Письмо матери...

Письмо дочери от матери… Стоит задуматься… Осень. Печальное время года. Кажется, что еще чуть-чуть и засосет в меланхолическую тоску. На деревьях стремительно желтеют листья, а на улице стоят теплые деньки стремительно угасающего бабьего лета. Но почему-то на душе тоскливо и сыро, хочется вернуться назад, даже не в лето, а на много лет назад. Невольно сравниваешь осень и наших постаревших мам. Они похожи, даже очень. Вот парк поменял свои краски, вместо буйного зеленого цвета на ветвях красуется золотистый - это наши матери с проседью на висках. Вот легкий ветер игриво покачивает кроны деревьев – это морщинистые теплые руки касаются наших лиц. Вот последние теплые лучи солнышка веселыми зайчиками прыгают из лужи в лужу – это теплые глаза, что с верной и преданной любовью смотрят на своих чад. Похожа ли осень на наших мам? Деревья пестрят разноцветными осенними красками, и легким дуновением ветер срывает листочки и кружит их в осеннем вальсе листопада – это тихая молитва, что срывается с уст матери… Увы, но необычайно красивая пора золотой осени очень быстро заканчивается. Ей на смену приходит череда дождливых дней. Дождь и ветер безжалостно срывают листья, вокруг становиться сыро и темно – в этот день мы поймем, что частичка нашего сердца, наша мама ушла навсегда. В этот миг мы понимаем, что ничто и никогда не заменит тепла маминых глаз, ее рук, бархатно-нежного голоса… На городском кладбище, возле небольшого холмика с маленьким крестом с золотистой табличкой стоит девушка. Уже на протяжении года она приходит сюда каждый день и приносит свежие цветы, падает на колени и орошает траву горькими слезами. Прошел год, как не стало ее самого дорого человека, но боль от утраты не ослабела. Каждый день она говорит слова, те слова, что не успела сказать… Дорогая доченька! Наступит день, когда я состарюсь – и тогда прояви терпение и постарайся понять меня. После окончания одиннадцатого класса милая и скромная девочка Мила приехала из Вершавенки, деревня столь маленькая, что ее даже нет ни на одной карте, в Москву. Она удачно поступила в институт, потом вышла замуж и уже двенадцать лет живет в счастливом браке. Конечно, скорость и ритм мегаполиса повлияли на нее. Она изменилась, стала черствее, брутальней, вечные стрессы, переживания, авралы на работе сказались на ее характере. Она и не подозревала, что изменилась… пока не подозревала. - Егор, прикинь, нам пришла телеграмма, - она насмешливо потрясла клочком бумаги перед лицом супруга. - Это что еще за святая древность? – искренне удивился Егор. – В мире высоких технологий и прогресса кто-то еще пользуется таким примитивом? - О, это от мамы! Она пишет, что приедет погостить. - Здорово, - без особого энтузиазма ответил Егор. Ребята еще немного посмеялись и благополучно забыли о телеграмме, бросив ее сиротливо валяться среди огромной стопки старых глянцевых журналов. Вечная спешка и суета сделали свое дело, уже через два дня супружеская пара забыли о гостье, продолжая жить своей суетливой жизнью. Серые унылые будни сменяли друг друга, усталость и раздражение накапливались в ожидании долгожданной разрядки, а когда наступила суббота, наша пара уехала в ночной клуб, привычная жизнь, знакомые лица, танцы, выпивка, все как всегда. Когда супруги вернулись домой - было уже далеко за полночь. Возле квартиры их ожидал сюрприз. На трех больших дорожных сумках, облокотившись на косяк, тяжело посапывая, дремала Ольга Петровна, мама нашей Милы. В эту самую минуту молодых людей осенило – они забыли о телеграмме, не встретили, не позаботились, им было стыдно. - Ольга Петровна… мама! - потряс легонько за плечо свою свекровь Егор. – Вы как здесь оказались? Женщина потерла глаза и затуманенным взглядом огляделась по сторонам в попытке понять, где она находится. Прямо перед ней стоял высокий подтянутый темноволосый мужчина, черные как смоль волосы торчали коротким ежиком, голубые глубоко посаженные глаза пристально изучали ее, нос с маленькой горбинкой чуть поморщился, принюхиваясь к какому-то постороннему запаху. - Что это так вкусно пахнет? – поинтересовался мужчина. – Я помню этот запах с детства, похож… точно – это топленое молоко, которое давала мне бабушка по утрам. - Вот. – Женщина достала из одной сумки эмалированный бидон с крышкой и подала мужчине, ласково улыбаясь. - Прямо как в детстве, - приоткрыв бидон и вдохнув полной грудью знакомый аромат, мечтательно промычал Егор. - Чего это мы тут стоим? – застенчиво произнесла Мила, мужчина удивленно посмотрел на жену, он уже и забыл, что когда-то именно эта черта характера и привлекла его внимание. – Давайте пройдем в квартиру, мы и так успели удивить соседей. Будет великим чудом, если завтра об этом не будет знать каждая дворовая собака. Одна мысль о том, что их зажиточные соседи узнают о деревенской маме, о муже, что пьет молоко со жбана, не на шутку разозлила. Она даже боялась представить себе, что могут на фантазировать себе ее подруги-сплетницы. Ей уже казалось, что она слышит перешептывания за спиной и болезненные тыканья пальцами в ее сторону. Именно эта мысль заботила ее разум в эту минуту. - Правда, чего мы тут стоим? – подхватил Егор. – Ольга Петровна, простите нас, пожалуйста, мы закрутились и забыли… - Ничего Егорушка, все в порядке, - женщина улыбнулась мужчине, и от этой старческой улыбки ему стало очень тепло, так улыбалась его бабушка, но это было давным-давно, в прошлой жизни. Вообще-то, Евдокия Филипповна (бабушка Егора) была единственным человеком, который по настоящему заботился о нем на протяжении его детства и юности, он до сих пор вспоминает ее теплые, покрытые глубокими морщинами руки, ее нежные глаза… она учила его всему. В целом мире не было человека роднее ее. - Давайте помогу, - мужчина подал руку помогая, матери Милы подняться. - Спасибо тебе родной! – и опять память услужливо подкинула ему воспоминания из детства. Женщина потянулась к ручкам сумок, но он перехватил ее руку, останавливая. - Позвольте, я сам… - Они тяжелые, - тихо прошептала Ольга Петровна. Мужчина поднял одну сумку в то время, как Мила, наконец, открыла входную дверь. - Как вы дотащили такую тяжесть? – удивился Егор, даже для него, занимающегося фитнесом и державшего себя в отличной физической форме, сумка казалась неподъемной. Что уж тут говорить о слабой пожилой женщине? Его сердце в который раз за несколько последних мгновений облилось кровью, стыд и срам заполонили душу, а на глаза накатилась неконтролируемая слеза… Если я запачкаюсь едой, если не смогу одеться без твоей помощи, будь терпелива. Вспомни, как много часов я потратила, когда учила этому тебя… Ольга Петровна жила у молодой пары уже неделю. Она взвалила на себя все хозяйство, а вот Мила – наоборот, она перестала что-либо делать вообще. Зато Егор всегда спешил после долгого рабочего дня в министерстве домой. Ему нравилось то, как преобразился его дом. Здесь, среди унылых стен современного метала и грубоватого дерева, появился уют и тепло. Каждый раз, открывая дверь своей квартиры, он останавливался на пороге и несколько минут ждал пока его не выйдет встретить Ольга Петровна, пока вдоволь не насладится приятным запахом свежей выпечки. А потом, раздевшись впопыхах, кинув ненавистный пиджак на диван, он, наспех помыв руки, мчался на кухню, чтобы вдоволь насладиться домашней едой. Странно, но только сейчас он понимал, насколько ему опротивели рестораны. За ужином он заметил, что с его свекровью что-то не так, она была бледнее обычного, с лица исчез привычный румянец, а глаза потеряли блеск… - Ольга Петровна, - обратился он к женщине, - вы хорошо себя чувствуете? - Да Егорушка, не волнуйся, - отмахнулась женщина. – Наверное, просто устала. Она подошла к плите, открыла духовку и достала оттуда мясную запеканку, но положить ее на стол не успела. На кухню ворвалась раздраженная Мила. - Что это такое? – заорала она в ярости на маму. – Я спрашиваю у тебя – что это? Сколько раз говорила тебе, чтобы ты не готовила свои деревенские помои в моей квартире! Соседям уже в глаза стыдно смотреть. Все думают, что мы разорились и у нас не хватает денег на нормальный ресторан. Мне сегодня Вера, из тридцать шестой, даже в долг денег предложила дать! Чего ты добиваешься? У Егора даже дар речи пропал от столь гневной тирады жены. Он повернул голову и встретился с растерянными, наполненными слезами глазами Ольги Петровны. Женщина на секунду словно застыла, а потом ее затрясло, и она начала оседать на пол, противень выскочил у нее из рук, и содержимое разлетелось по всей кухне, пачкая белоснежный кафель. Саму Ольгу Петровну, его штаны и платье Милы. Глаза его жены почернели от ярости, но муж уже не обращал на это никакого внимания, он подбежал к женщине и в последнюю секунду успел подхватить ее до того, как та столкнулась с полом. - Что ты себе позволяешь? – рявкнул Егор на жену. – Это твоя мама, как ты можешь так с ней обращаться? Он отнес потерявшую сознание женщину в гостиную и бережно уложил на диван. - Вызывай скорую! – со злостью в голосе выкрикнул он. Ольга Петровна еще не пришла в сознание, а это означало, что дела не очень хороши… Если, разговаривая с тобой, буду тысячу раз повторять одно и то же – не перебивай, выслушай меня… Когда ты была маленькой, мне приходилось читать одну и ту же сказку, чтобы ты уснула… Скорая приехала на удивление быстро. Только после множества уколов врач объяснил молодым людям, что женщина только что пережила второй инфаркт, и он считает чудом, что она смогла выжить, их матери нужна госпитализация и полный покой. Он предупредил и о последствиях, и о том, что им надо быть готовым к множеству проблем связанным со здоровьем женщины. Ольгу Петровну забрали в больницу. На следующий день Егор перевел ее в частную клинику, они с Милой забросили все свои дела и постоянно навещали маму. Но инфаркт не прошел бесследно, он дал осложнения на мозг. Женщина стала многое забывать, постоянно переспрашивала одно и то же. Когда им надо было уходить – на глазах у нее появлялись слезы и неописуемая боль, а когда приходили – женщина, словно молодела, на ее лице разглаживались морщины, она оживала… Когда ты увидишь, что я ничего не понимаю в нынешних технологиях – дай мне время и не смотри на меня с насмешливой улыбкой. Я так многому тебя научила: как правильно есть, как красиво одеваться, как бороться с жизненными невзгодами. Если в какой-то момент я что-то забуду, или утрачу нить нашего разговора – дай мне время, чтобы вспомнить. Если у меня так и не получится, не переживай. Ведь самое главное: не то, что я говорю, а то, что могу быть с тобой, что ты меня слушаешь… В один из привычных уже дней, Мила принесла маме телефон. - Мамуличка, мы видим как тебе тяжело, когда нас нет рядом. Мы посоветовались, и решили купить тебе сотовый, чтобы ты в любой момент могла нам позвонить и поболтать. - Мила протянула маме маленькую коробочку и нежно улыбнулась. Девушка винила во всем себя и понимала, если бы тогда не поддалась порыву, если бы не пошла на поводу у подруг – с мамой бы не случилась такая беда. Ей было тяжело признать это, но понять, что чуть не потеряла самого близкого, самого родного человечка было еще больнее. - Я никогда не разберусь в этом, - запаниковала женщина. - Я помогу. – Уверенно заявил Егор, садясь аккуратно на краешек кровати. Он медленно, а главное доступно стал объяснять, как обращаться с чудо техникой… Если вдруг у меня пропадет аппетит, не заставляй меня есть. Я сама знаю, когда мне стоит поесть, а когда – нет. Через несколько недель Ольгу Петровну выписали. Ребята окружили ее вниманием и заботой. За этот короткий срок они оба поняли, насколько сильно нуждались в ней. Она сумела изменить их привычную жизнь. Теперь ребята не задерживались на работе, а больше времени проводили дома, начавшие постепенно потухать чувства вернулись с новой силой. Егор стал внимательней, Мила начала готовить, следить за домом, в ее характер вернулась уже давно утраченная мягкость и доброта. И все это случилось благодаря приезду Ольги Петровны. Молодая пара, наконец, вспомнила, для чего нужна семья, они даже начали задумываться о детях, хотя раньше мысли такой не допускали, вот только решили подождать, пока поправится Ольга Петровна. - Мамочка, пора ужинать, - позвала маму Мила. У них появилась хорошая традиция – обязательно ужинать дома, всем вместе, обсуждая события прошедшего дня… - Прости доченька, но я не хочу. – Вялым голосом прошептала Ольга Петровна. В комнату, постучавшись, вошел Егор и придирчиво оглядел свекровь. - Вам нужно есть, чтобы набираться сил, - твердо заявил он, - вы нам нужна живой и здоровой! Если уставшие ноги откажутся служить мне опорой – дай мне руку, как и я давала тебе свою, когда ты делала первые шаги. Женщина попыталась встать, но тут ее покачнуло. Мила и Егор сразу же подбежали к Ольге Петровне. Егор поднял женщину на руки и уложил на кровать. - Может вызвать врача? – тревожно спросила Мила. - Нет-нет, я в порядке, просто голова немного закружилась, - устало ответила женщина. – Сейчас все пройдет. Вы не побудете со мной?! - Если вы не против то мы могли бы поужинать здесь, - почувствовав горечь в голосе женщины предложил Егор, и искренне обрадовался, когда увидел радость в глазах Ольги Петровны. - Если вы не против… - Мама, что за глупость? – наигранно возмутилась Мила. – Нам без тебя кусок в горло не полезет. Мы сейчас… В этот вечер ребята не знали, что это был последний ужин. Они и не догадывались, что под радостным и счастливым лицом их матери скрывается грусть и тоска. Что в те минуты, когда она весело смеялась, рассказывая очередную историю из детства своей дочери, то каждым миллиметром своей души чувствовала, что смерть приближается к ней. Ее хотелось подольше побыть с детьми, лучше запомнить их счастливые лица, еще раз ощутить на себе их любовь… И если однажды я скажу, что не хочу жить, что хочу умереть – не злись на меня. Когда-нибудь ты меня поймешь. Видя мою старость, не грусти, не злись, не чувствуй себя бессильной. Ты должна быть рядом со мной, стараться меня понять и помочь мне – как я помогала тебе, когда ты только начинала свою жизнь. Помоги мне идти дальше, помоги мне закончить свой путь с любовью и терпением. За это я награжу тебя своей любовью и улыбкой, которая никогда не угасала. Я люблю тебя моя дорогая доченька. Никто и никогда не будет любить тебя больше чем мама. Запомни это! В три часа ночи сердце Ольги Петровны остановилось… Оно устало от жизни и ушло на вечный покой…