Двойное танго

Музыка льется, волнами поднимаясь к высокому потолку, покрытому лепниной, а яркие лучи скользят по сцене вслед за нами. Я слышу восторженные возгласы и вздохи, раздающиеся в зале, и на моих губах против воли появляется улыбка. Всё внимание зрителей безраздельно приковано к нам, я же неотрывно смотрю лишь на неё. Волосы собраны, несколько заколок сверкают в свете софитов; выбившаяся прядка опускается на лицо во время очередного резкого поворота головы. Черное платье, не сковывающее движений, открывает вид на соблазнительные ноги, а его удлиненный край изящно развивается во время танца. Её глаза - темно-серые, но глядя в них даже полнейший глупец не посмеет подумать или сказать, что серый - холодный, безразличный цвет. В этом красивом предгрозовом небе сейчас пылает пламя, и вспыхивают молнии. Глубокий вздох. Ещё один. Несмотря на это воздуха не хватает, его катастрофически мало, а пространство вокруг нас с Китнисс похоже на жидкое пламя. Взгляды встречаются, и я удивляюсь тому, насколько темны её глаза: из-за расширившегося зрачка радужка почти не видна. Кошачий глаз обратился в черный оникс. Касаюсь пальцами нежной кожи, мягко провожу ими по желанным изгибам, очерчивая каждую родинку, будто бы пытаясь пересчитать их все. С её дрожащих, поблескивающих в полумраке губ срывается томный стон, разрушающий почти полную тишину. Лишь тихий шелест простыней, дыхание и стук наших сердец - бьющихся, как мне кажется, в унисон. С каждой секундой и томительно-долгой минутой сдерживаться всё сложнее. Накрываю губы Китнисс своими, ощущая их вкус. Она пользуется губной помадой только для выступлений, и даже эта незначительная деталь так привычна и так знакома. Так любима. Ещё один штрих, дополняющий портрет самого дорогого сердцу человека... Ярко-алые губы притягивают взгляд, не позволяя отвести его в сторону. Они всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и я могу ощутить чуть мятный запах и, отчего-то, - запах яблок. Китнисс легко улыбается, ни на мгновение не отвлекаясь от танца. Наши пальцы переплетены, её узкая ладонь лежит на моей спине, и я чувствую это тепло даже сквозь плотную ткань рубашки, а моя рука - на её талии. Поворот, шаг, плавная поддержка. Гибкое тело идеально лежит в моих руках, будто само небо создало его таким. Изящная рука обвивает мою шею, пальцы касаются кожи, под которой пульсирует кровь. Крепче перехватываю её за талию. Упругое бедро прижимается к моему, пальцы сплетаются в крепкий захват. Музыка плывет, окутывая нас коконом, и мы отдаемся движениям, целиком и полностью захваченные страстью танго. Китнисс оборачивается, проводя рукой по моей коже. Тонкие пальцы касаются губ, скользят вниз, опускаясь по шее. Она проводит кончиками пальцев по моей груди, опускаясь всё ниже и ниже, но я не позволяю и останавливаю её, перехватывая за запястье. Ещё один поцелуй - вероятно, тысячный, за сегодняшнюю ночь. Я разворачиваю её, притягивая к себе. Трогательные лопатки, изящные, женственные изгибы и притягательные бедра. Хрупкая талия под моими руками и мимолетное движение. Китнисс выгибается, словно кошка, отзываясь на прикосновения, требуя большего. Льнет всем телом, будто изголодавшаяся по ласкам кошка. И я не заставляю её ждать, покрывая шею жгучими поцелуями - метками, скользя рукой по плоскому животу, поднимаясь вверх. Медленные ласки, опаляющие кончики пальцев прикосновения, и стон, что вырывается из груди Китнисс. И этот стон принадлежит лишь мне, как и вся она. Очередная поддержка и Китнисс изгибается в спине. Такая хрупкая, кажущаяся беззащитной. И она полностью доверяет мне, ведь знает, что я скорее умру сам, чем позволю себе причинить ей вред. Поднимаю взгляд, отводя его от Китнисс, когда вспоминаю слова Хеймитча перед выходом на сцену. Публика ждёт шоу - и я даю его ей. Мои глаза на несколько мгновений задерживаются на одной из девушек, сидящих в первом ряду. Она заливается румянцем, а когда я подмигиваю, и вовсе едва не задыхается. Резкое движение, шаг - и я притягиваю к себе Китнисс, чувствуя, как её ногти впиваются мне в спину. Она злится, несмотря на то, что никаких на то причин нет. Улыбаюсь, подхватывая её за талию, и поднимаю вверх, встречаясь с блестящими глазами взглядом. И тут же вижу, как напряжение, появившееся в сером небе, рассеивается, стоит нашим глазам встретиться. Всё мои взгляды - лишь её, как и прикосновения, и улыбки. И она это прекрасно знает. Возбуждение почти болезненное, оно разливается по всему телу, отдаваясь в каждой клеточке судорожной дрожью, собираясь узлом в низу живота. Оно сжимает в тугую пружину, готовую выстрелить в каждый момент. Первое движение выбивает воздух из груди. Целую Китнисс, и наши языки сплетаются в пылком танго, стремясь перехватить друг у друга инициативу. Мое дыхание - хриплое, а её стоны - такие желанные. Она отрывается от моего лица, прекращая поцелуй. И я наслаждаюсь её взглядом, её бедрами под моими руками и тем, как она возвышается надо мной. Во взгляде Китнисс - страсть, неприкрытая, чистая и невероятно яркая. Притягиваю её к себе, вовлекая в новый поцелуй, чувствуя, как она прикусывает мою нижнюю губу. Эта боль отдается в груди, заставляя сердце задыхаться в клетке из ребер и судорожно ударяться об её стенки. Наши души сливаются на кончиках губ. Мы впитываем друг друга, словно сладчайший нектар на всей планете. Время исчезает - я не знаю, утекают ли секунды сквозь пальцы или растягиваются на долгие часы, но каждая из них застывает в памяти извечным клеймом. Каждое движение, каждый поцелуй и каждый взгляд. Пожар возбуждения достигает пика, и я закрываю глаза, вслушиваясь в тихий вскрик Китнисс. Этот звук для меня подобен самой любимой музыке, я наслаждаюсь им, как и податливым телом под моими руками, как и каждым вздохом и гулким стуком сердца напротив моего собственного. Она дрожит. Грудь тяжело и часто вздымается, ключицы влажно блестят, будто покрытые бриллиантовой пылью. Взрыв накрывает нас, уничтожая мир, окружающий нас, делая всё вокруг – бессмысленным и столь незначительным. Существуем лишь мы. И никого больше. Музыка прекращается и зал взрывается аплодисментами. Мы кланяемся, и я краем глаза замечаю поднимающуюся на сцену девчушку, которой не более восьми лет. Она вручает мне букет, и я мягко улыбаюсь Китнисс, выпрямляясь во весь рост. Ведь знаю, что держу в руках её любимые цветы. Делаю небольшой шаг, притягивая Китнисс к себе, заключаю её в объятия. Наши губы встречаются, и мы забываем обо всех - о сотнях зрителей, что прямо сейчас – в этот момент - наблюдают за каждым нашим движением, о ждущих нас за сценой Эффи и Хеймитче. Жаркое танго закончилось, но страсть... страсть между нами не исчезает никогда.