В парке за кустом

В этой части парка было спокойно и тихо, а, главное, немноголюдно. На соседней аллее резвились детишки в сопровождении мам и нянюшек, ещё дальше, ближе к пруду, прогуливались джентльмены в цилиндрах и с тростями, на ходу обсуждая служебные или же торговые дела. Около них степенные матроны выгуливали подходящего возраста барышень, те прятали розовеющие щечки в тени шляпок и стреляли глазками в молоденьких помощников торговцев или же юных аристократов. Сюда же забредали только жаждущие уединиться парочки, в нетерпеливом ожидании жарких поцелуев и грубоватых стремительных ласк. Вот и они забрели: Нанаба и Рене. — Ног не чувствую, - Рене перекатила во рту леденец на длинной палочке и блаженно вытянула ноги в гражданских ботинках, таких непривычных после высоких армейских сапог. — И здесь найдут. Посидим. Тут хоть не галдят, - вот уж что Нанаба не любила, так это детские визги, пусть даже и радостные. С самого утра они толкались между рядами развернувшейся ярмарки и к обеду успели натереть по парочке мозолей. Ещё утром, на въезде в город, они разделились с Майком и Гергером, которые отправились по служебным делам, договорившись, что встретятся в центральном парке к двум часам пополудни. Мужчины решат важные для разведки вопросы, а девушки прогуляются и купят необходимое и ещё какую-нибудь ерунду. Они и бродили, разглядывая то платки, то украшения. Рене приобрела пару сережек с бирюзой и всё пыталась уговорить Нанабу вернуться за той шалью: — Да она прямо как для тебя создана. Идеально же. Нанаба отмахивалась. На что ей шаль? Куда её носить-то? И всё тянула Рене к книжным рядам, в итоге сцапав там сразу три книжки и парочку толстых научных изданий. Вот этому, по ботанике, Ханджи будет рада. Потом они накупили карамелек и леденцов, помимо яблок и пирожков с повидлом, и покинули шумный район, устремившись к оговоренному месту встречи. — Зря всё-таки шаль не взяла, тебе к глазам шла очень. — Сама бы и взяла. — Так мне не шла. Шорох заставил обеих замолчать и привычно насторожиться - обычная реакция на посторонний звук. Рене улыбнулась, ткнув Нанабу в бок пальцем. — Бу! Титан! — Тише. Нанаба чуть завела руку за спинку скамейки, словно приобняла подругу, а сама покосилась назад и чуть влево. — Ё-ё-ёбушки-воробушки, медленно повернись, не спугни. Рене сделала вид, что поправляет растрепавшийся хвост, и застыла, расплываясь в недоброй улыбке: — Ебическая сила. Средь бела дня. Между двумя невысокими кустами, в тени раскидистого тополя, на всеобщем, можно сказать, обозрении, стоял средних лет мужичок и, ни капли не смущаясь, орудовал недвусмысленно сжатым кулаком в районе ширинки. — Ну ты представь дрянь какая, а! – Нанаба уже всем корпусом развернулась и вперила взгляд в бесстыдника, ясно показывая, что его видит. – У нас в деревне за такое убили бы. — Варвары, - хохотнула Рене. – Эй, дядя! – «дядя» вздрогнул, но занятия своего не прекратил, только голову наклонил, внимая. – Ты на кого хоть наяриваешь – на меня или вон на неё? Тот в ответ повернул голову, очертив подбородком полукруг, мол, на обеих. — Ну ты, дядя, кобе-е-ель. Тебя на двоих-то хватит? Нанаба, откусив от яблока, чтоб смочить пересохший рот, тоже присоединилась: — Дядя, а ты тут часто промышляешь, а? А то мне нравится, я ещё приду. И заржали обе, как молодые кобылы. Кто б узнал, что строгие капитаны — ветераны разведки. Рене разошлась не на шутку: — Агрегат у тебя, дядя, скромный. Не дает, поди, никто, а? Потому по паркам дрочишь? Тот, довольный вниманием, закивал, охотнее демонстрируя прибор. Нанаба фыркнула: — Ты это, отошел бы. Мало радости любоваться. — Да ты чего. В чем тогда ему смысл? — Это он на парочки сюда любоваться таскается? — Наверняка. У самого нихера, так на других теребит. Ой, блин, помру сейчас. — Что там такого интересного? Майк возник будто из ниоткуда, за ним, помахивая папкой с документами, шел Гергер. — Что увидели, девчонки? Белка пробежала. — Ага, - кивнула Нанаба, - белк. Рене подхватила: — С орешками. Майк щурил глаза, пытаясь после яркого света в центре аллеи разглядеть, что находится в тени, потом принюхался, а когда понял… Нанаба попыталась схватить его за рукав, увидев, как в одно мгновение голубизна его ясных глаз превратилась в серое грозовое небо, но не успела. Второй сильнейший воин человечества – он очень быстрый. — Майк! – она закричала в спину и вскочила, роняя на землю огрызок. – Господи, да не трогай ты его! Но не смогла остановить даже ринувшегося за командиром Гергера. А потом они с Рене только вжимали головы в плечи и щурились от тонких вскриков их нового знакомца. Вот уж неравномерный у того выдался день – сначала такая радость в лице двух хохочущих молодух, а потом такое вот. Ой. — Майк, ради всего святого, не ломай ему руки! Но Майк только за спину их завел, задрав паршивые кисти на самые лопатки, и пнул мужика к Гергеру. — Подержи. Фу, блядь. У кого фляга есть – руки помыть? Сдали нарушителя спокойствия дежурящим у входа полицейским. Ну, в самом деле, не убивать же. Те, хоть и принадлежали к другому военному подразделению, перед старшим офицером подобрались. — Спасибо, сэр. Извините, дамочки, очень жаль, что этот негодник напугал вас. На «дамочку» Нанаба фыркнула и отвернулась, получив от Гергера насмешливый взгляд. — Да он безвредный, стоит себе в сторонке. Мы его уж раз двадцать ловили. Так штрафуют, засранца, и выпускают, а он опять сюда. Никак не уймется. Тот жался к полицейским, как к родным, с ужасом поглядывая на разведчика. — Теперь уймется, - Майк снова дернул гада за шиворот, брезгливо скривившись, но приблизил губы к его уху, - ещё раз тебя поймаю, оторву к херовой матери и руки, и то, что у тебя между ног телепается. Не сомневайся, говна кусок. А по дороге домой отчитывал своих капитанов: — Чего ржали-то? — Ну так, - пожала плечами Нанаба, - смешно. В самом деле, не девственницы же они с Рене и не юные барышни, чтоб такого пугаться и с визгом убегать. — Дуры вы, девки. Вам смешно, а если завтра ребенок увидит? Смешно будет? Девушки синхронно покачали головами: нет. — И вообще, у приличных барышень это должно вызывать омерзение и брезгливость, а вы… Не стыдно? Обе захихикали: не стыдно. — Ремня бы вам обеим. Засмеялись: не надо. — И что там было интересного? — Ой, - ответила Рене, - да что там может быть интересного? Ты как скажешь. Если ребенок увидит, конечно, плохо, а нам что? Чего не видели? Гергер цыкнул: — Молчала бы хоть приличия ради. Видала она. После замужества узнавать положено, и то под одеялом. — Отвянь. На твой и смотреть бы не стала. Майк живо угомонил: — Эй, потом друг другу демонстрировать будете. Хорош уже. Фу, вымыться охота. Нанаба подъехала ближе, ткнув командира в плечо: — Ты тут больше всех переживаешь. Забудь уже. — От бесстыжая, хоть бы постеснялась, что посторонний человек на тебя дрочит. Они чуть обогнали Рене и Гергера и говорили вполголоса. — Ревнуешь? — Вот ещё. — И всё-таки неприятно, да? — Мне всё равно. — Коне-ечно. Даже глаза спрятал. — Отстань. В этот момент их догнала Рене: — Раз уж ты у нас командир, то прикажи этой дурочке шаль купить. — А что за шаль? — Красивая. Все извращенцы на неё стянутся, такая красота. Сзади во всё горло заржал Гергер.