Привкус чернил

Привкус чернил. Я, честно говоря, не понимаю, зачем я все это пишу. Уилл сказал, что так будет лучше. Что-то из рода того, что мысли, которые изложены на бумаге, становятся более материальными и их легче забыть… Бред. Эх, Уилльям, ты ведь понимаешь, что всю жизнь я все равно не смогу забыть… Эх… ну что же, раз ты хочешь, я пожалуй сделаю это, только для тебя. Правда, ты обещал мне, что я, после написания это сожгу. Очевидно, чтобы было легче излагать свои мысли (и где ты этого понабрался, Уилли?) А, впрочем, мне все равно совсем-совсем нечего делать. На данный момент я нахожусь в квартире мистера Уилльяма Ти Спирса, и, поверьте, скучнее жилища я не видел. Никакого телевидения (даром, что живет в двадцать первом веке, в одном из крупнейших городов, в очень презентабельном местечке), а книги… У него странный набор книг. В его библиотеке можно найти книги для повышения профессиональной подготовки, несколько книг написанных жнецами, и полный набор классиков-шизофреников. Я не шучу. У него на полочках занимают самые почетные места книги, написанные писателями с больной психикой (что, впрочем, не делает их менее значимыми для людей). И вот сейчас у меня возникают мысли, а меня ты из-за чего сюда притащил?.. Интерес или все же чувство вины? Хотя и то и то – пустой разговор. Интерес ты себе не позволишь. Да и не виноват ты совсем. Ты говорил, что мне надо описать все самое наболевшее, и я, честно, я боюсь, что у тебя в доме просто не будет столько бумаги. Но буду стараться писать поменьше, может, выйдет. Ну вот, только решил окончательно «выписаться», вылить на бумагу все то, что нарывает внутри, у меня просто не нашлось нужных слов. Смешно-то как… А, впрочем, это не только моя вина, люди не придумали понятий для слишком многих чувств и эмоций. Итак, начнем что ли?.. Родился я около четырех сотен назад, не знаю точно. Я не считаю. А в досье указан только век. Я родился вроде в апреле, а может в марте?.. Не знаю. Некоторые жнецы отмечали свое день рождение ежегодно, кто-то лишь каждые пятьдесят, двадцать, сто лет. Я считал все это пустым. Я собирался отмечать прожитые года, когда чего-то добьюсь, кем-то стану. Что ж, лучший показатель того, кто я есть сейчас – это то, что я еще ни разу не отмечал тот день, когда появился на свет. Скорее наоборот. Семья… что я могу сказать про семью? Лишь то, что мои представления об этом слове и реальность отличались практически диаметральным образом. Нет, я не голодал. Да и крыша над головой у меня была. Только это ведь не главное, да?.. Раньше, я писал по строчке в полчаса/час, а вот когда «прорвало» пришел ты, и мне понадобилось какое-то время быть рядом. Но ты у нас умный мальчик, и позволил вернуться мне к моему занятию. Ты понял. Спасибо тебе за это. Итак, моя семья. Продолжим. Я не был единственным ребенком в семье, нас было трое. И именно я был третьим лишним, ведь, во-первых, я младше, а во-вторых - просто белая ворона, если честно. У меня и у тех, с кем я жил, не было ни одной из точек соприкосновения. Ради приличия искалось что-то… но находились лишь острые углы. Я был другим, просто другим. Будто не из их гнезда. Увы, моя внешность доказывала им обратное. Никого в округе (да я вообще не видел никогда таких людей), ни у кого не было красных волос, кроме как у моего папы. То, что я вылез из живота матери, никто сомненья и не ставил. И от отца упреков в плане происхождения не было, хотя усомниться ему хотелось, и не раз. Но волосы… Знаешь, он их ненавидел. Все стриг покороче и прикрывался шляпами. Я свои начал отращивать в Академии, хотя хотелось и раньше. Самая большая разница у нас была, пожалуй, в качестве жизни. Они старались сделать так, чтобы все было прилично в глазах окружающих. Я же пытался насладиться самой жизнью. Содержанием, а не обложкой. Да и мы просто были совсем-совсем разные. Они не понимали, как приличное существо поступит в академию на факультет шинигами. Быть жнецами, по их мнению, что-то простое и не особо нужное. Лишняя причина правительства брать у них деньги в качестве налогов. Я проучился совсем немного, когда сумел найти подработку в библиотеке, тем самым получив место в общежитии (тем, кто местный, жилье не дают). Я ушел из дома. Не оборвав, однако, контакты. Я был занят, но и те, кто назывался моей семьей, тоже не спешили ко мне на встречи. Расставание было спокойным, просто потому что его, как такового, и не было. В итоге, все они остались миражем где-то в прошлом. С поступлением в Академию я взял новое имя и фамилию (да, как можно более простое, но интересное, мое бывшее тройное имя меня убивало). Я о них больше не слышал никогда. И не стремлюсь, в общем-то… Ты просил писать, о том, что чувствую. Я чувствую обиду, обиду за то, что иногда мне нужно было немного тепла. Самую малость… Да, я обижен. И никогда не прощу. За то, что потом я так доверчиво старался быть ближе ко всем, кто дал мне хоть немного участия. Я все еще не мог, а, в общем-то, и не могу, вытравить в себе потребность в любви. А жаль… Ты снова ушел на работу, а ночью ты был таким милым… Наверное, если бы кто-то прочитал бы эти строки, он бы представил что угодно, но не подумал о том, что я не всегда люблю темноту и холод. И что я мог внаглую впереться к тебе в спальню посреди ночи. И то, что ты лишь устало откинул край одеяла. Я ведь знаю, что ты ночью поднимался за вторым пледом (прости, я не могу контролировать себя во время сна). И то, что ты укрывал меня каждый раз, когда я скидывал во сне с себя одеяло (я сплю довольно чутко, так что…). Я знаю, что ты это не прочтешь. Но спасибо тебе, Уилльям, большое спасибо. Хоть ты этого никогда не увидишь, для меня важно прописать это. Возможно, ты был прав в силе написанных слов. Пришлось посидеть еще какое-то время, чтобы собраться с мыслями… Ведь ты, наверное, тоже чужой. Твое тепло отдает темнотой и холодом, как бы странно это не звучало. А было время, когда было все совсем по-другому. Впрочем, именно ведь с того все и началось, да?.. Академия. Я до сих пор не могу подобрать правильных слов. Было ли это самым счастливым временем или самым ужасным?!.. Оно было ярким, запоминающимся. Но характеристику хороший/плохой, я так и не смог дать. Времени было всегда мало. И к концу обучения все чаще и чаще появлялись мысли бросить учебу. А ведь я, теоретически, был лучшим учеником Академии. На самом деле хотел стать тем, на кого я учусь. Преподаватели любили мою точку зрения, любили, когда я говорил с ними. Правда, это было не особо часто, когда я все же соизволял присутствовать на занятиях. Но с горем пополам я все же доучился. Получил даже три пятерки в аттестате. Тогда мы с тобой и познакомились. Точнее знакомы мы были и раньше, только ты предпочитал отсиживаться, показывая себя лишь на самостоятельных и контрольных работах. Ты не любил «выскочек», а я им и являлся на твой взгляд. Интересно, ты сильно бесился, когда узнал, что у меня баллы выше, чем у тебя? Впрочем, принял ты все с достоинством и даже обращался ко мне уважительно. Ведь в нашем напарничестве за действия все же отвечал я. О, тогда мы с тобой поцеловались впервые. Помнишь?.. Я учил тебя пить и курить. Нет, такие людские заморочки не дают сильного воздействия на жнецов (у меня все предплечье и лопатки исколоты их обязательными сыворотками). Но мы сделали вид, что дало. Ни я, ни ты не целовались с парнями до этого. Уверен, что после этого ну, и десятка наших случайностей в течение последних трехсот лет, ты с парнями не целовался. Знаешь, мне это даже льстит в чем-то. А еще, я тогда, кажется, в тебя влюбился. Но это было глупо и странно даже для меня, поэтому я сначала от тебя отказался. Даже как от друга. Ты был другим. Это, конечно, не особо мне мешало, но если банально, ты не был мне тогда особо нужен. Даже более того, наше напарничество меня до безумия раздражало. Я вообще хотел работать один. На самом деле тяжело писать. Мысли путаются. И с одной стороны, не хочется писать ничего, с другой, - хочется писать и много. А с третьей, я просто не знаю, как все это сделать… Это будто попытка ощущениями передать запахи… Просто невозможно. Но надо стараться, я все же обещал… Знаешь, я вот теперь понял, как же я тебе завидую. На самом деле завидую. Ты всегда все держишь под контролем. Придерживаешься одной линии поведения. А, самое главное, давно уже решил по какому пути тебе идти. А я просто хотел жить. И жить заметно. Как-то с самого детства панически боюсь одиночества. Увы, я только не учел, что заметность и одиночество – это совершенно разные вещи… На самом деле я тебе завидую. Демоны тебя побери, ты даже после тех наших еще в то время детских поцелуев (но не менее от этого предосудительных для некоторых) умудрялся держать себя в руках. И постоянно делать вид, что ничего не было. Я всегда любил яркость во всех ее проявлениях, кидался из крайности в крайность, чтобы чувствовать все краски жизни, даже самые горькие. Ты же всегда шел в своей жизни ровно. Без выпадов и перепадов (по крайней мере, внешне, по поводу внутреннего… твои мысли и чувства – вечная загадка, во всяком случае, для меня). Знаешь, вот сейчас мне пришлось отвлечься, чтобы немного подумать. Завидую ли я тебе?.. Не знаю. Наверное, все же нет. Это была моя жизнь и я сам построил ее такой. Зато меня запомнили, знаю, слабое утешение. Но я все детство мечтал перестать быть безликой тенью. У меня вышло и я более чем рад. Знаешь, я как-то потерялся в том, завидую я тебе или нет. Впрочем, столь рваный слог не имеет значения. Я пишу для себя. По твоей просьбе, да, но ты этого не увидишь. Никто этого не увидит. И честно говоря, я впервые могу быть откровенным до конца. Хоть это и довольно тяжело. Я сам не знаю себя, как оказалось… Так часто пытаясь сбежать от реальности, я не слушал даже себя. Странно… Еще, я стал ловить себя, на то, что специально пытаюсь оттянуть описание того, для чего и предназначены эти листы… Проклятье, говорить намного проще. Хотя о таком я вряд ли кому-то расскажу. Я не знаю, насколько это поможет или не поможет, я просто выполняю просьбу того, кто мне очень дорог. И не потому, что я хотел бы затащить Уилла в постель (хотя это было бы приятным бонусом), нет. Просто, когда возможно, – он рядом. Прикрывает меня всегда. Хотя порой его самого раздражает это попустительство. Но он мужественно собирает все кинутые в меня шишки. Если бы кто-то меня спросил, кто мне всех дороже, я бы сказал, что ты, Уилльям. Интересно, а как ты относишься ко мне?.. Наверное, все же хорошо. Ведь я сейчас живу в твоей квартире и вместо того, чтобы получать свое наказание, отрабатывать взыскание или просто быть ликвидируемым, пролеживаю полдня под пледом, наслаждаясь тишиной и пытаясь читать твои серьезные книжки. Это довольно странно, если задуматься, ты так любишь правила… но эта забота… Вот от такого и можно мечтать. Знаешь, будь мы с тобой вместе, все было бы совсем по-другому, веришь?.. У нас бы не было образцовых отношений. Они скорее напоминали бы американские горки. Но, зная твою тягу к перфекционизму, я бы старался. Я бы очень-очень старался сделать тебя счастливым. Ты бы никогда не пожалел об этом… Кажется, я совсем сильно замечтался, да?.. Но это было бы… Точнее нет. Этого не было бы. Я не такой, чтобы подходить под твои стандарты. И может, все же, если бы я тогда не «свернул», все было бы по-другому?.. Но все же я здесь. В твоей квартире. Провожаю утром. И встречаю вечером. Варю на завтрак кофе и делаю омлет. И мешаю тебе читать газету, говоря и жуя свои хлопья. Вношу полный хаос в твою жизнь, но ты рядом. Совсем близко. И, кажется, мне уже пора варить кофе для тебя. Ты скоро будешь дома. В прошлый раз я едва не сказал «наш дом». Забавно, кажется, я привык. Почти… И надо писать о том, о чем надо. О том, для чего ты подарил мне этот шикарный (слишком для меня) блокнот. Не знаю, что написать, ничего писать, в общем-то, и не хочется… Но надо. Итак, в Академии шинигами делают ежемесячные прививки, абсолютно от всего. Люди думают, что мы бессмертны. Глупые люди, мы тоже стареем и умираем. Просто время у нас идет медленнее вашего. А еще, нам делают прививки, да и регенерация клеток у нас намного быстрее, чем у вас. Просто разные виды существ в разной среде обитания. Хотя приятно, когда тебя считают богом. Итак, самое опасное – это сами пленки. Тот материал, с которым мы работаем. Осечки бывают редко, обычно у новичков. Есть лишь два варианта. Первый – это когда чужие пленки жизней проникают в твое тело, обвиваются вокруг твоих пленок почти вплотную, образуя лишь маленькие бугорки. Со временем заостряются. И разрушают твою пленку, убивая тебя. Когда они постепенно впиваются в «твою» жизнь. По слухам, это довольно болезненные приступы. Кое-кто не доживает до непосредственного уничтожения. Просто не выдерживает сердце. За второе же взаимодействие с пленками грозит суровый срок… Это серьезное дело, если ТЫ проникаешь в пленку… Я не хочу сейчас писать об этом. Лучше сыграть в игру: а что если бы?.. А что если бы Уилл не делал вид, что совсем ничего не было после наших поцелуев?.. Мы бы, наверное, были самой непостижимой парой всего управления. Наверное, он бы быстро убрал меня с полевых работ, а я бы даже не сопротивлялся (почти), понимая, что тебе будет тяжело со мной работать. Уверен, мне было бы скучно на моей новой работе, и я бы постоянно заскакивал к тебе, давая почву для слухов местным спутникам и безумно раздражая тебя. Нагло игнорировать твое напряжение и периодически расслаблять тебя (те важные документы, что мы бы помяли, пришлось бы переписывать, но это ведь не важно, да?..). А дома, у нас дома, в котором с трудом бы поддерживался относительный порядок, ты бы ежедневно выговаривал мне о недопустимости моего поведения. А я бы в это время кормил тебя ужином, чтобы спустя некоторое время отвести тебя в спальню. Мы бы засыпали только под утро, и я бы вечно просыпал. А ты бы злился из-за этого. Периодически бы думал, что нам следует расстаться, и даже пару раз бы обмолвился об этом. И я бы закатил скандал вместе с истерикой. Правда, слишком показушной. Я бы знал, что каждую ночь, когда я делал вид, что спал, ты бы целовал меня в виски, укрывая бы меня одеялом каждый раз, когда я его скидывал… Ну почему, почему же ты всегда делаешь вид, что ничего не было?.. Я не могу понять тебя! У нас бы все было хорошо. Я бы стал таким, каким ты хочешь. Нет, полностью стать таким у меня бы не вышло, но я бы старался. Я бы очень старался. Я знаю, что у меня в жизни было много грязи, но ведь я сейчас здесь. В твоей квартире. Да и ты же отвечал на мои поцелуи. Порой перехватывая инициативу. Но это, наверное, свыше моих возможностей. Слишком заоблачные мечты, да?.. И все же… Сегодня Уилл спросил, как продвигается моя писанина. Я ответил, что вполне даже неплохо. На самом деле не сделал и трети, что он просил. Забавно, днем я грохнулся в коридоре и случайно навалился на дверь Спирса всем весом. Она не открылась. Кажется, я поспешил с выводами: ты мне не доверяешь, и, кажется, испытываешь дискомфорт от того, что я тут. Так зачем весь этот фарс?.. Ты мне ничего не должен. И я хотел бы уйти. Я почти ушел, просто дожидался тебя, что бы высказать все, что я о тебе думаю. Но заснул. Я чутко сплю, и ты переносил меня на кровать очень бережно. Почти нежно укрывая пледом… Может, все же есть шанс?.. Я же буду стараться. Я честно буду стараться. Я знаю, что я не подхожу тебе… и просто прошу лишь об одном – не брезгуй мной, хорошо?.. Ты ведь прикрыл меня. От таких последствий, что я просто представить не могу. Второе действие с пленкой, что несёт за собой строгое наказание – это проникнуть в пленку. Это на самом деле возможно: оказаться в прошлой жизни человека. Но это противозаконно. Душа и пленка неразрывно связаны. И при таком взаимодействии пленка оказывается пуста, а душа разорвана в клочья. Жнец, который делает так, – хуже демона. Демонам нужны души, чтобы выжить. Таким жнецам, чтобы почувствовать могущество. Впрочем, это неважно. Меня все еще интересует, что же ты на самом деле думаешь обо мне?.. Я никогда не мог понять твои мысли. Чьи угодно – только не твои. Но я все же здесь. В твоем доме. Ты называешь меня «Грелль» и интересуешься, покушал ли я. Так что мне кажется, что я могу претендовать как минимум на твою дружбу. Сегодня я, кажется, сильно испугал Уилла. Он уронил одну каплю чернил себе на запястье, а я ее слизнул. Я ведь как-то уже говорил тебе (когда ты спросил), что чужие жизни, чужие пленки отдают привкусом чернил. Слегка сладкие, немного горькие, чуть отдает спиртом и на заднем фоне идет будто бы что-то парфюмерное. Я не знаю, как выглядело мое лицо, но твое показывало явную брезгливость. Но.. смерть великая, я совсем теряюсь. Ты же мой, да?.. Ты рядом. Рядом ни смотря, ни на что. А, значит, я забуду про прошлое. Забуду этот привкус чернил. Это ведь все так неважно. Тем более, мне есть ради кого это делать. Кажется, я поспешил с выводами. Каждую секунду, каждое мгновенье у меня чувство, что я вот-вот буду «там». Мой первый «заход» в пленки… Это было наш выпускной экзамен, помнишь его?.. Я так боялся, что с тобой что-то случиться. Во время нашего второго боя, когда ты показал, насколько сильнее меня, вот тогда я тобой заинтересовался. Честно говоря, до этого времени, Уилл, ты был для меня просто серой массой. А твой обманный ход. И четкие формальные установки… ты ведь был со мной на «Вы». Однако, это были на самом деле лишь формальности. Ты всегда подчинялся вышестоящему руководству, за исключением, пожалуй, именно этого момента. Это снова возвращает меня к мечтам. Но я, пожалуй, не буду отвлекаться. Итак, выпускной экзамен. В большинстве случаев заболевают «шипами» именно на них. Правда, студенты предпочитают все же не сдать и пойти на пересдачу, чем идти до конца. А ты не то чтобы упрямый, но ты пытаешься сделать все идеально. Все, по инструкции. (Если уж быть честным до конца, то мои хорошие баллы… это ведь всего лишь обаяние, а не упорная работа…). Я до сих пор с ужасом думаю, что было бы, если бы ты получил «шипы» на свое сердце. Моя больная фантазия тут же разыгралась, и я начал представлять все возможные исходы этой ситуации. Интересно, ты бы остался в Департаменте? А именно в этом отделе?.. Не смотря на то, что с каждым выпуском есть один-два неудачника, конкретно в нашем, экспедиторском отделе лишь один Алан (все остальные, видимо, предпочитают больше не связываться с дурацкими людскими смертями). Но, честно говоря, Хамфриза мне не особо жалко, а вот Слингби… Он чувствует себя таким виноватым… Эти дурацкие пленки перечеркнули жизнь не столько Алану, сколько его напарнику, тому, что не сумел вовремя быть рядом, Эрику. Я рад, до безумия рад, что с тобой все хорошо. Ты бы знал, как это важно для меня. Я не знал, что писать. Честно не знал. Моя фантазия не предназначена для того, чтобы представить, «а что если» со своей жизнью. Второе запрещенное действие с пленками… Тогда я впервые попал в пленку. Тогда, я еще не знал, что я могу сам управлять и, коверкая, переживать жизнь этого юноши. Тогда я лишь почувствовал тепло в груди и покалывание в пальцах. Любопытные ощущения. Любопытное действие. За полчаса его жизни я лишь успел «побывать» на семейном обеде. И лишь перед «отправкой» назад, я случайно умудрился поменять явный ход событий просто усилием воли. Это было еще интереснее. Но секунду спустя я вновь оказался на той же улице, рядом с Уилли. Он внимательно смотрел мне в глаза, но я знал, что тело мое было здесь, разве только разум… А, впрочем, недолго. Пожилая леди в розовом чепце не прошла и пол-улицы. Ты промолчал тогда. Хотя сданная нами пленка была пуста, но ни у кого из нас шипов не обнаружили. Такое, в общем-то, бывало. Но ты промолчал. Ты ведь понял все тогда, да?.. Неужели, ты хоть на секунду думал, что ты виноват?.. В чем же интересно? В том, что я сам не знаю, как это сделал?.. Глупо! Я ненавижу свою жизнь. Я ничтожество. Я полное ничтожество. Я ненавижу свою жизнь. Я полное ничтожество. Я ненавижу себя. Ты так прав, Уилльям. Я ненавижу себя. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Моя кровь тоже слегка сладкая, чуть горькая, а на заднем фоне чувствуется спирт и какое-то парфюмерное будто масло… Отчего обычно умирают такие, как я?.. От двух вещей. Их либо убивают свои. Либо они сами. Знаете как?.. Это такое удовольствие жить, как хочешь. Попадая в чужую пленку, достаточно усилия воли, чтобы менять события. В чужих пленках можно быть тем, кем хочешь. Там ты сам способен принять себя. Это просто невероятное удовольствие. Именно поэтому от этого так нереально отказаться. Так вот, самое обидное в том, что эти пленки жизни заканчиваются, причем быстро. За счет повреждений твой разум существует отдельно не более трех дней. Трех дней чужой жизни... в своем мире ты убил лишь секунды. Именно поэтому так манит собственная пленка. Ее ведь тоже можно исправить… Да, последствия такие же. Но какое это, наверное, удовольствие… В чужих жизнях ты делаешь, что хочешь, да. Но играешь все же чужие роли, а вот своя жизнь… Это ведь должно быть по-другому, да?.. Но я выдержу. Я справлюсь. Я должен справиться. Хотя, если честно, сам не верю, что выйдет… Я даже во сне чувствую этот привкус чернил… Знаешь, Уилл, она очень красивая. И я на самом деле рад, что у тебя такая замечательная девушка. Я понимаю, что ты не мог нас не познакомить, потому что я уже несколько дней торчу у тебя, а ты спешишь туда, где тебя ждут.На самом деле великолепно, что она пришла сегодня к ужину. Я рад за вас двоих, честно-честно. Я чувствую себя лишним, третьим лишним. Как когда-то давно. Но сейчас я не имею на это право. Прости меня. И за то, что попрощался с нею торопливо. И за то, что плачу сейчас, немного мечтая, чтобы ее не было. И за то, что торчу в твоей квартире, явно мешая тебе жить. И за то чувство вины, что ты чувствовал столько десятков лет. Она на самом деле очень красивая. Светлые, идеально уложенные волосы, прекрасного цвета кожа и легкий румянец… Она идеальная для тебя. Правильная. У вас с ней будет идеальная жизнь. Идеальная семья. Обязательно родится двое детей. Мальчик и девочка. Вы будете идеальными родителями. И все будет хорошо. Как на коробке из-под хлопьев… Просто идеальное семейство. Так тоскливо и одиноко. Сижу на балконе, глядя на ночной город. Когда Уилл зашел, я сделал вид, будто пишу. Поэтому он лишь протянул мне плед и чашку с чаем. Не знаю, хотел ли он задержаться. После моего «спасибо» (сказанного даже для меня незнакомым голосом) он ушел. Проклятье. Я сам же виноват. Слишком далеко зашел в своих мечтах. Это же Уилл. Уилльям Ти Спирс. Тот самый, которого так бесило, когда я называл его «Уилли» (именно поэтому я так его и называл). Мой Уилли, точнее не мой, никогда не сделает неправильной вещи. Разве должно быть что-то по-настоящему исключительное, чтобы получить отдельный статус. Что-то типа твоей единственной ошибки. Неужели она так тебя замучила?.. Знаешь, я никогда не думал об этом с такой стороны. Я отношусь к жизни легко. По принципу везет - не везет. Ну да, не повезло немного. Ну что сделать?.. Знаешь, если бы тогда все сложилось по-другому, то и сейчас бы не было этого. Этой небольшой жизни. Рядом с тобой. Да и потом, это были более чем насыщенные года. Яркие и интересные. Так что мне не о чем жалеть. Если бы так еще не манил этот привкус (им будто бы все пропахло в этот проклятом мире). А так, все более чем хорошо. На самом деле. То, что я сплю с мужчинами… это ведь кажется тебе ненормальным, да Уилл?.. Признаюсь этой бумаге, что целовался я с первым мужчиной – это с тобой. Тогда, это все была игра. Забавная и интересная. Просто игра. Но не более. А мой первый секс с мужчиной… не знаю, можно ли это назвать сексом?.. Дейв Дилтон, работник архива, на вечеринке (кстати, на нашей рабочей вечеринке), впервые показал, что можно делать с пленками жалких людишек. Тогда было всего-то четыре часа удовольствия. Но эмоции были невероятно яркими. А минет… кхм… думаю, это совсем небольшая плата за удовольствие, ведь так?.. Знаешь, я люблю небо и ненавижу его…. Оно всегда спокойное, даже когда его «разрезают» молнии по частям. Там, в облаках, холодно и много гадких птиц… Но все же… Что-то есть в этом сгустке воздуха, что заставляет смотреть зачарованным. А сейчас у него такой цвет… что прямо на губах ощущается легкий привкус… сладкий, парфюмерный, а так же немного горький и спиртовой…. Когда моя жизнь свернула не туда?.. Я не знаю. Да и потом, кто решает куда «туда», а куда «не туда»?.. Меня моя жизнь, в общем-то, устраивает. По крайней мере, я все сделал в ней самостоятельно. Своими руками. Так, на что жаловаться?.. Переиграть второй раз? Наверное, все же хотел. Раз мне так хотелось ребенка. Правда, в итоге, я все же понял, что это не будет моей жизнью, а ребенок получит то же детство, что и было у меня. Ненавижу прошлое. Поэтому, даже как-то и мечтать об этом перестал. Я не знаю, что еще писать. Все было, как было. Видно, слишком слабый… Знаешь, ты как-то кого-то процитировал «когда ты на самом дне, двигаться возможно только наверх». Но, если честно, у меня нет сил. Да и не нужно это никому, так что… Все еще по поводу отношений. Да, я спал с парнями. Им нравилась моя мордашка. Да и не только она. Я умел быть покорным, когда в качестве приза получал то, что безумно хотел. А разрушая чужие пленки… ты бы знал, сколько удовольствия это приносит! После этого, серый мир стал уж совсем тусклым. И я вывел несколько правил существования. К примеру: что когда пристаешь ко всем и слишком много говоришь – никто не спрашивает тебя ни о чем (не люблю врать, ты знаешь это, Уилл?..). Или как долго тянется время, до блаженного перерыва?.. Или какие души могут быть весьма завлекательными?.. Будто демон, стерегущий добычу. Ты ведь так меня и нашел с поличным. Я не стал оправдываться. Ты спросил. А я просто ответил. Плавая по шею во лжи, я хотел хоть немного честности. А может, просто хотелось, чтобы поймали… Я не знаю, честно. Потерялся, что ли… Ты ведь меня тогда и сравнил с демоном. Как же я мог забыть, что ты их ненавидишь… Чувство вины? Не знаю. Но все же спасибо. Спасибо, за то, что все же рядом. Даже тогда, когда я все больше присматриваюсь к своей пленке. Даже тогда, когда чувствую этот навязчивый привкус. Я знаю, у тебя есть более важные дела. Поэтому спасибо, что возишься со мной. Пытаешься «вылечить». Тянешь все силы из себя. А я ведь не выдержу долго. Ты это знаешь?.. Нет. Не так. Я не выдержу долго. Ты это знаешь.