимо, их было недостаточно, для того чтобы ты понял, как опасно связываться с эльфами. — Заткнись и слушай! — вскочил с кресла Стратис. — Мы поймали этих эльфов спустя десять лет. Заперли вот в этой вот комнате и сказали: вы выйдете отсюда, только если светлый эльф трахнет темного. — Ты это на что намекаешь? — прищурился Таркаэль, практически прыгая по ногам Темного Принца, который явно собирался покончить жизнь самоубийством, кинувшись на мага прямо сейчас. — Да, мальчик, ты правильно понял, — ухмыльнулся маг. — Я хочу, чтобы ты трахнул в задницу того высокомерного наглого красавчика, что стоит за твоей спиной, как последний трус. — Еще раз назовешь меня трусом — умрешь, — пообещал ледяным голосом Энарисадариэль, вцепившись в хрупкие плечи Таро мертвой хваткой. Лучше держаться за них, чем лежать пеплом на ковре. Такому испытанию гордость Темного Принца не подвергалась еще никогда. — Впрочем, ты все равно умрешь. И очень быстро. — Ты умрешь от унижения первым, — рассмеялся Стратис и поспешил удалиться, зная из практики, что если останется еще на минуту, то поглазеть на секс между эльфами и насладиться унижением темного им с королем Генрихом не удастся. Грохот канделябра, запущенного в дверь, подсказал магу, что он был прав. Все как всегда. Теперь нужно дать им время все обдумать. Стратис ухмыльнулся и скользнул по потайному ходу в спальню короля Генриха, который наверняка уже извелся от нетерпения, лежа в одиночестве в своей огромной постели. За столько лет маг выучил привычки своего венценосного любовника наизусть, а потому шагнул к нему в покои голым. … Таркаэль сидел на большом рабочем столе, скрестив ноги, и наблюдал за наворачивающим круги по кабинету Энарисадариэлем. Зрелище завораживало. Он провел языком по нижней губе, мысленно облизывая красавца с ног до головы. Таркаэль готов был отдать все на свете за один только поцелуй с ним. За правильный поцелуй: долгий, глубокий, лизучий и сладкий. — Хватит жевать свою чертову губу!!! — не выдержал Энарис. Горящий жадный взгляд светлого юнца он чувствовал даже не кожей, а мозгами и внутренностями, которые нещадно сводило вот уже больше часа. Сначала Энарисадариэль списал все на нервы, но чем дольше Таро на него смотрел, тем сильнее разгорался пожар внутри, и спутать возбуждение со страхом теперь было невозможно. — Ты разбивал мне ее пять раз. Может, хватит? — сказал Таро своим самым милым голоском, провоцируя темного на вспышку ярости. В этот раз он учел все свои предыдущие промахи и намеревался добиться своего. — Не хватит! — метнулся к наглецу Энарис. Замахнулся кулаком, замешкался на долю секунды, наткнувшись на сияющие золотыми искрами голубые глаза, и неожиданно получил смачный поцелуй в губы. — Ах… ты… Схлопотал наглый и не очень умелый язык в открывшийся рот и, конечно же, перехватил инициативу. Зацепился за неправильную губу светлого своими, прикусил ее, лизнул и потерял мысль от накатившего наслаждения, потому что ответ Таро был таким сладким, страстным и жадным, что Энарисадариэль напрочь забыл о том, кого держит в руках. Притянул к себе, обнял хрупкое и очень гибкое тело… и пришел в себя от явно не женского стона удовольствия. — Твою ж!!! Энарис спохватился и откинул от себя подальше Светлого! Мальчишку! Тот не удержался и свалился со стола на пол, на время исчезая с глаз разъяренного темного и тем самым спасая себе жизнь. — Таро!!! Убью, поганка бледная! В клочья порву! — Чуть позже, мой Темный Принц, чуть позже, — отозвался из-под стола Таркаэль. — Вылезай немедленно! Натворил дел и спрятался, как последний трус! Ты принц или нет? Где твоя гордость?! — Я неправильный принц. Мне и под столом хорошо. — Как же ты меня бесишь! Я только что потерял кучу времени зря из-за тебя! Как будто мне больше нечем заняться! — Зато я время зря не терял, — тихо сказал Таро. Энарисадариэль заглянул под стол и увидел сидящего у большой витой ножки мальчишку, который с мечтательным видом облизывал свою чертову губу и даже закрыл глаза. Наверняка, чтобы вспомнить все подробности этого сумасшедшего поцелуя. Темный открыл рот, чтобы наорать на него, протянул руку, чтобы встряхнуть, но на полпути передумал. Пожар внутри разгорелся с новой силой, и не стоило подливать масло в огонь. Энарис залез на стол, глубоко вздохнул и крепко задумался. О спасении, а не об аморальных поцелуях с бастардом, ведь сейчас дроу отвлекать было некому. Думал он до тех пор, пока Таро не вылез из своего убежища и не принялся исследовать комнату. Он перевернул в ней все вверх дном, в поисках лазейки для спасения, а заодно внес хаос в стройные мысли Энарисадариэля, который следил за ним в оба глаза и, как ни старался, взгляд отвести так и не смог. … — Ты нас спасать собираешься или как? — спросил Таркаэль несколько часов спустя. На дворе стояла глубокая ночь, яркая луна освещала большую комнату сквозь зарешеченное окно не хуже солнца, а Темный Принц битый час пялился на дверь. Просто стоял и смотрел на нее, как соляная статуя. Красиво, конечно, но ужасно скучно. — А чем я, по-твоему, занимаюсь? — буркнул Энарисадариэль и принялся вытаскивать штыри из дверных петель. Верхний сдался легко, а вот нижний застрял и вылезать из пазов не спешил. — Ерундой, — оптимистично сказал Таро, пользуясь моментом и подходя к темному близко-близко. Тот покосился, но промолчал. Таро обнаглел и положил руку на его плечо, благо тот опустился на колени, чтобы было сподручнее бороться со штырем. — За дверью нас наверняка ждут. — Я ни за какие сокровища вселенной с тобой спать не буду, поганка бледная, так что оставь свои идиотские попытки меня соблазнить, — проворчал Энарис. Ладонь на плече с одной стороны бесила, а с другой… с другой приносила какое-то странное умиротворение. — Я просто хочу подержаться за самое красивое существо во Вселенной. Что в этом такого? — тихо спросил Таро и положил вторую руку на другое плечо. Энарис хмыкнул и ничего на это не сказал, а Таркаэль ласково провел руками по широким плечам, сжал легонько, добрался до шеи… не получил за это по голове и поспешил запустить пальцы в иссиня-черные длинные волосы. — У тебя коса растрепалась, — прошептал Таро, — расплелась совсем. — Так заплети, — одними губами ответил Энарисадариэль, делая вид, что все еще борется с дверной петлей. Светлый услышал. Расплел ему косу, и он перестал делать вид, усаживаясь на пол и складывая руки на колени. Пять минут ничего не решат, а перерыв магическому дару, почти насмерть скованному заклинаниями Стратиса, не помешает. Таро хватило пары минут, чтобы вырвать из расслабившегося темного довольный вздох, который скрутил в нем все внутренности в жестокую пружину сумасшедшего желания. Энарис неосознанно поднял подбородок к потолку, подставляя ласковым рукам виски и… и лицо. Губам. Тем самым. Неправильным. И они не замедлили появиться, погружая в странный мир иллюзий и обмана, такой сладкий и нереально сказочный, что возвращаться из него не хотелось. — Рииссс… Тихий шепот и долгий поцелуй в перевернутые губы дождем пролились сквозь щиты, выстроенные Темным Принцем вокруг своего сердца, и коснулись измученной жаждой земли. Всего лишь одной каплей! Но… — Рииссс… Таркаэль потерялся. Совсем. Кто он? Где он? Кто тот эльф, которого он целует? Тот, которого он любит. Всем сердцем. Да неважно это все, пока эльф рядом. Пока обнимает, перетаскивая на колени. Пока целует и разрешает целовать в ответ. Не нужно больше ничего. Только принадлежать ему. Самому лучшему… — Да что же это! Таркаэль отлетел в сторону и больно ударился плечом о стоящее возле камина кресло. — Оу!!! За что? — За все хорошее, — мрачно сказал Энарисадариэль, склоняя горящее от стыда лицо к полу и собирая длинные волосы в простую косу. — Ууубью! — Давай, заплету, — поднялся с пола Таркаэль. Подошел, не обращая внимания на злое шипение, отобрал волосы и быстро заплел красивую, но не слишком сложную косу. — Готово. — Сразу так не мог? — проворчал Энарисадариэль, поднимаясь с пола и придирчиво разглядывая прическу в зеркало. Вроде, все так, но что-то… какая-то мелочь… — Таро, ты хоть что-нибудь можешь сделать правильно? — Что опять не так? — надулся Таркаэль. — Красиво? Красиво! Вечно ты всем недоволен. — В этом плетении не должно быть второго ряда. — Ну и что? А здесь есть — и это здорово смотрится! Чего ты ко мне цепляешься? — Сделал бы правильно, я бы не цеплялся! — Да пошел ты! Тоже мне, знаток правильности нашелся, — завелся Таркаэль. — Боишься меня толком поцеловать из-за каких-то дурацких правил. Трус правильный! Энарисадариэль пришел в ярость мгновенно. Никто и никогда не смел его обзывать! Это просто невозможно!!! А тут, какой-то недоэльф! Бастард! Дверь выпала наружу вместе с телом Таркаэля. Темный довольно потер руки, вздернул наглого юнца на ноги… — Далеко собрались? — поинтересовался Стратис, возникая рядом с местом событий, держа в руках за ошейники двух огромных магических псов. — Так и знал, что от вас будут проблемы. Как вы умудрились сломать магическую защиту на петлях? — Так мы тебе и сказали! — буркнул Таркаэль, потирая отбитое плечо. Глубокая царапина на виске заливала щеку и камзол кровью, но останавливать ее на глазах у мага эльф не собирался, хоть и очень хотелось. Вряд ли человек даст ему чистую одежду! — Ай, ай, ай, Темный! Как же ты неосторожен, — сказал Стратис, отпуская собак. Попытался стереть кровь с лица Таркаэля, но ни одной капли на его пальцах не осталось. — Ах да! Вы же эльфы, простые смертные не могут коснуться вашей крови. Придется тебе, Энарис, спасать своего хрупкого мальчика самому. Без него тебе из моего замка живым не выйти. Энарисадариэль молча подхватил Таркаэля за шиворот и закинул в комнату. Стратис довольно хмыкнул, навесил новые защитные заклинания, вернул дверь на место и приказал псам сторожить. Всего месяц понадобился эльфам, чтобы довести мага своими безостановочными и почти успешными попытками побега до белого каления. Таких упертых ушастых мерзавцев Стратису не попадалось еще никогда. Обычно эльфы сдавались через пару недель: светлый трахал темного на глазах у мага и короля, а потом они уходили. Недалеко. Темный убивал светлого в ближайшем же леске, а потом кончал жизнь самоубийством, растворяясь в каком-нибудь огромном древнем дереве без следа. Все эльфы так предсказуемы! Все, кроме этих двух. Так что когда Стратис в очередной раз был вырван из объятий Генриха посреди ночи зовом крови, его терпение кончилось. … Тусклый свет из маленького оконца в потолке делал вид, что пытается разогнать вечный сумрак, застывший в маленькой камере, выдолбленной глубоко в скале. Таркаэль сидел на коленях Энарисадариэля, уткнувшись губами в его острое ухо, и не хотел больше ничего. Если бы не темный, он сдался бы давным-давно. — Таро, я устал с тобой спорить. Честь важнее жизни. — Это глупо, Энарис, — заплакал Таркаэль. — Глупо! Ладно я, бастард, на меня всем плевать, но ты! Тебе нельзя умирать, ты же легенда, мой Темный Принц. — Не плачь, мальчик мой, — отстранил его от себя Энарисадариэль. Убрал слезы губами, помедлил, но, в который уже раз, не смог удержаться: поцеловал, обнял снова, распустил серебро волос, сползая по холодной стене чуть вниз и закрываясь от всего мира белым водопадом. Два месяца. Так долго! Без травы, без животных, без солнца и луны, без жизни вообще — только каменный мешок, в котором даже стоять невозможно, только сидеть, да и то друг на друге. Силы покидали обоих, с каждым днем делая все слабее и беззащитнее. Трижды эльфы практически выбрались отсюда на свободу, но проклятые колбы с кровью сводили все их усилия на нет, раз за разом приводя Стратиса к ним за пять минут до победы. — Так больше нельзя, Энарис, — оторвался от любимого Таркаэль. Посмотрел на Тьму в его глазах и решился. Сколько можно терпеть все это? Ради чего? — Хочешь, я помогу тебе уснуть? По-настоящему? Без снов и видений. Ты не спишь уже третьи сутки. Ты сойдешь с ума раньше, чем мы выберемся отсюда. — Хорошо, — согласился Энарисадариэль, поцеловал Таро в сладкие губы, растрепал серебро волос и утонул в голубых и когда-то золотистых озерах с головой. — Ты прав. Мне действительно нужен отдых. — Спи, мой Темный Принц. Мы выберемся отсюда. Я обещаю. Энарисадариэль уснул, а Таркаэль протянул руку и постучал в железный люк над головой. Стратис появился буквально через пять минут. Выслушал эльфа, довольно хмыкнул и сделал все так, как просил светлый предатель. … Энарисадариэль лежал на широкой постели выброшенной на берег несчастной морской звездой: обнаженный, привязанный к столбикам кровати и совершенно беспомощный. Руки он мог подтянуть к себе только на пару-тройку сантиметров, а ноги — максимум согнуть в коленях. Когда люди успели перенести его сюда? Кто отмывал его от грязи? Как много человек видело его обнаженное тело? Ненависть клокотала у Темного Принца в горле. За все эти унижения люди будут расплачиваться вечность. Он перевел взгляд на стоящего в изножье Таро, облаченного в вульгарный красный шелковый халат. Светлый эльф, который позволил сделать все это с ним. Глупый юнец, для которого жизнь чужого эльфа дороже своей жизни и чести. Недолго ему жить осталось. — Ты не посмеешь сделать этого со мной. Не сможешь! — Смогу, — прикусил свою чертову губу светлый. — Я сделаю все, чтобы ты выжил. Энарис зарычал от бессильного бешенства, а Таро скинул халат, и он понял, что свободу они оба все-таки получат, потому что член светлого замер возле его живота в полной боевой готовности. — Я убью тебя за это. Я буду пытать тебя вечность, поганка белая! Самые страшные пытки ада — твои, Таро. Неужели у тебя совсем нет гордости? Мы провели в каменном мешке два месяца! Это ничего для тебя не значит? — Мы провели их там зря. Только порадовали мучителей, вот и все. — Два человека сейчас смотрят на нас! Люди смотрят!!! Опомнись! — Я все понимаю, — рассеянно сказал Таркаэль, касаясь руками безупречных ног темного эльфа. Он не хотел думать ни о чем. К черту! — Ты такой красивый! Перед тобой невозможно устоять. Я так хочу доставить тебе удовольствие, мой Темный Принц. — Что ты несешь, похотливая мелкая дрянь?! Какое удовольствие?! Ты сошел с ума? Бастард чертов! Ублюдок! Таркаэль не стал его слушать. Скользнул к нему, обхватил руками черноволосую голову, прикусил острый кончик уха с двумя серьгами и принялся целовать совершенное лицо. — Раскаленные щипцы за каждый… Поцелуй заткнул Энариса на полуслове и поверг в панику, потому что чертова неправильная губа светлого нестерпимо сладко зацепилась за губы, отправляя дрожь удовольствия по всему телу, отвлекая от ярости, мыслей о мести и жестокого унижения. Зажигая огнем тело. Опять. Да что же это! Темный разодрал руки в кровь в безнадежной попытке освободиться. Таркаэль оторвался от Энариса всего на секунду, только для того чтобы улечься на него всем телом. Обхватил за запястья, залечивая их за секунду, провел языком по уху, заставляя стонать от бессилия… и возбуждения. Тело предавало Темного Принца и требовало продолжения, и на этот раз не было никаких преград из одежды, каменных стен и холода, чтобы хоть как-то отвлечься. — Я с самого начала знал, что вкуснее тебя нет никого, — прошептал Таро и впился в темного жестоким властным поцелуем. Энарисадариэль поддался на провокацию мгновенно: ответил, перехватывая инициативу, забрался в рот светлого языком и принялся наводить свои порядки. Таро и не думал сопротивляться, отпуская руки исследовать прекрасное тело под собой. С трудом разорвал поцелуй и спустился по стальному прессу губами до самого паха. — Нет! Нет. Нет… нееет, Боги, неееет… Энарис сделал все, чтобы прекратить этот сладкий кошмар, но справиться со своим взбунтовавшимся телом не смог. Таро взял его член в рот, и он застонал вслух. И вовсе не от унижения. — Не надо, чудовище, не… на…до… да…даааа… Таро держался из последних сил, но желание плескалось даже в острых кончиках ушей, так что он дождался очередного сдавленного стона, запустил мокрые пальцы в темное колечко ануса Энариса, аккуратно раздвигая его, и забрался внутрь в поисках волшебной точки, которая сделает его богом. Пусть на время, пусть обманом, пусть расплатой за это счастье будет мучительная смерть, пусть… — Убери пальцы, немочь бледная, немедленн …ооо… медлен….оооооох… — Энарис, пожалуйста, позволь мне! Я умоляю тебя! — зашептал Таро, забираясь в него третьим пальцем и заставляя неосознанно выгибаться от наслаждения. — Забудь обо всем на мгновение, ведь ты отомстишь мне за это чуть позже. Отомстишь людям. Всему миру. Никто не узнает об этом. Ты не оставишь в живых никого. Ну же! — Я уничтожу тебя, светлый! Не трогай меня! — открыл глаза Энарис. — Никогда… Наткнулся на умоляющие, любящие, голубые с золотом озера, на припухшие от поцелуев неправильные губы, выгнулся от прошившей тело дрожи удовольствия от орудующих в анусе пальцев, окатил взглядом изящное нежное тело и красивый возбужденный член. Сжал челюсти, чтобы не наговорить… — Пожалуйста, Риссс… — Да. Таро сжег веревки одним словом, провел пальцами по любимому лицу и поцеловал Энарисадариэля по настоящему — сердцем. Так, как умеют целовать только эльфы. Темный Принц этого даже не понял, обнимая светлого мальчишку изо всех сил, лаская руками хрупкое гибкое тело, сходя с ума от поцелуев и с трудом удерживаясь от желания перевернуть его на спину и войти в него первым, но Таркаэль все понял сам и не стал медлить. — Черт побери… ох! Что ты… Тарооооо! Светлый вбивался в податливое тело темного, теряя разум, оставлял на нем засосы, сжимал до синяков и ласкал стоящий колом член Энариса рукой, заставляя подаваться вверх, следом за ускользающими пальцами, и опускаться вниз, насаживаясь на член до самого конца. Таро сделал все, чтобы продлить эйфорию как можно дольше, но Энарис разбил его волю вдребезги очень быстро одним-единственным долгим стоном: — Тарооо… поцелуй меня в губы… ну же! Разве можно устоять? Таркаэль не устоял. Добрался до любимых губ, получил сумасшедший поцелуй и потерял контроль, ускоряя темп и доводя обоих до сокрушительного оргазма. … Энарисадариэль лежал на постели, обнимая распластавшегося на себе светлого эльфа, и никак не мог собрать мысли в кучу. Ненависть к мальчишке растаяла в огне страсти и острого, как лезвие клинка, порочного наслаждения, оставляя в душе злость на себя и растерянность. За все свои 756 лет он не испытывал ничего подобного, а ведь любовниц у него было предостаточно. Что, черт возьми, только что произошло? Его, Темного Принца, ради спасения жизни на глазах у людей (!) трахнул в задницу (!) малолетний светлый бастард (!), а он, вместо того чтобы сдохнуть от унижения и ненависти, лежит, истекая ароматом и спермой, и думает о том, что было бы неплохо все это повторить. — Браво! Браво, браво, брависсимо! — скрипучий голос мага Стратиса мигом привел эльфов в себя. — Вот уж не думал, что увижу такое потрясающее зрелище. Дроу, тебе крупно повезло с этим светлым, ты понимаешь это? Не знаю, что он шептал тебе, но оно того стоило. Ты даже кончил! — Мы выполнили твои условия, маг, — холодно сказал Энарис, прижимая Таро к себе совсем по-другому. Светлый прикусил губу от боли, но сумел проглотить слезы и даже не пошевелился, принимая наказание. Это он молодец. За все надо платить. За все: и за предательство, и за унижение. Но сначала люди, и только потом эльф. — Сними проклятие, маг. — Легко, — насмешливо согласился Стратис, делая пасс рукой. Колбы тускло блеснули и рассеялись в воздухе, возвращая эльфам магию, кровь и свободу. — Кстати, на случай, если ты решишь нам с Генрихом отомстить, Энарис: я записал все, что здесь происходило, на кристалл. Если с нами что-то случится по твоей вине, его получат все до единого человеческие короли, а также, что гораздо важнее, Владыки Черного и Белого Чертогов, и тогда, темный, весь эльфийский род будет опозорен навеки, а твоя жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Если ты, конечно, найдешь в себе силы жить после такого унижения. Я достаточно ясно выразился? — Да, — сказал Энарис и пристально посмотрел в голубые озера глаз Таро, собирая волю в кулак. Время разбрасывать камни закончилось, настало время их собирать. Стратис забыл сказать, что будет, если их с королем убьет светлый предатель. И в этом его главная ошибка. Последняя. Таркаэль смежил веки, покорно соглашаясь со всем, что будет происходить дальше, и Энарисадариэль не удержался: провел по его легкому телу руками, запоминая каждый изгиб, поцеловал в неправильные губы долгим поцелуем, прощаясь… Ни Стратис, ни Генрих не успели понять, что их убило. Таркаэль стряхнул с пальцев остатки Огненного Шара, оставившего от людей лишь пепел, и чуть не задохнулся от стальной хватки на горле. Энарис прижался к его спине всем телом. — Тебя я оставлю на десерт, белая мразь. Ты тысячу раз пожалеешь о том, что натворил! — Энарис, сначала свидетели нашего позора, потом я. Согласен? — прохрипел Таркаэль и тут же получил свободу. — Да. … Нет ничего страшнее ярости эльфов, но люди в столице Тенарского королевства об этом так и не узнали. Солнечное затмение погрузило город во тьму, полная луна выскользнула из-за туч и залила его серебряным светом смерти, которая ворвалась в город чудовищным торнадо, снося все на своем пути. Ветер был так силен, что вырывал из земли вековые деревья с корнем, и людям казалось, что они идут по улицам города сами. Так оно и было, но мертвые — плохие свидетели: они знают правду, только вот сказать ничего не могут. Солнце вернулось на небо только на закате, освещая место событий багровыми лучами крови. Города больше не было, а вместо него возвышался лес: странный, как будто живой, потому что деревья в нем не стояли на месте, а бродили, шептались листьями при полном штиле, переплетались ветвями и даже плакали смолой. Глубокий крепостной ров бывшей столицы навсегда отделил их от остального мира, а Тенарское королевство, как и все родственники короля Генриха и великого мага Стратиса исчезли с лица земли за считанные недели. … Таркаэль стоял возле костра и бездумно смотрел в ночное звездное небо. Вот и все. Последний носитель крови короля Генриха покинул мир живых, а значит, пришло его время. Четыре недели они с Энарисом носились по человеческим королевствам, убивая всех, кто имел хоть какое-то отношение к тем двум, что были свидетелями их позора, и каждую ночь он делал все, чтобы унизить Таро как можно сильнее. Но то, что задумывалось как пытка, раз за разом превращалось в наслаждение. — Сегодня ты будешь вылизывать мне пах и сосать мой член всю ночь, светлый мерзавец, — говорил Энарис, опуская Таркаэля на колени у своих ног. — Как скажешь, мой Темный Принц, — покорно склонял белоснежную голову Таро. Касался смуглой кожи губами и языком и заставлял Энариса терять разум от наслаждения. Опускал на траву, раздевал, ласкал, зацеловывал, не рискуя подниматься выше второго кубика на стальном прессе, доводил до изнеможения и добивался своего: — Поцелуй меня в губы, Таро… И он целовал. Запутывал пальцы в иссиня-черных длинных прядях, накрывал обоих серебряным покрывалом своих волос, качался на стальных бедрах и отдавал Темному принцу сердце, получая взамен лишь слабое эхо тщательно скрываемой нежности. Ничего больше. Это и было самой страшной пыткой, о которой тот даже не подозревал. Властная рука забралась в волосы Таркаэля, возвращая его на грешную землю. Последняя ночь. Сожалел ли он о встрече с Темным Принцем? Нет. Боялся ли смерти? Нет. Лишь грустил о том, что провел с жестоким любимым так мало времени и не успел научить его любить и прощать. — Твои волосы… почему они такие? — спросил Энарис, расплетая сложную косу и отпуская серебряную реку на свободу, чтобы утром заплести ее обратно. Зачем он делал это? День за днем! Неизвестно. — Темные на моих глазах убили мою мать. Я поседел за пару секунд. — Почему ты не спас ее или, на худой конец, не умер вместе с ней? — повернул его к себе лицом темный. Заглянул в голубые озера, проследил за игрой золотых искр в них, провел пальцем по острому уху, пересчитывая серьги. Зачем он делал это? По нескольку раз на дню! Непонятно. — Мне было двадцать лет. Что я мог сделать? Я плакал и молил пощадить нас, но меня откинули сапогом в кусты, переломав все ребра, и оставили умирать. — Теперь я понимаю, почему слово «гордость» к тебе не имеет никакого отношения, — усмехнулся Энарис, скидывая с него камзол и рубашку. Развязывая тесемки на штанах, обнажая полностью… сжимая челюсти до зубовного скрежета и прикрывая глаза от нестерпимого блеска неправильной, неидеальной, но такой необходимой красоты. Мужской. Светлой. Юной. Хрупкой. Люби… Нет! Нет, черт возьми!!! Никогда! Смерть бастарда вернет все на свои места. — Зато имеет отношение к тебе, — улыбнулся Таркаэль и решил больше не притворяться. Зачем? Жить ему осталось всего ничего. — Любимый мой. Запустил пальцы в черные волосы, распуская косу, притянул к себе растерявшегося темного и поцеловал его в губы. Сердцем. — Хочешь спасти свою шкуру? — оторвался от светлого Энарис. Помог стянуть с себя одежду и прижал его к себе снова, чувствуя, как обвиваются вокруг талии ноги, а легкие кусачие поцелуи прокладывают дорожку по плечу к уху, сводя с ума и заставляя мечтать о невозможном. Порочном. Сладком. Необходимом! — Ты убьешь меня на рассвете, — прошептал в острое ухо Таркаэль, наслаждаясь сильными руками на своих ягодицах и жаркими поцелуями на шее. — Что бы я тебе ни говорил. — Я так предсказуем? — уронил его в высокую траву Энарисадариэль. Спустился губами по нежному впалому животу, пощекотал языком влажную от желания головку члена, поиграл пальцами в розовом колечке мышц и забрался в него как всегда: резко и до самого конца, кусая неправильную губу, слизывая кровь, залечивая, погружаясь в Таро языком и членом в едином ритме. Слушая его тяжелое дыхание и мечтая еще хоть раз услышать свое имя. Неправильное. Желанное. Сокровенное. — Да, Рисс. Ты Карающий Клинок Темных эльфов и будущий Владыка Черных Чертогов. Этим все сказано. — Почему ты не стонешь? Я же вижу, как тяжело тебе сдерживать себя, — спросил Энарисадариэль, лаская языком острое ухо, а пальцами горошину розового соска, запоминая каждый вздох и движение своего хрупкого светлого эльфенка душой. — Я слушаю тебя, любимый, — выдохнул Таркаэль. Перекатился, укладывая своего сказочного принца спиной на траву, повел бедрами, поцеловал в губы и унес в другие миры следом за собой. Там — не здесь. Там они превращались в единое существо: счастливое, открытое вселенским потокам жизни, самодостаточное и абсолютно правильное. … Первый луч солнца коснулся покрытой росой травы, укутывая спящего светлого эльфа в свои теплые объятия. Энарисадариэль застегнул последнюю пряжку на камзоле и медленно вытащил катану из заплечных ножен. — Таркаэль. — Мммм? — сонно отозвался светлый, выпрямился на примятой траве во весь рост, потер лицо ладошками и потянулся — всем своим изящным, хрупким, белоснежным телом. Сладко. Порочно. Невыносимо! — Таро… — охрип Энарисадариэль, судорожно стискивая рукоять Карающего Клинка повлажневшими пальцами. — Да, я… — открыл глаза Таркаэль. Увидел занесенный меч, страшные провалы черных глаз на прекрасном лице, поднялся на ноги и закончил фразу совсем не так, как планировал. — Я люблю тебя, Рисс. Клинок рассек воздух неслышно. Кровь брызнула по траве. Светлый эльф упал в траву ничком. Темный эльф вскинул голову к небу и завыл зверем. — Тааароооо… Эхо унесло крик вдаль, ветер высушил слезы, а поднявшееся над горизонтом солнце выжгло сердце Темного Принца Энарисадариэля дотла, оставляя вместо него лишь пепел — серебро волос любимого эльфа, отданного на растерзание собственной гордости.Часть 2 Темный Принц
Полная луна уходила за горизонт светлеющего звездного неба, придавая своим светом всему вокруг нереальный и сказочный вид. Темный Принц Энарисадариэль стоял у окна, в глубокой задумчивости рисуя на окне замысловатые завитушки. Легкий ветерок овевал его совершенную обнаженную фигуру, черные тени вечной Тьмы тяжелой печалью туманили прекрасное лицо, а левая рука судорожно сжимала катану. Тонкий луч солнца прорвался сквозь буйную листву древних деревьев Великого Леса, коснулся Дворца Владыки Черных Чертогов, спустился до затейливой вязи на окне в покоях Темного Принца, стирая слово и превращая замершего по другую сторону стекла дроу в каменную статую.Таркаэль
Мгновение спустя имя окончательно исчезло, а Энарисадариэль со всего маху вогнал клинок в широкий, усыпанный шрамами деревянный подоконник. — Я помню о тебе. Прости меня, Таро. Я не мог поступить иначе. Тогда — не мог. Беззвучный шепот растворился в солнечных лучах, Темный Принц глубоко вздохнул, возвращая величие, спокойствие и отрешенность. Еще один день. Надо прожить еще один день. Энарисадариэль выдернул катану из подоконника и убрал в ножны, отправляясь вглубь покоев. Сотни лет одно и то же, день за днем, минимум движений — максимум результата: надеть черный с серебром костюм, натянуть на ноги тонкие башмаки… — Муж мой, ты не забыл, что сегодня особенный день? Темноволосая эльфийка слетела с широкой постели, делая все возможное, чтобы показать себя мужу во всей красоте. Дотанцевала до кресла, в котором он сидел, попыталась поцеловать в губы, в тысячный раз промахнулась, привычно нахмурилась, получила грустно-насмешливый взгляд черных, как сама Тьма, глаз в ответ и принялась за его длинные распущенные волосы. — Забыл. А какой сегодня день? — Двести пятьдесят лет назад в этот день мы поженились, дорогой, — проворковала эльфийка, лаская языком кончик острого уха Энарисадариэля. — И что ты хочешь в подарок? — спросил принц, привычно растягивая губы в улыбке и делая вид, что намек жены на то, что было бы неплохо заняться утренним сексом, им не замечен. Как долго еще он сможет притворяться и ждать? — Мы никогда не были в гостях у Светлого Владыки Мирадэля, а неделю назад он прислал нам официальное приглашение. — Я в курсе, — поморщился Энарисадариэль, — но к Светлым поедет мой отец. Нам там делать нечего, Лиакаэль. — Дорогой, нам есть, что там делать. Ты же не хочешь, чтобы люди забыли о том эльфе, который приструнил их двести лет назад? У Светлого Владыки соберутся все до единого человеческие короли. — Ты предлагаешь их перебить? Вряд ли Владыки позволят мне это сделать. — Я хочу в подарок на наш юбилей голову короля Мирослава! — капризным голосом сказала Лиакаэль. — Год назад в его владениях люди посмели напасть на нашего сына. — Все никак не успокоишься? Мы в отместку за двух пострадавших охранников Ликадариэля превратили в живые деревья больше тысячи человек. Даже на мой взгляд этого более чем достаточно. — Этот наглый человечишко посмел смотреть на меня со страстью в глазах, муж мой. Он практически раздел меня взглядом! Такое оскорбление смывается только кровью. — Хорошо, как пожелаешь, дорогая, — согласился Энарисадариэль. — Езжай вместе с моим отцом, а я задержусь здесь, чтобы все подготовить. Встретимся у Светлого Владыки. Думаю, к тебе я приеду уже с подарком. В любой другой день он бы даже слушать свою жену не стал, но сегодня она была странно настойчива, весьма определенна в желаниях и, как ни крути, заслуживала подарок. Да и просила Лиакаэль всего лишь голову человеческого короля, а не поцелуй в губы или признание в любви, которое Энарисадариэль так ни разу и не смог из себя выдавить. Триста лет прошло с того страшного дня, когда юный светлый эльф упал в траву с перерезанным горлом, а толку? Темный Принц провел рукой по волосам, отгоняя воспоминания, проверяя правильность исполнения любимого плетения (жена часто забывала вплести неположенный второй ряд), поцеловал Лиакаэль в щеку и отправился в центральную часть Дворца работать. Владыка Черных Чертогов не любил заниматься военными и торговыми делами, оставляя ежедневную рутину сыну. — Пап! Привет! Я уж думал, ты опоздаешь, — встретил его на пороге кабинета звонкий голос младшего сына Таркадариэля. — Я же не мог подвести тебя, малыш, — заулыбался Энарисадариэль, не в силах скрывать свою любовь к темноволосому остроухому ангелу, сидящему на подлокотнике большого кресла взъерошенной любопытной птицей. — Я не малыш! — нахмурился эльфенок. — Мне уже сто шестьдесят два года, между прочим! И ты обещал меня больше так не называть. — Прости, Таркадэль, — покаялся Энарисадариэль, усаживаясь в кресло и утопая в крепких объятиях сына. — Пап, а скажи, почему мы с тобой любим друг друга и маму, а она любит только Ликадариэля? — Так бывает, — потрепал сына за острое ухо принц, — не переживай, я люблю тебя за двоих. — Я знаю, но мне все равно обидно. Ладно, не важно. Займемся делами? — Да. Пора. Судя по всему, совсем скоро ни на войну, ни на торговлю у меня времени не останется. — А на что останется? — На интриги, мальчик мой. Нам с тобой придется нелегко, но мы справимся. — Ух ты! Как интересно! Пап, а что ты хочешь получить в итоге? — Свободу и любимого эльфа, — после долгого молчания ответил Энарисадариэль, пристально наблюдая за сыном. Тот даже ухом не повел, услышав такое ужасное заявление, только нос почесал. — Я так и знал, что ты любишь не Лиакаэль, а кого-то другого! — И тебя не волнует, что это мужчина? — Нет, — улыбнулся Таркадариэль. — Он наверняка очень особенный, раз его полюбил ты, Карающий Клинок, самый безжалостный и бессердечный эльф за всю историю нашего народа. Мне не терпится с ним познакомиться. — Хорошо, — улыбнулся Энарисадариэль, — как скажешь. Но для начала нам надо будет его найти. — А это сложно? Мы же все друг друга знаем. Ну, почти все, — удивился эльфенок. — Кто он? Как его зовут? — Он — светлый эльф, принц Таркаэль. — А…. оооо… ты назвал меня в честь него?! Здорово! А почему я о нем никогда не слышал? — Таркаэль — бастард Владыки Мирадэля. Светлые не любят о нем вспоминать. — Ну надо же! А какой он? Красивый? Умный? Сильный? Или он настоящий светлый эльф? — принялся пытать отца Таркадариэль. Тот в ответ заулыбался так, что эльфенок прищурился от нестерпимого блеска безукоризненной красоты. — Он неправильный эльф, и этим все сказано, — попытался стереть улыбку с лица Энарисадариэль. Ему это не удалось. — Ты поймешь все сам, когда увидишь его и поговоришь с ним. Пяти минут тебе хватит точно. — Здорово! А он тебя любит? — Любил, — погрустнел Энарисадариэль, — но я был с ним очень жесток, так что мне придется завоевывать его заново. — У тебя все получится. Перед тобой невозможно устоять. Кроме того, я же тебе помогу! Вдвоем мы сила. — Да, мальчик мой. Так оно и есть. … Не успела закрыться за Энарисадариэлем дверь, как Лиакаэль изменилась до неузнаваемости. Где послушная, капризная и недалекая жена? Нет ее. — Ликадариэль! Живо иди сюда, — холодным голосом Северного моря позвала она, сжимая в руке амулет. Не прошло и пары минут, как на пороге двери, ведущей в одну из дальних комнат, возник молодой эльф. Лиакаэль в который раз поджала губы. Если бы Ликадариэль был хоть чуточку похож на Темного Принца! Господи, как прекрасна была бы жизнь. Но с каждым годом правда становилась все очевиднее, не оставляя принцессе выбора. Как только Энарисадариэль поймет, что Наследник вовсе не его сын, они оба умрут. — Мать, зачем ты позвала меня так рано? — недовольно спросил Ликадариэль, прокручивая перстни на пальцах. Он любил золото и драгоценности, а потому старался носить их по максимуму. — Мне пришлось бросить любовницу, а она, между прочим, из благородных светлых эльфиек и вряд ли простит меня за это. — Другую найдешь, — отмахнулась от него Лиакаэль. — Как только станешь Владыкой, все девицы будут у твоих ног. — Время пришло? — подобрался Ликадариэль. — Ты убьешь Темного Владыку в Белых Чертогах. Мы обсуждали это так много раз, что не сделать все как полагается просто невозможно. — А что будем делать с отцом? То есть с Темным Принцем? — спросил эльф, прижимая острые уши к голове в приступе страшного невроза. — Ты все время меняешь общий план! — Я решила, что Энарисадариэля убьет твой настоящий отец. Все там же, в Белых Чертогах. Отличное место для грязи и крови. — А Малыш? — Таркадариэль? Он наверняка будет с обожаемым папочкой, а значит, погибнет в бою вместе с ним, и мы тут будем ни при чем. Его погубит неистребимое любопытство и любовь к отцу. Лиакадариэль посмотрел в горящие фанатизмом глаза матери и проглотил все, что хотел сказать. Своя жизнь дороже жизни брата, как ни крути. … Небольшая таверна в заснеженном городишке посреди Великих Гор была полна народу, но, несмотря на это, обычного дыма коромыслом в ней сегодня не было. Мало того, почти половину собравшихся составляли женщины, а уж любопытную детвору, прятавшуюся по щелям и закутках и вовсе никто не считал. — Говорят, своими песнями великий Тарорис может вернуть к жизни даже засохшие деревья. — Брешут поди. — Ниче не брешут! Говорят он полукровка. Наполовину эльф, сечешь? — Ну ты и трепло! У эльфов не бывает полукровок. Они слишком красивы и горды для того, чтобы спать с нашими женщинами. Это даже куриные яйца знают! — Мужики говорят, что у него уши острые. — Это у тебя уши острые, осел доверчивый! Разговоры смолкли, едва на лестнице, ведущей в комнаты, появился невысокий хрупкий мужчина. Скорее парень, чем мужчина. Серый балахон, седые короткие волосы и невозмутимое лицо мигом успокоило сплетников. Этот симпатичный парень не был эльфом ни при каком раскладе. — Рад вас видеть, друзья мои, — улыбнулся собравшимся Тарорис, устраиваясь на стуле поудобнее. Провел тонкими пальцами по струнам гитары. — Давно я не был в ваших краях. Сорвались с облака два ангела вниз, Встретились на белом мосту. Закружила их листва белая, Да вдвоем замерзли к утру. Голос барда завораживал. Сила и нежность, полутона любви, страсти и боли, магия голоса и музыки погрузили собравшихся в другой мир. Туда, где жили драконы и рыцари, где верно любили и ждали, где страдали и теряли, где жили по-настоящему и уходили навсегда. Над болотом туман, Волчий вой заметает следы… Я бы думал, что пьян, Так испил лишь студеной воды Из кувшина, что ты мне подала, Провожая в дорогу, Из которой я никогда не вернусь. Жди не жди — никогда не вернусь… Тарорис обвел взглядом зал. Слезы в глазах даже самых суровых мужчин едва не заставили его улыбнуться. Вот она — магия слова и голоса в действии. Он так давно ничего не чувствовал сам, что эмоции этих людей были для него как глоток воды в пустыне. Чем сильнее эмоции — тем лучше становилось ему. Только это и давало силы жить дальше. Между мной и тобой остается ветер, Между мной и тобой только слово: «Где ты?» Но съедает нас моя дорога. Тревога. Расстоянье в жизнь — это так много. Долго. Между мной и тобой остается ветер, Между мной и тобой только слово: «Где ты?» «Где ты?» — я скажу, может, кто ответит? Между мной и тобой остается ветер. Женщины рыдали, дети размазывали сопли, мужики делали вид, что соринка в глаз попала. Отлично! Тарорис закончил играть замысловатый долгий проигрыш и замер на стуле памятником мировой скорби, наслаждаясь витающими в воздухе чувствами, как самый настоящий вампир. Первым полез обниматься трактирщик, а следом за ним ринулись остальные. Дверь на улицу приоткрылась всего на пару секунд, запуская внутрь незаметного серо-черного парня, но барду этого оказалось вполне достаточно для того чтобы понять, что все дела сделаны, и теперь можно переходить к получению удовольствий несколько иного рода. Тарорис выбрался из очередных горячих объятий, пожелал всем спокойной ночи и отправился в свою комнату. — Господин, — склонился перед ним в поклоне невысокий очень красивый парень, — все сделано так, как вы велели. Мы выезжаем завтра. В Медине нас с нетерпением ждут герцог Совье и маркиза де Мизе. — Отлично, я устал от гостиниц и хочу комфорта и уюта. Замок герцога мне вполне подойдет, — усмехнулся Тарорис, скидывая балахон и морок. Парень вздрогнул и расплылся в восхищенной улыбке, не в силах хранить невозмутимость перед прекрасным ликом светлого эльфа: любимого, единственного, того, ради которого и стоило жить. Тарорис протянул руку и прижал юношу к себе, купаясь в его бесконечной вере, любви и безмерном обожании по самые кончики острых ушей. — Ты молодец, Томми. — Что будем делать дальше, Тарорис? — спросил парень, проводя носом по тонкому шраму на шее эльфа. Обхватил изящное стальное тело руками, прошелся губами по линиям удивительно красивого лица, отчаянно мечтая хоть раз в жизни поцеловать своего бога и господина в губы. — А дальше мы примем ванну и займемся с тобой плотскими утехами, мой дорогой мальчик. Томми понял все правильно и раздел обоих за минуту. Положил руки на узкие бедра эльфа, потянулся за поцелуем, опять забывая обо всем на свете, но получил лишь объятие и тихий смешок в ухо: — Лапа моя, я не целуюсь в губы. Когда же ты это запомнишь? — Почему, мой господин? Это же удовольствие и способ показать свои чувства! — Я знаю, — улыбнулся Тарорис, целуя изгиб шеи и ключицу юноши. — И поэтому я хочу целоваться только с тем, кому подарю свое сердце. — Но у вас нет сердца! Иначе вы просто не смогли бы петь такие грустные песни, — простонал Томми, теряя голову от изощренных ласк своего бога, который опустился в большую медную ванну, поставил его в ней на колени и принялся играть пальцами с жаждущим ласк кольцом мышц в покорно подставленных ягодицах. — Не забивай голову, — встал на колени Тарорис, вошел в него до самого конца и заставил громко стонать от счастья парой хорошо рассчитанных и отработанных годами движений. … Томми проснулся, как обычно за последние пять лет, резко и… незаметно. День за днем, где бы они ни были, что бы ни происходило, ранним утром бог и господин делал одно и то же. Вот и сегодня, едва предрассветный сумрак комнаты прорезал первый луч солнца, Тарорис соскользнул с постели и подошел к окну. Его тонкая, почти прозрачная рука поднялась к стеклу, замерла на мгновение… а затем, следом за пальцем, на нем начала появляться завораживающей красоты древнеэльфийская вязь длинного слова. Томми продал бы душу дьяволу, лишь бы узнать, что оно значит.Энарисадариэль
Последняя завитушка заняла положенное ей место, солнце взошло, развеивая слово в пыль, а сказочно красивый светлый эльф рухнул на колени, сжимая руками горло. — Я помню о тебе, мой Темный Принц. Найди меня. Верни! Мгновение тишины — и волшебный, сломанный, но не сломленный бог расправил плечи, поднял голову к потолку, касаясь серебром волос спины. Поднялся с колен, рассеивая боль и печаль в солнечных лучах, поглощая свет и становясь ослепительно красивым. Томми стиснул кулаки, сдерживая дикое желание слететь с постели и прикоснуться к нему. Почему этот невероятный, добрый и совершенно неправильный эльф выбрал его, обычного человека, себе в любовники? Мало того, держит рядом вот уже пять лет! Тарорис повернулся к нему лицом, и он забыл все, о чем хотел спросить, бросаясь к нему со всех ног. — Лапа? Проснулся? — Я люблю вас, мой господин, — выдохнул Томми, обнимая сияющее солнечное чудо обеими руками. — Я сделаю все, чтобы вы были счастливы! — Я знаю, — улыбнулся Тарорис, укладывая парня на постель. Выпивая бурлящие эмоции до дна и даря себе еще один день жизни. Заполняя дыру в груди чужими чувствами в надежде, что однажды все изменится. … Посланник короля Мирослава был неумолим. В основном потому, что за его спиной стоял отряд из десяти стражников, настроенных весьма решительно. День близился к концу, на горизонте собиралась мрачная туча, грозящая если и не ураганом, то сильнейшей грозой точно, а великий бард Тарорис и его подручный вели себя, как последние ослы, и отказывались от шанса обрести бессмертие. Две серые мыши, привыкшие ползать в пыли и больше ни на что не годные. Тьфу! Почему король решил взять к эльфам известного своей непокорностью Тарориса, было совершенно непонятно, но спорить с монархом не посмел никто. Инициатива наказуема, это все знают. — Господин Тарорис, вам оказана великая честь сопровождать короля Мирослава во дворец Светлого Владыки эльфов Мирадэля. Вы обязаны проследовать с нами немедленно. — Я не его подданный, так что ничем ему не обязан. Тарорис стоял на пороге таверны и мучительно соображал, что же ему делать дальше. В Белых Чертогах он не был больше двухсот пятидесяти лет, никто его там не ждал и видеть не хотел. Кроме того, эльфы — не люди, и обмануть их крайне сложно. Человеческий морок, что он носил все это время, не стоит и ломаного гроша, так что для того чтобы остаться человеком, ему придется как следует над собой потрудиться. А надо ли? Какой смысл стараться? — Вы находитесь в землях Королевства Медина, и если хотите покинуть их в целости и сохранности, вам придется научиться вежливости и уважению. — Не смей мне угрожать! — прищурился Тарорис. Черт бы побрал этих людей! За триста лет он понял одно: они не остановятся ни перед чем, лишь бы добиться своего. Однажды ему пришлось умереть ради того, чтобы его оставили в покое. Повторять подобное не было никакого желания. Посланник поежился под пристальным взглядом барда и сменил тактику. — Господин Тарорис, ну что вы в самом деле? У Светлого Владыки соберется весь цвет нашей земли. Говорят, там будет даже Карающий Клинок! А вы бард. Разве можно упустить шанс увидеть вживую самое красивое существо в мире? — Темный Принц будет на свадьбе Светлой принцессы Ринакаэль? — растерялся Тарорис. — Куда катится мир?! — Вот там вы это и выясните, — обрадовался посланник, понимая, что поймал упрямого барда на крючок любопытства. — Едем, господин Тарорис. У нас мало времени. Мы искали вас слишком долго, а потому перехватим короля Мирослава по дороге к Светлому Владыке. Тарорис прикусил нижнюю губу, потрепал себя за правое ухо и согласился. Он не видел Энарисадариэля очень давно, а упускать шанс полюбоваться на него, оставаясь в тени, было глупо. Он повернулся к своему верному оруженосцу. — Томми, лапа моя, ты со мной не поедешь. — Но… — страшно побледнел парень. Тарорис глубоко вздохнул и прижал его к себе, проводя пальцами по черным волосам, стирая память, навевая чужие сны и накладывая тонкие паутинки удачи и счастья. — Все у тебя будет хорошо, мой самый лучший помощник. Томми обнял своего бога и господина изо всех сил… и забыл о нем раз и навсегда. Пыль от копыт лошадей давно осела, туча навалилась на город, а он все стоял на пороге таверны и никак не мог вспомнить, как здесь очутился: один, с приличной суммой денег в кармане, в добротных вещах и без единой мысли в голове. — Парень, что с тобой? Низкий завораживающий голос заставил Томми посторониться, но мужчине этого оказалось недостаточно, и на его плечо легла тяжелая рука. — Ты слышишь меня? — Да, суда… — начал говорить Томми, поднял голову и наткнулся на ласковый взгляд карих глаз щегольски одетого дворянина. — Да, господин. — Ты, кажется, потерялся? — Есть немного, — смутился от его откровенного взгляда Томми. Рука незнакомца прошлась по плечу, спине и остановилась на его ягодицах. — Я начинающий маг, и мне нужен напарник… — мужчина на секунду замолчал. Сжал ягодицу Томми, заставляя его неровно дышать от хлынувших по коже мурашек, — и партнер. — Я согласен, — ответил за растерявшегося от такой наглости Томми его рот. Маг заискрился так, что сомнения в душе бывшего слуги барда Тарориса развеялись, как дым, унося прошлое в далекие нереальные дали и оставляя на память лишь редкие сказочные сны о прекрасном светлом эльфе, который занимался с Томми любовью, но так ни разу и не позволил поцеловать себя в губы. … Сказать, что Энарисадариэль извелся, значит, не сказать ничего. Триста лет — немалый срок, а Таркаэль провел его, скрываясь среди людей. Темный навернул круг по большой, заросшей травой поляне. Ревность и ярость снова расправили крылья в его душе, загоняя нежность и любовь на самое дно. Он бы закрыл глаза на любовников Таро, если бы не одно но: все они были людьми. Санидариэль, верный помощник и правая рука Темного Принца вот уже сто пятьдесят лет, принес ему эту новость неделю назад, а он все никак не мог успокоиться. Если бы Таркаэль попался ему на глаза в день, когда Энарисадариэль об этом узнал, беды было бы не миновать. Впрочем, он не был уверен в том, что сможет удержать себя в руках и не разорвет свое маленькое светлое чудовище в клочья. — Чертов бастард! Все у тебя не так, как положено! Ни гордости, ни чести, ни самоуважения, ни вкуса. Не эльф, а черт знает что! Люди отвратительны, как можно с ними спать? — ворчал Энарисадариэль себе под нос, не в силах сдержать раздражение. — Ну, ты у меня получишь, маленький поганец. — Мой принц! Они едут. Шепот Санидариэля привел кипящего негодованием дроу в чувство. Он глубоко вздохнул, кинул последний взгляд на вроде бы пустую поляну, на самом деле полную спрятавшихся темных, и отступил в тень ближайшего дерева, сливаясь с ним и ненадолго становясь его частью. Итак, время для главной интриги Темного Принца Энарисадариэля пришло. Месть — это блюдо, которое подают холодным, не так ли? Четверть тысячелетия — достаточно долгий срок, чтобы просчитать все до мелочей. Темный Принц мысленно усмехнулся. Лиакаэль хотела разделаться его руками со своим давним рабом королем Мирославом, покрывающим грязные делишки Лиакадириэля, но с некоторых пор обнаглевшим и почти вышедшим из-под контроля? Не вопрос. Чего не сделаешь для жены! А точнее, для своего народа. Репутация Темных эльфов должна оставаться на высоте, что бы ни вытворяли отдельные их представители. Свидетели преступлений долго не живут, как бы высоко ни сидели. Кроме того, заставить короля Мирослава включить в свою свиту великого барда Тарориса не составило для Санидариэля никакого труда. Как и отправить кортеж монарха во владения Светлого Владыки эльфов нужной дорогой. Лес — не место для людей. Лес — это дом эльфов, а потому у короля Мирослава и его свиты не было ни единого шанса на спасение. Пятьдесят человек против десяти дроу. О чем говорить? Эльфам хватило десяти минут, чтобы стереть их с лица земли, убивая или превращая в деревья. Темный Принц в сражении участия не принимал: стащил с лошади незаметно-серого парня, который оказался великим бардом Тарорисом, и исчез в неизвестном направлении, оставляя командовать парадом задумчивого Санидариэля, который о многом догадывался, кое-что знал и, в общем и целом, со всем смирился. Темный Принц заслужил счастье, каким бы странным и неправильным оно ни было. … — Отпусти меня! Таркаэль отчаянно извивался на широком плече Темного Принца и мечтал сгореть от стыда, не сходя с места. Как нелепо все получилось! Триста лет в бегах — и вот результат: заклинание спеленало его до того, как он успел открыть рот. Позор! — Заткнись и не беси меня. — Чего тебе надо, дроу? — не сдавался Таркаэль. Морок, что он наложил на себя, был сделан на славу, так что можно было попробовать включить дурака. — Я всего лишь человеческий бард. Чего ты хочешь от меня? — Чего я хочу? — зашипел в ответ Энарисадариэль, сжимая упругую задницу парня на своем плече все сильнее. Разум стремительно покидал голову, теряя контроль над телом и выпуская наружу самые низменные желания. — Я тебе сейчас покажу, чего я хочу! Огромная древняя ель попалась на глаза темного очень вовремя. Он шагнул под нее, заставляя пушистые ветви опускаться за своей спиной куполом, и скинул парня на землю. Тот приземлился на ноги и встал перед ним, скрещивая руки на груди. Ветви окончательно сомкнулись с землей за их спинами, оставляя один на один в небольшой, отрезанной от всего мира зеленой комнате. Энарисадариэль смотрел на серые тряпки и уродливый лик Таркаэля, теряя последние крохи терпения. Триста лет ожидания сведут с ума кого угодно, и играть в долгие игры он не собирался. А собирался надрать светлому поганцу задницу членом и зацеловать насмерть в неправильные губы, стирая из его памяти всех любовников до единого. — Так чего ты хочешь? — спросил Таркаэль, поддерживая человеческий облик из последних сил. Энарисадариэль смотрел слишком пристально и явно хотел вывести его из равновесия. — Не чего, а кого, — ответил Темный Принц, с удовлетворением наблюдая, как начинает расползаться от его слов человеческий морок. — Тебя. Я хочу тебя. — Я человек, эльф! Ты сошел с ума? — охрип Таркаэль, отступая назад и упираясь спиной в могучий ствол дерева. — Нет. С ума сошел ты! — прошипел Энарисадариэль, делая несколько шагов вперед и впечатывая его в дерево всем телом. Последние капли морока испарились, открывая его взору… все те же голубые с золотом глаза, едва заметную горбинку на носу, неправильную губу… и обрезанные в хлам серебряные волосы. Бешенство накатило на темного с такой силой, что он забыл про все свои планы, расчеты и желания. — Ты что себе позволяешь?! — зашипел он, хватая Таркаэля за жалкие остатки волос с такой силой, что тот вскрикнул. — Как ты посмел обрезать свои волосы?! Я убью тебя за это! — Не твое собачье дело, убийца недоделанный! — огрызнулся Таркаэль, вызывающе глядя прямо в любимую Тьму глаз Темного Принца, за что и получил сполна. Раз! И он стоит, уткнувшись лицом в шершавый ствол. Два! И на нем нет ни клочка одежды. Три! Обнаженное сильное тело впечатывает его в дерево, в ягодицы упирается возбужденный член, а в острое ухо летят жестокие слова: — Мерзавец! Самый неправильный эльф за всю нашу историю! Неужели у тебя нет ни капли гордости? Какого дьявола ты столько лет изображал из себя человека? Ты обрезал волосы! Разрешил человеческим мужчинам прикасаться к себе! Занимался с ними сексом! Ты, сын Светлого Владыки, опозорил род эльфов, позволяя себе все это. — Надо было убить меня триста лет назад! И не было бы тогда всего этого позора, — сумел вставить слово в гневный монолог темного Таркаэль, с трудом сдерживая стон удовольствия от шарящих по всему телу рук, от страстного засоса в шею и от любимого аромата возбуждения Темного Принца, который невозможно перепутать ни с чем. — Надо было, — согласился Энарис, поворачивая голову Таро к себе и касаясь поцелуем краешка неправильных губ. Еще чуть-чуть — и они будут его. Снова! Господи, как долго он ждал этого дня. Как много сделал для того, чтобы однажды сделать этого глупого светлого эльфа своим навсегда! — Не смей целовать меня в губы! Трахни, унизь, заставь облизать тебя с ног до головы, но оставь в покое мои губы, ты понял? Энарис не стал ему отвечать. Развернул к себе лицом и впился в любимые губы сумасшедшим поцелуем. Вырвал обжигающий ответ… и отлетел прочь аж на несколько метров, откинутый мощным заклинанием. Приземлился на спину, хотел вскочить, но не успел, потому что на него верхом уселся взбешенный Таркаэль. Схватил за руки, прижал их за головой к земле, набирая в легкие воздух, чтобы высказать все, что накипело в нем за эти годы. — Да что ты себе позволяешь, темный мерзавец! Кто ты такой вообще?! Оставь меня в покое! Моя жизнь — это только моя жизнь. Что хочу, то и делаю. Ты не имеешь ко мне никакого отношения! — Еще как имею! — прошипел Энарис, резким рывком меняя все на корню. Перевернулся, подмял хрупкого эльфа под себя, раздвинул его ноги и ворвался в него со всей страстью, скопившейся за триста лет разлуки. Таркаэль сопротивлялся изо всех сил, но когда Энарис принялся вбивать его в ковер из мягких еловых иголок, погружаясь в него так глубоко, как только возможно, он потерял над собой контроль. Выгнулся навстречу, вцепился в иссиня-черные волосы, расплетая косу за долю секунды, и превратился в пылающий комок удовольствия. — Энарис… — Нет, Таро, не так. Ты называл меня не так! Темный перевернулся на спину, усаживая любимого на себя. Так он добьется своего быстрее всего. Притянул Таркаэля к себе, вбиваясь в него неглубоко и очень быстро. Успел сорвать ускользающий поцелуй с губ и услышал то, что хотел: — Риссс… ооооох… Риииисссс! Белые пятнышки спермы, рассыпавшиеся по смуглому животу Энариса, и долгий стон Таркаэля не оставили ему ни единого шанса продолжить начатое — он кончил глубоко в любимого тут же. — Таро… Ответом ему было молчание и тяжелое сопение в шею. Энарис провел руками по по-прежнему изящной, но теперь уже совсем не хрупкой спине и запустил пальцы в серебро волос. — Что ты делаешь? Не… — Заткнись. Я не позволю тебе разгуливать в таком непотребном виде, — перебил Таркаэля Энарис. Светлый замолчал, а его волосы с каждой секундой становились все длиннее, скользя по спине и накрывая обоих серебряным покрывалом. — Зачем ты нашел меня? — не выдержал молчания Таркаэль, приподнимаясь на руках, чтобы заглянуть любимому в глаза. — Догадайся с трех раз, — смутился Энарис. Сказать все, что хотел, оказалось вовсе не так просто. — Соскучился по мужскому телу? — нехорошо прищурился Таркаэль. — Да, — ляпнул темный, по привычке скрывая правду от всех и вся. Почувствовал, как дернулся от мысленной пощечины любимый, и понял, что усложнил себе жизнь в разы. — Таро, послушай… — Хочешь повторить все еще раз? — перебил его Таркаэль. — Ты шантажируешь меня человеческим бардом Тарорисом, а я унижаюсь и делаю все, что ты захочешь, да? — Таро, нет. В этот раз все будет совсем не так, — сказал Энарис и не успел остановить скользнувшего вниз светлого. Его неправильные губы обхватили уснувший было член, язык пробежался по головке, и темный задохнулся от накатившего удовольствия. — Таро… ооох… Тарооооо… Энарис потерял счет времени, плавясь в умелых руках Таркаэля и растекаясь по траве потерявшей разум медузой. Как он мог забыть, насколько светлый хорош? Или это человеческие любовники сделали его таким опытным в сексе? Сейчас Энарису было плевать даже на это. Он приподнял лицо лежащего на себе обессиленного оргазмами Таркаэля к своему. Самое время сказать правду. — Таро, я л… — Увидимся во Дворце моего отца, темный, — перебил его Таркаэль, и не успел Энарис глазом моргнуть, как схлопотал заклинанием прямо в лоб, засыпая мгновенно. Получил грустный поцелуй в губы и тихое: — Мне нужно время подготовиться, любимый, иначе я покончу с собой завтра же. … Таркадариэль сидел на дереве в саду Светлого Владыки и нагло подглядывал в окно принцессы Ринакаэль, когда его внимание привлек шорох внизу. Каково же было его удивление, когда из нижних ветвей вынырнул странного вида светлый эльф. Изящный, как хрустальная статуэтка. Его удивительные серебряные волосы были распущены, а из одежды на нем были только черные штаны. Но ведь светлые не носят черное! Таркадариэль постарался слиться с деревом по максимуму, и ему это почти удалось. Почти, потому что эльф, проползший мимо него еще выше, внезапно остановился, протянул руку и схватил его за ухо. — Ай! Больно! — Ты что здесь делаешь? — А ты? — перешел в наступление дроу. Будут тут всякие светлые юнцы на него наезжать. Еще чего! Выдернул ухо, потер покрасневший острый кончик и вызывающе уставился на полуголого наглеца. Некрасивый… нет, не так — неправильный… но… какой-то… Таркадариель задумался на секунду, подбирая ему кличку. Обаяшка. Или даже няшка. Да, точно! Няшка. Его так хотелось обнять, приласкать… — Ой! Ты что! Нехилая пощечина мигом привела дроу в чувство. Светлый поморщился, потирая отбитую ладошку, а Таркадариэль, глядя на это, даже не смог ответить ему тем же. Разве можно обижать такого славного чудика? — Не смей так смотреть на меня, понял? Я с тобой спать не буду. — Ха! — не удержался дроу, отправляясь следом за устремившимся вверх по дереву эльфом. — Ты не в том положении, чтобы командовать. Я могу опозорить тебя на раз, если скажу, что видел в полуголом виде, с распущенными волосами и ползущим по дереву под окнами принцессы за день до ее свадьбы. — Придурок, — рассмеялся эльф, забираясь в окно этажом выше покоев принцессы. — Я ее сводный брат. Принц Таркаэль. Таркадариэль не рухнул с дерева, только потому что его за шкирку поймал светлый. С трудом втянул в окно и уронил на пол, присаживаясь рядом, чтобы отдышаться. — Ты Таркаэль?! Вот это да! — А ты чего так разволновался, темный? — покосился на мальчишку Таркаэль. Высокий, сильный, очень красивый и какой-то неуловимо родной, он заставлял его нервничать. — Ты, вообще, кто? — Я со свитой Темного Владыки приехал, — уклончиво ответил дроу. — А разволновался я, потому что меня зовут почти так же, как тебя. Таркадэль. Всего одна буква, представляешь? — Да уж, невероятное совпадение, — согласился Таркаэль, поднимаясь с пола. — Ладно, чеши отсюда, развратник. Я, так и быть, принцессе ничего не скажу. — Мне у вас скучно, — принялся строить жалостливые моськи Таркадариэль. Это он умел делать в совершенстве. — Можно я с тобой побуду? Ты не такой зануда, как они. — Что мне за это будет? — заулыбался Таркаэль, позволяя себе поддаться на лесть. В конце концов, у него тут тоже друзей не было. — Я тебе что-нибудь расскажу про Владыку и Темного Принца, хочешь? — Даже не знаю… — Я про них много чего знаю. Особенно про Энарисадариэля, — сказал Таркадариэль, заваливаясь в постель светлого и наблюдая за ним ну очень пристально. Кто бы мог подумать, что любовь отца будет такой… хрупкой, беззащитной и славной? Его же нельзя оставлять одного надолго! Вдруг это серебряное чудо кто-нибудь обидит? Таркадариэль посмотрел на с трудом заплетающего самому себе косу светлого, тяжело вздохнул и пошел его спасать. Кто-то же должен, пока отца нет. — Таркадэль, мне, вообще-то, 550 лет, — сказал двадцать минут спустя Таро, глядя в зеркало на дроу, который доплетал сложную косу, беззаботно выдавал ему страшные тайны Темного Принца и выглядел не юным эльфом, а заботливым родителем. — Ну и что? Ты выглядишь максимум на 250, так что не бубни, малыш. — Огребешь ведь. Какой я тебе малыш? — Ты же няшка, и я больше тебя по размерам чуть ли не вдвое, хоть мне и 162 года, — рассмеялся темный, заканчивая плести косу. — Что ты мне сделаешь? Таро отвечать не стал. Просто забросил наглого юнца на постель, навалился сверху и принялся щекотать. Таркадэль смеялся, вежливо отбивался и сдаваться не собирался. Светлый практически победил, когда веселью настал конец. — Какого черта?! Убью! Грозный рык от двери раскидал обоих в разные стороны. Энарисадариэль влетел в спальню, искрясь от ярости и желания прибить Таро на месте. За то, что сбежал, за то, что спер штаны, за то, что барахтался тут с Таркадариэлем, в то время как он, самый жестокий и бессердечный эльф в истории народа, несся к нему со всех ног, чтобы признаться в любви! — Пап, все не так, как ты думаешь! — начал Таркадариэль. Увидел, как налился грозой отец, наткнулся взглядом на ошарашенного Таркаэля и ударился в позорное бегство. Ну их, пусть сами разбираются. Вылетел из покоев, пробежал пару-тройку коридоров и понял, что заблудился напрочь. Чему и обрадовался неимоверно. Когда еще представится возможность побродить по Дворцу Светлого Владыки без сопровождения? Вдруг что интересное попадется? Негромкие голоса за одной из дверей окончательно превратили Таркадариэля в разведчика. Он подкрался к двери и прислушался. Как оказалось, не зря. … Таро кружил вокруг кровати, тщательно сохраняя дистанцию. Энарис по другую сторону выглядел слишком злым. Кто знает, что у него на уме? — Маленький светлый поганец! Да как ты посмел так нагло надо мной издеваться? — Я не издевался! Подумаешь, усыпил. А то, что я твои штаны забрал… нечего было мои рвать! — Ты, похотливый, развратный мерзавец! Тебе моего члена мало? Решил моего сына на себя подсадить? — Мы просто баловались! — от возмущения Таркаэль даже остановился. — Ты что несешь, вообще! Энарис воспользовался этим немедленно: метнулся через кровать, схватил светлого за косу, закидывая на постель и сдергивая с него штаны. — Я тебя укатаю. Ты это заслужил! Таркаэль только и смог, что застонать от острого наслаждения вслух. Любимый член вошел в растянутую с утра дырочку как по маслу. Сильные руки выгнули за волосы дугой, а зубы прошлись по уху цепочкой ощутимых укусов. — Рисс… — Громче, Таро, громче! Энарис вжался в упругие ягодицы до упора, придерживая их рукой, повел бедрами по кругу и начал вбиваться в него глубоко-глубоко, лаская острый кончик уха губами. — Рииисс… — Поцелуй меня в губы, Таро. Сердцем. — Нееет… — Да. Мы оба хотим этого больше всего на свете. — Ннне… ооооох….Риииссс… — Да. Ты же все понимаешь и простил меня давным-давно, человеческий бард Таро-Рисс. Ну же! И Таркаэль не устоял. Просто не смог. Слишком много… слишком быстро… слишком… всего слишком. Выгнулся еще больше, подчиняясь железной воле и сильной руке Энариса. Прошелся по его совершенному лицу пальцами и поцеловал в губы. Сердцем. — Я люблю тебя, Рисс. — Я тож… Грохот распахнутой двери снес обоих с постели мгновенно. Взъерошенный, окровавленный и запыхавшийся Таркадариэль рухнул на пол, чудесным образом одевая взрослых эльфов в штаны, рубашки и даже башмаки. — Таркадариэль! — метнулся к сыну Энарис. Ощупал его всего, понял, что ничего страшного с ним не случилось, вылечил неопасную, но весьма эффектную царапину на лице и рывком поднял на ноги. — Полагаю, ты наткнулся на каких-то заговорщиков и разделался с ними? — Да, все будет так, как ты и предпола… — Отвечаешь за Таркаэля головой, понял, притворщик? — перебил его Энарисадариэль. — Да, отец, — обиженно пробубнил Таркадариэль. Такой спектакль единорогу под хвост! Он даже щеку подставил под нож заговорщика, чтобы во всей своей благородной красе перед Таркаэлем предстать, а отец... Эх! Никакой благодарности! Впрочем, его обмануть ему никогда не удавалось. — Меня, между прочим, ранили! А ты думаешь не обо мне, а о... Эм... — Ты темный воин, а Таркаэль - светлый олух, — ответил Энарисадариэль, поворачиваясь лицом к Таро, который почти сумел залепить ему оплеуху за такой унизительный эпитет. Перехватил тонкую руку, поцеловал костяшки и прижал любимого к себе. — Не злись, Таро. Останься в своих покоях вместе с Таркадаириэлем. Во Дворце в ближайшие пару часов будет небезопасно. — Это еще почему? — попытался вырваться Таркаэль. Получил тяжелый взгляд в ответ и притих. — Что происходит? — Моя жена решила устроить переворот. Хочет убить моего отца, меня и нашего сына. — Но зачем?! — Мой старший сын — не мой сын, — ответил Темный Принц, косясь на Таркадариэля. Тот закивал головой, соглашаясь. И откуда узнал, спрашивается? Подслушал? С него станется! — Она хочет сделать его отца Владыкой Черных Чертогов. — Светлый Владыка… — Нет, Таро. Это дело Темных. Светлые не будут вмешиваться. Таковы правила, вспомни. Тот, кто вмешается во внутренние дела другого рода, будет изгнан. Завтра на свадьбе Светлый Владыка усадит за стол рядом с собой того, кто выиграет битву за власть, вот и все. — Это неправильно! — возмутился Таркаэль. — Это же бред, Рисс! Мы же все эльфы, какая разница, темные или светлые? Мы должны помогать друг другу, а не смотреть на кровавые разборки со стороны! — Таркадариэль? — обернулся к сыну Энарис. — Теперь ты понимаешь, почему я оставляю тебя защищать этого глупого светлого? За триста лет так ничего и не изменилось! — Да, пап, — улыбнулся парень. — Прекрасно понимаю. Он слишком славный и добрый, чтобы ходить где-либо без охраны. Наверняка попадет в неприятности. — Да я вас обоих в порошок сотру! — возмутился Таркаэль. — Вы что о себе возомнили, а? Темные отморозки! Маньяки недобитые! — Береги его, — не обратил внимания на шипение Таро Энарис. Только обнял покрепче. — Глаз не спускай. Он очень хитрый, настырный и благородный. Не поддавайся на его провокации. — Договорились, — кивнул Таркадариэль, внимательно наблюдая за тем, как отец привязывает тихо ругающегося светлого к огромной дубовой кровати магической веревкой. Перед его глазами мелькнуло воспоминание: два эльфа, темный и светлый, один в другом, обнаженные и душой, и телом, на этой постели… Таркадариэль покраснел до кончиков ушей, одновременно с облегчением понимая, что да, красиво, да, абсолютно правильно для этих двоих, и да, совершенно неправильно для него самого. Никаких мужчин в постели. Только женщины. Таркадариэль посмотрел на отца, целующего светлого эльфа так, как он не целовал никого и никогда, улыбнулся и превратился в послушного сына, обретая вместо жестокой, расчетливой матери невероятно славного и няшного отца. В том, что Темный Принц сделает Таркаэля своим супругом, он даже не сомневался. Как и в том, чьих рук делом была вся эта затея с Лиакаэль, чужим сыном и разборками темных эльфов в Белых Чертогах. — Пап, ты знал, что моя мать беременна от другого, когда брал ее в жены? — решил вернуть увлекшегося отца в реальность Таркадариэль. Он, конечно, убил тех двоих, кто обсуждал детали убийства Темного Владыки, но тем не менее! Время-то не стоит на месте. — Да, — с трудом оторвался от Таро Энарис. — Мы не будем помогать Темному Владыке? Он все-таки мой дед. Почему ты не любишь его? — Он убил моего деда. И не за то, что тот полюбил светлого эльфа, а за то, что правил слишком долго, — ответил Энарисадариэль. — Отец знал, что Лиакаэль беременна от другого, когда я женился на ней, и не сказал мне ни слова. Вот пусть сам со всем и разбирается. Я, черт возьми, Темный Принц, а не светлый герой, и не собираюсь прощать ему все это. — Ты в выигрыше в любом случае, не так ли? — уважительно посмотрел на Энариса Таро. — Если умрет твой отец, ты получаешь трон, если твоя жена — ты получаешь свободу. Отлично придумано. — Да, — не стал скромничать Энарисадариэль. Провел пальцем по острому уху Таро… — Какого черта?! Почему у тебя осталась всего одна серьга? — Я умер дважды, — отвел глаза Таркаэль. — Только не говори, что первый раз тебя убил я, — побледнел Энарисадариэль. — Не ты, — не моргнув глазом соврал Таро. Увидел Тьму в любимых глазах и сказал правду: — Ты ушел, а вместо тебя пришли те две зверюги, что охраняли нашу золотую клетку. Я потерял слишком много крови и не смог с ними совладать. — Я не… — начал говорить Энарисадариэль, но понял, что сказать ему нечего. В тот день он передумал убивать Таркаэля, когда катана уже опускалась на его беззащитную голову. Никакие серьги жизни эльфа бы не спасли. От Карающего Клинка нет спасения. — Да? — Прости меня, Таро, — прошептал Энарис и поспешил отвернуться, но наткнулся на сына и тут же взял себя в руки. — Мне пора. Темный Принц ушел, а в комнате воцарилась тишина. Из тех, которые можно потрогать руками. Таро посмотрел на Таркадариэля. — Веревку развяжешь? — Еще чего! — сказал дроу, послушно берясь за отцовские магические узлы. — Мне приказано тебя охранять и глаз не спускать. — Я знаю. Но никто не запрещал тебе делать это в самых разных частях Дворца, не так ли? — Так. — Мне нужно двадцать минут, чтобы подготовиться, — сорвался с места светлый. — Да не вопрос. Мой драгоценный братец сейчас наверняка убивает моего деда. Мы же не хотим им мешать? — Ни в коем случае, — вылез из огромного шкафа Таркаэль. Нацепил на пояс метательные ножи и надел перевязь со стрелами и лук, впервые за много лет чувствуя себя настоящим эльфом. — Ого! А ты умеешь всем этим пользоваться? — удивился Таркадариэль. — Да. Светлый улыбнулся так, что он раз и навсегда передумал называть его няшкой вслух. И слегка позавидовал отцу, которому достался такой ценный приз. … Белые Чертоги — это вам не Черные. Никакой планировки и четких линий. Где кончается один этаж и начинается другой? Почему, обходя Дворец по внешнему кругу, ты в конце концов попадешь в подземелья? Сколько труда понадобилось, чтобы вырезать огромный кружевной Чертог из белого мрамора? Как Светлые умудрились засунуть гору с водопадом в самый центр Дворца, оставляя их в стороне? Никакой логики — сплошные парадоксы и чудеса. Таркадариэль устал удивляться через два часа экскурсии. Просто таращился на те диковины, что показывал ему Таркаэль, и старался не выпускать магическую веревку, привязанную к его поясу, из рук. На место событий они пришли как раз вовремя: битва между Темными была в самом разгаре. — Наводчиком будешь? — усмехнулся Таркаэль, устраиваясь поудобнее в одной из ниш пустующего оркестра. Резные стены и ограждения позволяли видеть все происходящее внизу во всей красе. — А то! — Я сорвал джек-пот, — рассмеялся Таркаэль, прислоняя колчан со стрелами к колену, на котором стоял. — Мне помогает убивать дроу юный Темный Принц. Счастье есть. — Не зарывайся, — поморщился Таркадариэль. Хотел добавить что-то еще, но в зал внизу ворвалась группа темных эльфов, накидываясь на Энарисадариэля со спины. Тонко свистнули стрелы — и все пятеро упали под ноги Темному Принцу мертвыми. Легкое марево развеяло стрелы в телах, возвращая их обратно в колчан. — Вот это номер! — восхитился юный дроу. Потер руки в предвкушении и принялся раздавать указания. Энарисадариэль сражался в центре зала. По большому счету, он мог все это пропустить, оставаясь зрителем до самого конца, но это было так…. так по-светлому, что он не удержался и как бы принял сторону отца. Надо поддерживать репутацию. Впрочем, Владыку ему обмануть не удалось. Они обменялись понимающими взглядами, едва Темный Принц появился на поле боя. Энарисадариэль занялся женихом своей жены, а Владыка — внуком и Лиакаэль. Сторонников и противников Владыки в зале было почти поровну, так что Темный Принц не торопился. Своих людей он на этот праздник не пригласил. Зачем? Он и один неплохо справится. Триста лет справлялся, и ничего, жив-здоров. Владыка убил Лиакаэль, Лиакадариэль смертельно ранил Владыку, Темный Принц прижал претендента на трон к полу, когда ситуация поменялась в корне, потому что в дело вступили люди: вторая часть дружины короля Мирослава во главе с его сыном, пришедшая творить правосудие, ворвалась в зал с твердым намерением вырезать всех. Светлый Владыка, наблюдающий за побоищем через магический кристалл, пересчитал своих подданных, покачал головой, сетуя на то, что браки между мужчинами сильно сократили рождаемость, и предоставил людям полную свободу действий в весьма ограниченном пространстве тронного зала. Чужими руками убивать давних недругов легко и приятно. Первым погиб Темный Владыка, забирая с собой человек двадцать, короля Мирослава II, своего внука и трон Светлого Владыки. Из вредности. Волна от Ледяного Шара отморозила конечности еще парочке человек и троим эльфам. Их добили очень быстро, а потом взялись за Темного Принца Энарисадариэля, по прозвищу Карающий Клинок, которого люди боялись, ненавидели и боготворили одновременно. Он снес голову любовнику своей жены, собрал вокруг себя темных эльфов, и принялся за людей. — Слушай, я одного не пойму, зачем мой отец тянет время? — через десять минут жестокой бойни спросил Таркадариэль. — Магов он прибил в самом начале, а те сорок человек, что все еще бегают по залу, не представляют для него и его восьмерых… эээ… семерых дроу особой опасности. — Он хочет, чтобы эти темные эльфы погибли в бою с честью, а не от его руки за предательство, — ответил Таркаэль, снимая метким выстрелом одного из человеческих лучников, додумавшихся забраться на балкон второго этажа. — Думаешь? — усомнился дроу. — Уверен. Твой отец очень щепетилен в этом вопросе, друг мой. — Он тебя поэтому убил? — Да, — грустно улыбнулся Таркаэль. — Но я знал, что так будет, и ни о чем не жалею. Ни тогда, ни сейчас. — А что ты сделал? Таркадариэль покраснел под укоризненным взглядом светлого, но взгляд не отвел. Ведь отец его не убил! Хотел, но не убил, а значит, простил, а значит, ничего страшного, если сын узнает. В назидание, так сказать, чтобы ошибки не повторять… Таркаэль прочел мысли юного дроу по лицу, рассмеялся и сказал: — Ты видел нас в постели, когда вломился в мою спальню? — Да, — еще больше смутился Таркадариэль. — Ну и что? Это было... здорово. Он большой, сильный и красивый, а ты маленький, хрупкий и сладкий. Вы созданы друг для друга! Он ведет, а ты подчиняешься. — Он убил меня за то, что однажды все было наоборот. — О… ого…а… э… Слова у парня кончились. Отец позволил светлому себя… Юный дроу неловко повернулся, зацепился ногой за резной выступ и чуть не рухнул вниз. Это спасло Энарисадариэлю жизнь, потому что Таро поймал Таркадариэля за шиворот, случайно посмотрел в дальний угол балкона и увидел то, что не должен был увидеть никто: принцессу Ринакаэль, держащую в руках натянутый лук. — Сука! — выругался Таркаэль. — Тебе войны мало было? Сколько можно мстить?! Три стрелы свистнули практически одновременно. Первая пронзила сердце Ринакаэль, а вторая сбила с курса стрелу, выпущенную коварной эльфийкой в Темного Принца, когда-то давным-давно разбившего ее сердце. Две стрелы, срезавшие кончик правого уха Энарисадариэля, подсказали ему, что терпение Светлых на исходе и с битвой пора заканчивать. Он перестал играть и Цепной Молнией очистил зал от всех живых, кроме затаившихся на верхнем ярусе любимого и сына. С ними Энарис собирался разобраться чуть позже. … Светлый Владыка грустно смотрел на своего сына. Вот к чему приводят неосторожные связи. Некрасивый, глупый, добрый и бесполезный. Ошибка во всем. — Принц Таркаэль, ты понимаешь, что натворил? — Да, отец. Принцесса Ринакаэль хотела развязать еще одну войну. Я это остановил, — ответил Таркаэль, стараясь не смотреть отцу в глаза. Видеть в них равнодушие и презрение было невыносимо. — Темный Принц Таркадариэль был рядом со мной и все видел. — Ага. Ну да. Конечно, — откашлялся Мирадэль. Это несколько меняло дело. — Так или иначе, ты вмешался в дела Темных эльфов и за это будешь изгнан. Тебе запрещено появляться на территории Белых Чертогов ровно тысячу лет. — Но это несправедливо! — возмутился Таркадариэль. — Проводи Принца Таркаэля до выхода из Дворца, — строго посмотрел на него Энарисадариэль… и моргнул. Одним глазом. С кем не бывает? Но темный мгновенно воспрял духом, подхватил Таркаэля под руку и потащил к выходу из кабинета Светлого Владыки: — Твой отец — тролльское дерьмо! Не переживай, он сто раз пожалеет о том, что так с тобой обращался. Обещаю. Владыка Черных Чертогов Энарисадариэль мрачно посмотрел на Владыку Белых Чертогов Мирадэля, скривившегося, как от зубной боли. — Ты понимаешь, что до тех пор, пока у тебя не родится сын или твоя вторая дочь не родит внука, Таркаэль — твой единственный наследник? — Да, — еще больше загрустил Мирадэль. Кто бы знал, как ему все это надоело! Там, в кабинете, лежит недописанный роман, а тут… Ну что еще этому настырному темному надо? Да еще похороны дочери… Сколько можно хоронить детей? За свои три тысячи лет он похоронил уже троих. Надоело. Только сделает одного, как другой умирает. Как назло. Мирадэль задумался. Он не спал с эльфийками больше пятисот лет. Сможет ли? Вопрос вопросов. — Я забираю Таркаэля с собой, светлый. — Надеюсь, ты сделаешь его своим любовником и затрахаешь до смерти. Он мой позор. Весь какой-то… неправильный. Как будто и не эльф вовсе. — Скажешь еще хоть слово о моем будущем муже в таком тоне — и я сотру все здесь в порошок, — тихо-тихо сказал Темный Владыка. Воздух в кабинете наполнился морозной свежестью и колкими снежинками смерти. — О твоем… о ком? — переспросил Мирадэль, как-то вдруг понимая, что ничего не сможет противопоставить новому Темному Владыке. Вообще ничего. — Через месяц принц Таркаэль станет моим мужем. Никто из светлых эльфов не приглашен, — четко проговаривая каждое слово, сказал Энарисадариэль. — Но это же невозможно! Ты Темный Владыка! Вы не женитесь на мужчинах. — Времена меняются. Мы заглянем к тебе через тысячу лет, Владыка Белых Чертогов и, если ты попросишь нас с Таркаэлем как следует, мы позаботимся о тех светлых эльфах, что останутся к этому времени в живых. Темный Владыка ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а Светлый Владыка тяжело вздохнул, хотел было поговорить со своим Управляющим, но вспомнил, что тот занят подготовкой похорон, и решил оставить все как есть. Может, со временем, все вопросы решатся сами собой? Ведь обычно так оно и случалось! Мирадэль повеселел и пошел дописывать роман, оставляя гостей на попечение Управляющего, спешно меняющего музыку и речи со свадебных на похоронные. … Таркаэль переминался с ноги на ногу и порывался уйти уже минут двадцать-то точно, но Таркадариэль пресекал попытки на корню и висел на его руке мертвым грузом. — Все. Хватит, — не выдержал очередного напряженного молчания Таркаэль. — Отцепись от меня! Я изгнан, мне пора идти! Если ты не в курсе, Белый Чертог сожжет меня уже через два часа, а до ворот идти не меньше часа. Смерти моей хочешь? — Ты должен поговорить с моим отцом! — Не о чем нам с ним говорить, — выдернул рукав Таркаэль. — Я Изгнанник, ты глухой или как? Со мной теперь даже разговаривать запрещено! — Так это светлым, а мы темные. Нам ваши запреты пофигу. — Тьфу на тебя! — выругался Таркаэль, запуская в упрямого юнца Сонник. Уложил мгновенно уснувшего дроу в уголок и решительно зашагал вниз по ажурным ступенькам в сторону толпы, собравшуюся поглазеть на свадьбу, а в результате попавшую на похороны. Хорошо хоть не на его. Таркаэль тяжело вздохнул. Может, стоило дождаться Энариса? Ведь он хотел что-то сказать ему. Дважды! И оба раза им что-нибудь да мешало. — Таркаэль, постой! Окрик остановил светлого на середине белоснежной лестницы. Люди считали ее вторым Чудом Света, а эльфы — чертовой пыхтелкой, потому что им приходилось подниматься по ажурным плетениям тысячи и одной мраморной ступеньки чуть ли не каждый день. Станешь тут выносливым, изящным и подтянутым! Энарисадариэль добрался до Таркаэля в считанные секунды. Толпа восторженно ахнула, светлый скривился. Чертов красавец! Вечно все от его улыбки в обморок падают. — Да? — Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь сегодня, — издалека начал Энарисадариэль. — Ну надо же! — деланно удивился Таркаэль. Ком в горле мешал дышать. Не это он хотел услышать от любимого. Совсем не это, черт побери! — В этот раз вместо Карающего Клинка в горло я получил слова благодарности. Расту, однако. Но знаешь, хватит с меня. — Таро… — Я сделаю все, чтобы третьего раза не было, — сказал Таркаэль, сосредоточенно поправляя лук за спиной и ножи на поясе. А что ему еще оставалось? Сердце горело огнем и причиняло неимоверную боль. Только бы продержаться! Не кинуться на шею, не наговорить глупостей, не признаться в любви. Снова. Таркаэль бросил последний взгляд на любимого… и попал в плен, выбраться из которого оказалось невозможно, потому что Тьма в глазах Темного Принца виновато улыбалась, ласково щурилась и обещала все радости мира. От неожиданности Таркаэль сделал шаг назад, промахнулся мимо ступеньки, взмахнул руками, чтобы удержать равновесие… — Осторожнее! — подхватил его в объятия Энарис, сжал в руке серебряную гриву волос, потянул назад, открывая взгляду любимую губу, нос с едва заметной горбинкой и голубые с золотом глаза. — Чуть шею себе не свернул! Придется за тобой днем и ночью приглядывать... мой Темный Принц. — Какой еще Темный Принц? Не надо за мной приглядывать! Что за чушь ты несешь вообще? — обиженно дернулся прочь Таркаэль, но лишь увяз в стальных объятиях еще сильнее. — Отпусти! — Не отпущу. Ни за что. Таркаэль получил порцию поцелуев по всему лицу и забыл обо всех своих обидах, намерениях и проклятиях напрочь. Растаял от ослепительной красоты улыбки Темного Владыки, запустил пальцы в иссиня-черные волосы и уставился на него в оба глаза. — Таро, чудо ты мое неправильное, поцелуй меня, — прошептал Энарис, любуясь золотыми искрами счастья в голубых озерах своего сердца. — Поцеловать? — прикусил губу Таркаэль, моргая изо всех сил. Глупо было бы зареветь на глазах у такой огромной толпы народу. Да еще в такой важный момент!!! — Да. — В щеку? На прощанье? — В губы, мой светлый Темный Принц. Супруги целуют друг друга в губы. И никаких прощаний. Никогда, любимый, — прикусил кончик острого уха Энарис. — Черт бы тебя побрал, Рисс, — все-таки всхлипнул Таркаэль, обхватил темного за шею крепко-крепко и поцеловал, впервые чувствуя в поцелуе его сердце. Гробовая тишина перед дворцом сменилась дикой суматохой и адским шумом, но Владыке Черных Чертогов Энарисадариэлю и будущему Темному Принцу Таркаэлю было плевать на всех и вся, потому что Свет и Тьма двух эльфийских родов впервые за несколько тысяч лет закручивались в единое кольцо бесконечности, обретая равновесие, мудрость и вечную любовь. Эпилог — Таро, ты что делаешь, а? Как-то ты подозрительно плотно ко мне пристраиваешься. — Как ты ко мне, так и я к тебе, Рисс. — То, что ты с сегодняшнего обеда мой муж, вовсе не означает, что я позволю тебе хоть раз повторить то, что ты сотворил со мной в замке мага Стратиса. — Ты же хочешь меня, мой хороший. Я чувствую твое желание сердцем. — Нет! Хватит так провокационно тереться о мою задницу своим… мммм… Ты думаешь, поцелуи тебе помогут? — Да, любимый. — Не надо, Таро… я главный… и не могу позволить тебе… оооох… не… на…. до… дааа… — Рииисссс, мой Темный Владыка, ты любишь меня? — Да. — Пожалуйста, разреши мне доставить тебе удовольствие, позволь любить и ласкать тебя всего. Везде. Об этом ведь не узнает никто и никогда. — Ммммм… Таро…. черт бы побрал твои губы… мммм… я никогда не мог им сопротивляться… — Рисс, хоть иногда… — Да.