***
Целый час Эрен провёл в лежачем положении на своей новой кровати. Он лежал и пялился в потолок, ожидая звонка о доставке его вещей. Вещей, взятых с собой, у него было немного — всего лишь две дорожные сумки и одна спортивная. Тащить всё это с собой в общественном транспорте Эрену казалось слишком сложным, поэтому он воспользовался сбережениями и заказал доставку. Когда сумки занесли в комнату, Эрен расплатился с грузчиком, поблагодарив его, и уселся на пол посреди комнаты, размышляя, с чего бы ему начать. Первым делом заполнился шкаф. Эрен развесил одежду на вешалках, сложил нижнее бельё в отдельный ящик и достал из отдельных пакетов пару прихваченных с собой кед. Кеды были чистыми, поэтому он решил, что Ривай не станет возражать тому, что пока что они постоят в шкафу. Комод заполнился школьными учебниками и тетрадями, а на столе красовался один лишь ноутбук. Когда все вещи были разложены по своим местам, Эрен сладко потянулся и спрятал сумки в шкаф. Он, конечно, не сомневался, что в скором времени они понадобятся вновь — не мог же он вечно жить с Риваем, с которым отношения и так были как на ножах? Нужно только немножко подождать. Нужно доказать отцу, что он уже способен жить отдельно. И как только он это докажет, об осторожностях с Риваем можно будет забыть навсегда. Вернувшись на кровать, Эрен свернулся клубочком на покрывале и блаженно закрыл глаза. Разборка вещей оказалась более муторным занятием, чем сборы. Он чувствовал себя уставшим, поэтому не видел другого выхода, кроме как вздремнуть. Когда настало промежуточное состояние между бодрствованием и сном, Эрен заметил, что мысли побрели в противоположном направлении. Хоть он и не придал особое значение переменам во внешности, но Ривай всё-таки сильно изменился. Прошло ведь уже… больше семи лет. В то время Риваю было восемнадцать, значит, сейчас ему около двадцати пяти. Последней мыслью Эрена стало то, что он совершенно ничего не знал о Ривае, кроме его фамилии и возраста. Как тот жил и чем занимался, для него оставалось загадкой.***
— Да, мам, всё хорошо, — в десятый раз заверил Эрен, параллельно пытаясь пригладить взбунтовавшиеся волосы после сна. — Я уже распаковал все вещи. Нет, сегодня нет никакой учёбы. Воскресенье ведь! Да, завтра как обычно. Встану на полчаса раньше, чтобы доехать на автобусе без опозданий. Нет, меня это не затруднит. Я сам так захотел. Когда мать снова попыталась уговорить его вернуться домой, Эрен закатил глаза, радуясь, что она этого не видит. — Мам, я в норме. Не могу же я вечно жить с тобой и отцом, дайте мне шанс! Мать на том конце провода вздохнула, но наконец-то успокоилась. — Хорошо. Но если почувствуешь себя одиноко или появятся проблемы, сразу же возвращайся! Пообещав в любом случае звонить, Эрен спрятал телефон в карман спортивных штанов и, пригладив влажными руками последнюю прядь волос, вышел из ванной комнаты. Вчера он так и не проснулся после распаковки вещей, проспал сурком до самого утра. Странно, что Ривай не попытался разбудить его к ужину. Эрен сделал вывод, что Ривай всё-таки был предупреждён о том, что целью переезда Эрена к нему является получение жизненного опыта в почти самостоятельном существовании, а значит, одна квартира никак не помешает этому. Потянувшись и сладко зевнув, Эрен зашёл на кухню и зажмурился от яркого солнечного света. Было раннее утро. Скорее всего, Ривай ещё спал. Пока глаза привыкали к свету, Эрен задумался, а можно ли ему самому приготовить себе завтрак? Вчера им так и не удалось обсудить правила проживания Эрена на чужой территории, но он нисколько не сомневался, что таких правил много. Не желая в первый же день напороться на неприятности, Эрен вернулся обратно в коридор и, наугад открыв одну из двух неизвестных ему дверей, попал в спальню Ривая. Ривай действительно ещё спал. В комнате царил полумрак. Сквозь плотные шторы едва ли пробивался солнечный свет. Поморгав, Эрен уже хотел было так же тихо выйти, но остановился, глядя на чужую кровать. Из-под одеяла виднелась только черноволосая голова — Ривай спал настолько крепко, что даже скрип открывшейся двери не разбудил его. Шанс! Не устояв перед любопытством, Эрен перешагнул порог комнаты, оставив дверь незакрытой, и осмотрел комнату. В общем и целом набор мебели был таким же, как и в предоставленной ему комнате, только вот расположение отличалось. На столе тоже стоял ноутбук, который, судя по мигающей лампочке, находился в спящем режиме. Стол был завален какими-то распечатками и газетами, сложенными в аккуратные стопочки. Около ноутбука лежали два блокнота — один побольше, второй поменьше. Эрен хотел было заглянуть в них, но передумал. Нельзя же вот так запросто врываться в жизнь человека! Хоть он и был не самого лучшего мнения о Ривае, но прекрасно понимал, что лезть без спроса в его жизнь будет как минимум некрасиво. — Ну и? — донеслось сзади. Эрен подскочил как ошпаренный. Обернувшись, он увидел, что Ривай уже не спал, а сверлил его гневным взглядом. — Почему остановился? Мог бы воспользоваться моментом, раз любопытство загрызло. Эрен почувствовал себя неловко. Впору было бы извиниться, но извинения застряли в горле. В конце концов, он ничего плохого не сделал, хоть и хотелось! — Я всего лишь хотел спросить, можно ли мне самостоятельно приготовить завтрак, — выкрутился он. — Так иди и готовь. Только не спали ничего. Плитой хоть пользоваться умеешь? Эрен вспыхнул. Так вот каким его считал Ривай! — Не красней от злости так откровенно. Ты ведь всего лишь избалованный мальчишка, которому захотелось почувствовать свободу, и ты принял даже такое предложение. Вполне естественно, что я задаю тебе подобные вопросы. Выбравшись из постели, Ривай с тошнотворной аккуратностью расправил простынь и встряхнул одеяло. Эрен, так и стоявший столбом позади, поморщился. — Н-не говорите так. — Что, язык не поворачивается называть меня на «ты»? Так не называй — мне всё равно. Только не лезь ко мне, когда тебя не просят. Приступ злости немного притупился, но до конца не пропал. — Тогда как… тебя называть? — По имени, как ещё. Терпеть не могу других обращений. — Ладно, — согласился Эрен, но про себя решил, что его имени он никогда не произнесёт — слишком уж много чести. Однако перейти с «вы» обратно на «ты», как в детстве, оказалось довольно сложно. В детстве граница у вежливости была достаточно нечёткой, поэтому Эрен не видел ничего зазорного в том, чтобы обращаться к незнакомому человеку на «ты». Сейчас же он понимал, что Ривай всё равно старше, да ещё и от него во многом зависела судьба самостоятельной жизни Эрена. Весь день у Ривая было плохое настроение. Он не сказал ни слова, но по выражению его глаз Эрен видел, что бомба замедленного действия была активирована ранним насильственным подъёмом и теперь могла взорваться в любую секунду. После завтрака Ривай заперся в своей комнате и не выходил оттуда до самого обеда. Эрен же гадал, с какой стороны ему лучше подобраться. Нужно было спросить про ключ, про домашние обязанности, про деньги и много чего ещё. Только как теперь достучаться до Ривая, когда тот и без утреннего происшествия отказывался идти на контакт? В обед не произошло ничего необычного. После него Ривай точно так же удалился в свою комнату, щёлкнув замком. У Эрена появились новые фантазии. Либо эта привычка завязалась за Риваем давно, либо он не любил наглого вторжения, как сделал Эрен утром. Хорошо, если это был второй пункт — оставался шанс возобновить доверие, чтобы больше не гадать несколько часов подряд, как же завязать разговор. Ожидая ужина, Эрен открыл ноутбук и проверил электронную почту. Пара писем от одноклассников с просьбами сказать домашнее задание, письмо от матери (ох, и любила же она играть с изобретением последних десятилетий, хотя могла спокойно позвонить ещё раз!), спам, рассылка о распродажах из местных магазинов. Ответив одноклассникам и матери, Эрен отправил все письма в корзину, после чего пробежался по новостным сайтам и социальным сетям. Из коридора послышался щелчок и звук открывающейся двери. Захлопнув крышку ноутбука, Эрен выглянул из своей комнаты. Настало время ужина. Ривай выглядел уставшим и невыспавшимся. Второе было понятно, а вот первое? Что можно целый день делать в комнате в выходной день? Не решившись задать вопрос в лоб, Эрен подыскал другой подход к завязке разговора. — Эм… — протянул он, поймав на себе раздражённый взгляд Ривая. — Со скольки лет ты живёшь один? — С шестнадцати. — Вот как, — с заинтересованностью выдохнул Эрен, радуясь, что нашёл что-то общее. — И как, удачно? Ривай заметно дёрнулся, но на него не взглянул. — По мне не видно? Эрен задумался на секунду. — Видно. Раньше ты был… свободнее, что ли, — он почесал затылок, — а теперь превратился в одну миллиардную составляющую нашей серой планеты. Значит, взрослая жизнь идёт удачно. Похоже, Риваю не особенно понравилось такое сравнение, потому как он встал из-за стола, не доев свой ужин, и отправился к раковине. — Жизнь и тебя приструнит. — Да ладно? — Эрен обернулся вслед за ушедшим Риваем. — И ты этим доволен? Что-то по такому унылому виду этого не скажешь. — Либо ты заткнёшь свою пасть, либо ночевать будешь на лестничной площадке, — пригрозил тот, и в этот момент Эрен услышал прежние нотки в его голосе и жёсткие фразы. Эрен замолк. Воевать с Риваем с первого дня ему не хотелось, но ни один разговор не желал завершаться положительно, как и раньше. Странно, уже прошло несколько лет, но ничего так и не поменялось. — Есть какие-нибудь правила? — Не доставать меня, если я в своей комнате. Это моё личное пространство, и я не желаю, чтобы его впредь нарушали. Решив предпринять последнюю попытку, Эрен глубоко вдохнул, настраиваясь на спокойный тон, и спросил: — А ключ от квартиры мне полагается? Ривай повернулся к нему с невозмутимым лицом. — Ключ? Зачем тебе ключ? Будешь приходить не позднее пяти вечера — впущу, опоздаешь — останешься на улице. Всё просто. Последняя попытка провалилась. Мирное существование отменялось.***
Война получилась весьма занятной, но в то же время и мешающейся. Всего за две недели такого существования Эрен заметил, что учёба с каждым днём становилась для него труднее и труднее. Раньше он всегда успевал делать домашнее задание, придя после школы домой, после чего оставалось время на свои дела. Теперь же практически всё свободное время Эрен напрягался и размышлял, пытаясь предположить, каким будет следующий шаг Ривая. Однако поначалу, хоть Эрен и почувствовал в отказе дать ключ скрытый намёк на возрождение старых обид, ничего не происходило. Вообще ничего. Ривай вёл себя совершенно обычно, но с Эреном перекидывался лишь парой слов утром и вечером. Никаких ударов исподтишка не было. Эрен даже пожалел, что не условился о плате за его проживание здесь в первый же день. Ответ на этот вопрос он получил от матери, которая настаивала на звонках почти каждый день. Да, Эрен пытался объяснить, что они всё ещё живут в одном городе и ничего страшного не случится, но для родителей даже такое расстояние казалось безумно огромным. Мать сказала, что отец расплатился с Риваем на два месяца вперёд, но сумму не назвала. По её словам, отец считал, что Эрена не хватит больше чем на два месяца и он наверняка вернётся домой. Эрен предпочёл не разрушать надежды родителей, потому как и сам не знал, сможет ли ужиться с Риваем. Куда проще было бы жить в отдельной квартире, пусть и съёмной. Зачем ему нянька? К тому же Ривай мало походил на роль сиделки, которая пристально следила бы за порученным объектом. В школе Эрен получил несколько замечаний по поводу успеваемости. Он и сам прекрасно понимал, что находится в постоянной напряжённости, нервничает из-за пустяков и совершенно не сосредотачивается на уроках. А ведь всё из-за Ривая! Из-за того, что тот одной только фразой заставил думать о продолжении войны, начатой несколько лет назад, а сам в то же время больше ничего и не делал! Нет, конечно, Ривай устраивал масштабную уборку два раза в неделю, но не заставлял Эрена помогать. Эрен предполагал, что это банальное разделение обязанностей: Ривай поддерживает любимую чистоту до блеска, а Эрен отвечает за еду. Как-то так получилось, что с самого первого дня он приписал себе роль повара, следуя привычкам, оставшимся после жизни с родителями. У них редко выдавалось свободное время, поэтому они предпочитали готовую еду из магазинов, а Эрен же, приходя после школы домой, частенько включал фантазию у плиты, творя невозможное из содержимого холодильника. Ривай, казалось, был не против. Он ни разу не похвалил стряпню Эрена, но и не сказал, что это ужасно. Иногда Ривай сутками сидел в своей комнате, иногда пропадал с самого утра до позднего вечера. Чем он занимался, Эрен так и не смог разгадать. Видимо, его работа требовала уединённости, раз Ривай предпочитал каждый раз закрывать дверь комнаты на щеколду, чтобы его не беспокоили. А Эрен, даже несмотря на то, что в квартире Ривая постоянно была тишина, не мог спокойно садиться за домашнее задание. Поэтому он спустя месяц мучений решил после школы оставаться у Армина — своего друга, чтобы вместе делать задания. Идея возвращаться около восьми вечера оказалась неудачной. Эрен в первый же день после принятия решения провёл в подъезде добрых двадцать минут, но ни звонки, ни барабанная дробь в дверь не помогали. Один раз на площадку выглянул озадаченный дедушка-сосед, громогласным басом предупредивший, что если шум не исчезнет, он вызовет полицию. Эрен начал корить себя за собственную глупость. Неужели нельзя было придумать менее опасную месть? Получилось в ущерб себе. Ночевать в подъезде ему хотелось меньше всего. Звонить отцу — не вариант. У них был уговор, что со всеми проблемами Эрен справляется самостоятельно, в противном же случае немедленно возвращается домой. Звонить Микасе вообще было бессмысленно. Дальние родственники её не интересовали, ничем помочь она не сможет, а вот сообщить эту прелестную новость родителям Эрена — вполне. Вздохнув, Эрен уселся на ступеньку лестницы около двери квартиры и достал медленно умирающий мобильник. Заряд заканчивался. Недолго думая, он набрал номер Ривая, совершенно не надеясь на ответ. Однако Ривай ответил, пусть и всего лишь после третьего перезвона. — Ну, чего тебе ещё? Эрен от злости прикусил губу до крови. — Может, впустишь меня? Здесь холодно, — процедил он сквозь зубы. — Я вроде бы ясно объяснил тебе правило о времени. — Да понял я, понял! Больше такого не повторится. — Неубедительно. — Мне на коленях подползти? — ещё сильнее разозлился Эрен. — Было бы неплохо, — хмыкнул Ривай и повесил трубку. Эрен ошарашено посмотрел на мобильник, на экранчике которого снова загорелась стандартная заставка. Он сбросил звонок. Просто взял и сбросил. Проигнорировал возложенную на него ответственность и из-за упрямства не открыл дверь! Эрен мысленно готовился к бушующему внутри него взрыву и не сразу заметил, что дверь всё же открылась. — Ну? Так и будешь сидеть в грязном подъезде? Ты вроде как замёрз. Гневно посмотрев на Ривая снизу вверх, Эрен резко встал на ноги, отряхнув джинсы, и зашёл внутрь. — С девочкой, поди, гулял? — Я девочками не интересуюсь, — грубовато ответил Эрен, всё ещё злясь на Ривая за то, что тот был готов оставить его на улице. Ривай остановился около своей комнаты, обернулся. — С мальчиком? — в его голосе прозвучала насмешка, которую Эрен не мог не заметить. — Нет, — с небольшой задержкой сказал он. — Решил поинтересоваться, какая у меня ориентация? — Тебе шестнадцать лет. Самый пик расцвета новых опытов. Но я не желаю, чтобы ты приводил кого-то сюда. — Ограничусь лестничной площадкой. — Можешь вернуться туда, я тебя не держу. — Да пошутил я! — досадно воскликнул Эрен, немного испугавшись, что Ривай на самом деле может выгнать его несмотря на то, что проживание здесь оплачено. — Мне просто нужна была помощь в выполнении домашнего задания. Здесь мне неудобно это делать. Я был у друга. — В следующий раз предупреждай, если будешь задерживаться, — сдался Ривай. — И никаких мальчиков не приводить.***
Хоть Эрен и получил долгожданную свободу, съехав от родителей, он всё равно чувствовал на себе ошейник. На этот раз ошейником стал Ривай, проживание в квартире которого тяготило Эрена сильнее, чем надзор родителей. Он понимал, что Ривай — чужой для него человек и имеет полное право устанавливать те правила, которые считает нужными. Однако на полный отчёт о своей жизни перед ним Эрен не был готов. И где же здесь самостоятельность? Да ему в родительском доме больше позволяли, чем тут! Пару раз Эрен сорвался на одноклассниках, завертев ссору из совсем незначительных проблем. В первый раз дело обошлось лишь руганью, во второй раз в ход пошли кулаки. Драка получилась недолгой, но с весьма и весьма ощутимыми последствиями. Когда их растащили в разные стороны, Эрен не чувствовал боли — лишь злость. А когда его отчитали и пригрозили сообщить об этом родителям, Эрен и вовсе сорвался с цепи, покинув здание школы. Злость кипела в нём, однако изменить что-то не представлялось возможным. А когда он злился, необходимо было остаться в одиночестве и хорошенько подумать. — Хватит, Эрен! — крикнула ему Микаса, сложив руки рупором. — Это опасно! Спускайся, пока тебя никто из преподавателей не увидел! — Мне нравится тут, — крикнул Эрен, дожёвывая прихваченную с собой булочку. Он вполне комфортно чувствовал себя и на толстой ветке дерева, которую облюбовал в качестве места для завтрака на школьном перерыве. Тело непрерывно ныло, напоминая о только-только произошедшей драке. Разбитая губа, из-за которой было неудобно есть — это всего лишь маленькая часть проблемы. Под глазом на следующий день наверняка расцветёт красочный синяк, а отметины на руках, спине и животе разноются ещё сильнее. В детстве он частенько убегал в ближайший двор и карабкался по непокорному стволу дерева, когда злился на родителей или в очередной раз прятался от Ривая. Правда, то место он быстро вычислил — проследить за восьмилетним ребёнком было проще простого. Поэтому Эрену пришлось на долгое время забыть о существовании дерева, с которым он порой любил разговаривать и которое таинственным способом успокаивало его. — Спускайся, скоро уже звонок будет! — Я не пойду на оставшиеся уроки. — Ты и без того сильно отстаёшь, — Микаса скрестила руки на груди. — Твои родители знают, что с тех пор, как ты переехал, у тебя начались проблемы? Они знают, что ты стал драки затевать? — Нет у меня никаких проблем… Мальчикам нормально драться! — Я им расскажу! Тебя уже дважды к директору вызывали, да и сегодня выговор сделали, что будет дальше? Микаса была ещё одним человеком, любящим строить из себя воспитателя. Правда, её влияние ограничивалось пространством школы, поэтому Эрен достаточно быстро привык к этому. В конце концов, именно благодаря Микасе он оставался прилежным учеником. До определённого момента. — Ладно, спущусь я, спущусь, — пробубнил Эрен себе под нос. Микаса самым удивительным образом следила за его успеваемостью. Как ей это удавалось, Эрен не знал, потому как старался не распространяться об ухудшающихся оценках. Эрен не сразу понял, что у него закружилась голова. Ощущение твёрдой поверхности ушло из-под ног. Он не заметил, как перестал соблюдать осторожность и равновесие. Руки расслабились, и Эрен, мотнув головой, чтобы отогнать пляшущие перед глазами тёмные точки, полетел вниз. Приземление оказалось на удивление мягким. А Эрен так и лежал, пока чёрные точки перед глазами сменились ярко-жёлтыми и ослепительно-белыми. Боли он не чувствовал. Понимание того, что он только что упал с метровой высоты, не приходило абсолютно. Тело было лёгким и гибким, в голове воцарилась пустота. — Эрен! Ты как? Эрен, слышишь меня? Микаса. Это была Микаса. Как и всегда, взволнованное лицо. — Всё в порядке… — прошептал Эрен и не узнал собственный голос. — Встать можешь? Эрен попытался шевельнуть руками и ногами. Да по сравнению с предыдущими ссадинами это падение — сказка. — Могу, — уже бодрее отозвался он, садясь. Тело повиновалось. — Господи, как ты умудрился так упасть? Хорошо, что здесь невысоко. Но ветки… — Микаса бегло осмотрела его тело, но когда дело дошло до спины, она прикрыла рот ладонью. — Тебе мало ран после драки? У тебя рубашка на спине порвалась! Эрен вопросительным взглядом посмотрел на девушку. — Думаешь, я буду переживать об одежде, когда у меня лицо разбито? Прекрати, Микаса. — Пойдём, я отведу тебя к школьному врачу, — она потянула Эрена за руку. — Не нужно. Не люблю врачей, — запротестовал Эрен. — Но у тебя кровь! — Я живой. Тебе этого мало? Просто скажи, что я нехорошо себя чувствовал, поэтому на оставшиеся уроки не попал. К тому же наверняка вся школа уже в курсе, что произошло. Микаса согласилась, хоть и не сразу. Она проводила Эрена до пешеходного перехода, всё ещё поддерживая его за руку, и лишь когда загорелся зелёный свет, нехотя отпустила и распрощалась. Как он добрался до своего временного пристанища, Эрен помнил смутно. Теперь Эрен сполна ощутил, насколько болезненными оказались последствия. Руки и ноги в целом двигались безотказно, однако каждый шаг давался с трудом, словно он впервые в жизни встал на ноги. Ожидание после звонка в дверь длилось целую вечность. Когда дверь открылась, Эрену захотелось провалиться под землю. На лице Ривая не было ни удивления, ни испуга. Он выглядел ровным счётом так же, как и всегда. — Что с тобой? Ты какой-то… — Ривай нахмурился. — Что случилось? Эрен открыл рот, но не смог вымолвить и слова — слова застряли и не желали быть высказанными. Поэтому он просто перешагнул порог (опять же с большим трудом) и медленно, переваливаясь с ноги на ногу, прижался к стене. — Наверное, я выгляжу ужасно. От Ривая не доносилось и звука. Эрен набрался сил и взглянул на него. — Ты в школе был или с диким зверем дрался? — раздражённо спросил он. Эрен пожал плечами. — Можно сказать, второе. — Болван, — это было самое ласковое слово, услышанное Эреном от Ривая за последние несколько минут. После него последовал красочный трёхэтажный мат. Тот самый, который когда-то в детстве произвёл на Эрена неизгладимое впечатление и поверг в состояние шока. — Снимай рубашку, — приказал Ривай, вталкивая Эрена в его комнату. Тот оказал вялое сопротивление. — Не хочу я раздеваться перед тобой. Ривай после сказанной им фразы на некоторое время замер, но потом взял выполнение столь нелёгкого дела на себя. Пуговицы были расстёгнуты, и рубашка с лёгкостью сползла с плеч, обнажая верхнюю часть тела. — Ложись на живот... Или лучше на бок. Я обработаю раны. — Не нужно. Царапины ведь. Ривай остановился в дверях. — Ты мозги последние вышиб за два раза? Эрен вопросительно посмотрел на него. — За два раза? Ривай изменился в лице, но ничего больше не сказал и вышел из комнаты. Вернувшись с аптечкой, он всё-таки заставил Эрена лечь. Дальше всё смешалось. Эрен закрыл глаза, стараясь расслабиться, однако это ему не позволял сделать контраст тёплых рук Ривая и чего-то прохладно-болезненного. — У нас ведь война, — еле слышно прошептал Эрен и вздрогнул, когда боль стала резкой и колючей. Руки Ривая на мгновение замерли, но чуть позже продолжили путь по спине, избегая прикосновения к ранам. Медицинский запах усилился, а покалывание постепенно переместилось к низу спины. — С ранеными воевать нечестно. Да и неинтересно. Пока Ривай промывал и обрабатывал его раны, Эрен шипел, стиснув зубы, и пытался не двигаться, хотя получалось это у него не особо хорошо. — Терпи, — приказал Ривай. — У тебя бровь рассечена. Придётся идти в больницу... — Я не люблю больницы! — А я не люблю нянчиться с трудными подростками, — отрезал тот. — Лежи. На этот раз Эрен подчинился. Что уж говорить, а сейчас он проигравший. Как последний дурак поддался эмоциям, полез чёрт знает куда, да ещё и удачно завершить приступ ярости не смог. После того, как помощь была оказана, Ривай забрал испорченную рубашку и сказал, что выбросит её, однако после не вернулся. Шевелиться было ещё слишком больно, но Эрен был благодарен Риваю за то, что тот оставил его одного. За время, прошедшее в тишине и одиночестве, Эрен обдумал всю глупость своего бунтарства. Спина ныла всё меньше, и Эрен задремал, проснувшись лишь после того, как скрипнула дверь. Ривай вернулся. — Мы не можем так жить, — глубокомысленно изрёк он. — Как — так? Ривай не ответил, и Эрен понял, что положение, в котором они находились, сложно описать обычными словами. — Если ты знал, что не сможешь со мной ужиться, не нужно было соглашаться, когда встал такой вопрос. — У меня не было выбора. — Какого ещё выбора? — Если твои родители узнают, что ты здесь вытворяешь, будет плохо не только тебе. Так что прекращай беситься. Эрен открыл глаза и озадаченно посмотрел на Ривая снизу вверх. — С чего ты взял, что я бешусь? — Ты всегда плохо маскировал свой характер. Хочешь пойти по стопам родителей? Прекращай вести себя как идиот. — Да с чего это… — С того, — перебил его Ривай. — Когда я на тебя обращаю внимание, ты ведёшь себя куда спокойнее. А когда игнорирую, ты как с цепи срываешься и творишь всякие глупости. Помолчав, Эрен с трудом приподнялся на локтях. — Доказательства? — Доказательства? — переспросил Ривай. — Я сам был таким же. Эрен едва сдержал смешок, вспомнив, как Ривай выглядел раньше. — Хочешь знать, почему я всё-таки возился с таким неуправляемым ребёнком, как ты, и почему позволил сейчас остаться у меня? Мне было десять лет, когда ты родился. Смутно помню, как мой отец уговорил меня подержать тебя на руках. А ты был завёрнут в какое-то голубое одеяло с фиолетовыми цветочками, из которого торчала твоя голова с пухлыми щеками и слюнями на подбородке. Ты тогда мне жутко не понравился. Эрен почувствовал, что эта история напрямую связана с настоящим временем, хоть всё и выглядело так, будто бы Ривай резко сменил тему. — И что было потом? — с подозрением спросил Эрен. — Я тебя уронил. — Что?! — от такого заявления Эрен подскочил, забыв о боли и во все глаза смотря на хладнокровного Ривая. — В каком смысле — уронил? — В прямом, — пожал плечами тот. — Твои родители подняли такой шум, что ещё месяц пылинки с тебя сдували и обещали угробить меня, если ты вырастешь идиотом. А ты всего-навсего ударился головой. В первый раз в жизни. Под насмешливым взглядом Ривая Эрен почувствовал себя именно так — идиотом. — Так вот что это за наигранная доброта… Это чувство вины? — Это чувство ответственности. — Если бы я узнал эту историю раньше, то не пришёл бы сюда, а сбежал куда подальше. — Если бы твой отец узнал, что ты сейчас мелешь, то он бы никогда больше тебя из дома не выпустил. Ты ведь школьник. Куда тебе бежать-то? — Он и так не хотел выпускать меня с четырнадцати лет, когда в первый раз застукал меня с Армином в моей комнате, — Эрен невольно заулыбался. Воспоминания его изрядно позабавили, хотя в тот момент было вовсе не до смеха. — Армин мой друг. И мы всего лишь целовались, — поспешил пояснить он. — Так всё-таки ты мальчиков предпочитаешь. — Никого я не предпочитаю! Просто так вышло. Он симпатичный, да и никто из нас раньше не целовался. Вот и решили попробовать. Что тут такого? — Эрен постарался выглядеть невозмутимым, но всё же отвёл взгляд. — Ничего, — голос Ривая был ровным, однако в конце Эрен услышал усмешку. — Шевелиться можешь? Вставай, поедем в больницу. Я ведь сказал, что мне не нужны лишние проблемы, если выяснится, что я оставил тебя здесь после того, как ты пришёл весь избитый. — Разве ты не занят? Я думал, что ты работаешь, когда запираешься в своей комнате. — Работаю. Пишу статьи для газет. Подробностей не спрашивай. Но сейчас я не могу этого делать. Ривай подошёл к его шкафу, достал оттуда первый попавшийся свитер и отдал его Эрену, но когда тот начал морщиться, пытаясь одеться, Риваю ничего не оставалось, кроме как помочь. — Спасибо, — смущённо поблагодарил Эрен, вставая с кровати. — Впредь веди себя умнее. — Мне шестнадцать лет. Сам ведь сказал, что это период новых опытов, — огрызнулся Эрен, мельком глянув на себя в зеркало. — Я в твоём возрасте бунтовал гораздо тише. — Вызывающая внешность — это называется тише? — Не только. — Ривай подождал, пока Эрен обуется, после чего открыл дверь и пропустил его вперёд. — Тогда что же ещё? — заинтересованно спросил Эрен, пока Ривай закрывал дверь на ключ. — Встречался с мальчиком, — хмыкнул тот, а Эрен так и застыл с открытым ртом, смутно понимая, что полученный ответ спустя некоторое время вызовет ещё больше беспокойства и нервозности, чем было до этого.