Любимый наблюдатель

Голые ветки сухого кустарника нещадно били по хрупкому оконному стеклу, оставляя неглубокие царапины при сильном порыве ветра. Дом был погружен во тьму, не считая маленькой кладовой, все пространство которой освещалось тусклым светом догорающей восковой свечи. Большая часть помещения была занята различным старым хламом и изношенным тряпьем, тут было практически все, начиная от советских деревянных лыж и заканчивая большим котелком для ухи. Последний напоминал огромный ржавый котел, который имеется у каждой уважающей себя ведьмы и часто используется для варки зелья. На маленьком, свободном от предметов, пятачке с большим фотоальбомом, обитым красным бархатом, расположилась светловолосая женщина средних лет. Она аккуратно перелистывала толстые картонные страницы, подолгу всматривалась в очередную черно-белую фотографию. Некоторые снимки были в хорошем состоянии, не считая пары царапин и загнутых уголков, некоторые же наоборот были сильно потрепанны, имели непонятные пятна и засветы. Почти у каждой фотокарточки сзади, на белом прямоугольнике, аккуратным каллиграфическим почерком были сделаны пометки, содержащие краткое описание и год, но были фотографии и без опознавательных признаков. Блондинка пододвинула поближе к себе подставку с огарком свечи и вытащила из альбома единственную цветную фотографию: на ней были изображены несколько младенцев с одинаковыми розовыми ленточками и аккуратными бирками рядом. Отложив увесистый альбом в сторону, женщина взяла в руки другой, более современный и новый: на обложке красовался отпечаток детской ручки, испачканной в ярко-желтой краске. Первый снимок изображал девушку, у нее были светлые вьющиеся волосы, неаккуратно собранные в хвост, нежно-голубые глаза и легкая улыбка на ярко-красных губах. Она была одета по моде восьмидесятых годов: яркие колготки, высокие мужские ботинки, до невозможности короткие шорты в купе с открытым пупком, картину завершали сильный начес и полу разбитая гитара у ног девушки. Валентина перевернула страницу и стала разглядывать другой снимок, на нем была изображена девушка, примерно того же возраста, что и на первом снимке, но совсем не похожая на свою ровесницу. На ней было длинное черное платье в пол, старые, но начищенные до блеска коричневые туфли на небольшом каблуке и большая синяя кофта, болтающаяся на худых плечах. Светлые волосы мягким водопадом спускались на плечи, закрывая торчащие уши. Антонова прикрыла глаза на пару минут, скользя кончиками пальцев по шероховатой поверхности снимка и перевернула страницу, шумно сглотнув. На третьей фотографии снова блондинка, только уже с ярко-рыжими прядями, по виду ровесница предыдущих особ. Третья девушка была одета в вареные джинсы, свободную белую майку с тусклыми надписями по бокам и в белых чистых кроссовках с тремя черными полосками. Женщина мягко улыбнулась и опять перевернула альбомную страничку. Теперь на нее смотрела жгучая шатенка, но с видимыми светлыми корнями, она сидела на большом стуле, обнимая маленькую чернокожую девочку в розовом платье. Шатенка была в легком спортивном костюме и модных в то время конверсах, шоколадного цвета волосы, доходившие до талии, красиво обрамляли миловидное лицо девушки. На следующем снимке было две девушки, одетые в одинаковые летние сарафаны нежно-голубого цвета, щиколотки обеих обвивали ремешки синих босоножек. Обе имели длинные светлые волосы, которые заплели в две аккуратные косы, на снимке девушки держались за руки и стояли в одинаковой позе. - Твою мать, - появившаяся в коридоре женщина громко выругалась и уронила пакеты. Присев, собирая рассыпавшиеся по всей прихожей апельсины, хозяйка дома отчетливо слышала громкий стук собственного сердца, но продолжала сохранять на лице невозмутимое выражение. – Валюш, ты давно пришла? Светловолосая женщина вышла из укрытия, сжимая в руках старый подсвечник с почти догоревшей свечкой. Замерев в дверном проходе, она следила за ловкими движениями полковника, мысленно укладывая полученную информацию по полочкам. - Ты ужинала? – поинтересовалась Рогозина, укладывая в пакет последний апельсин и выпрямляясь, расправляя складки на плаще цвета мокрого асфальта. – Я вчера рыбу приготовила, кажется в холодильнике еще есть порция, но если ты хочешь, то мы можем заказать что-то на дом. Полковник говорила размеренно, настороженно вслушиваясь в свой голос, пытаясь понять, проскользнули ли в нем нотки волнения и тревоги или интонация была обычной и привычной для Валентины. Продолжая анализировать сказанное, женщина полезла в сумку, желая найти визитку того вкусного ресторанчика, где она обычно заказывает еду, когда ей лень готовить. - Ты мой наблюдатель, – отчеканила Валя, наблюдая за суетливыми движениями Галины Николаевны. Женщина удивилась спокойному и несколько отчужденному голосу, она чувствовала, что еще пара мгновений, несколько слов и по щекам побегут предательские слезы. Рогозина второй раз за вечер уронила сумку и сама еле удержалась на ногах, только благодаря многолетней выдержке и еженедельным тренировкам. Полковник шумно сглотнула, разглядывая узор на паркете, она знала, что придет тот день, когда проворная и любопытная Валечка захочет разгрести завалы в кладовке и наткнется на ту неприметную серую папку. Да, к этому Галина была готова, легенда была четко составлена, разработана и много раз отрепетирована в ванной у зеркала. Но вот к такому заявлению она была совершенно не подготовлена, даже ее развитый мозг, всегда просчитывающий на несколько ходов вперед и строя различные теории, не смог даже предположить подобного развития событий. Наврать Антоновой, придумать что-то про розыгрыш, рассказать немного правды, завуалировав ее наглой ложью – все это было не проблемой для полковника Рогозиной. Она была не готова лишь к одному – открыть все свои карты и по злой шутке судьбы, сейчас ей придется сделать именно то, к чему она была совсем не подготовлена. - Валечка, ты хорошо себя чувствуешь? – Галина Николаевна цеплялась за последнюю надежду, отказываясь верить в происходящее. Она бы многое отдала, чтобы прекрасная блондинка, стоящая напротив, сейчас звонко рассмеялась и повисла у нее на шее, приговаривая, что давно не видела такую растерянную физиономию у любимого полковника. Тогда бы женщина сказала, что шутка удалась, обняла патологоанатома и привычная жизнь вернулась бы на круги своя. - Рогозина, прекрати. Я все знаю о проекте «ЛЕДО», знаю о том, что парочка ученых решила взять и клонировать людей, как паршивых овец, рассыпав получившиеся образцы по земному шару, как ты рассыпаешь соль по столу. И к каждому объекту приставили по наблюдателю, дабы те следили за жизнью клона, докладывали о существенных изменениях или болезнях и впускали в дом врачей для ежегодного осмотра. Ты позволяла незнакомым людям подсоединять ко мне всевозможные провода, для измерений, поощряла мою жизнь лабораторной крысы, на которой ставят эксперименты влиятельные ученые со съехавшей крышей. Именно ты доносила о каждом изменении в моем поведении или здоровье, разрешала чужим людям поворачивать мою жизнь именно туда, куда было нужно им. Боже, ты прекрасная актриса! Сколько лет мы знакомы? Десять? Двадцать? Все это время ты была самым родным человеком для меня, а сейчас я узнаю, что ты волк в овечьей шкуре. Как же я ошибалась… Господи… Нервы у Антоновой все же сдали, и она громко заплакала, закрывая лицо руками. Женщина рыдала от собственной глупости, осознавая, что ее предал самый близкий человек, а Рогозина тем временем кусала губы, сильно сминая в руках сигаретную пачку. Наконец плюнув на все, хозяйка дома села на ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж, вынула из смятой пачки сигарету и чиркнула зажигалкой. - У меня не было выбора тогда, - произнесла, наконец, полковник, выпуская дым в потолок. – Мне было двадцать, я хорошо училась, шла на красный диплом и мечтала о погонах. Все случилось настолько быстро и мимолетно, что я даже не успела понять, что же именно произошло. Мою семью держали в заложниках около недели, у отца случился первый инфаркт, а мать получила пулю в лоб. Я знала минимум информации, лишь то, что я должна втереться к тебе в доверие и наблюдать. Лишь спустя годы я стала понимать и собирать необходимую информацию. Валя села у лестницы, смотря на говорившую женщину сверху вниз. Первой мыслью блондинки было послать полковника к чертям, громко хлопнуть дверью и уйти туда, куда глаза глядят. Сейчас Антонова думала о том, что, возможно, Рогозина могла бы ей помочь разобраться во всем этом и стоит обдумать каждый вариант развития событий. Ведь речь идет о ее собственной жизни. - Я на твоей стороне, - тихо произнесла Галина Николаевна, убирая непослушные волосы с лица патологоанатома. – Валечка, я полюбила тебя еще в институте и всячески пыталась помочь тебе. Когда отец вышел в отставку, я хотела было отказаться от роли наблюдателя, но мне вдруг пришла в голову мысль, что за тобой продолжат следить, у тебя появится новый наблюдатель и у меня не было никаких гарантий, что он не сделает тебе зла. И да, мне было страшно терять тебя. Хотя почему было? Мне и сейчас страшно. Я пойму, если ты сейчас уйдешь, но они поставят к тебе другого наблюдателя, я в этом уверенна. Валечка, я на твоей стороне, давай вместе попробуем во всем разобраться? Женщина пару секунд помедлила, но все же кинулась на шею любимому полковнику, обвивая ее своими руками. Полковник тут же прижала к себе все еще всхлипывающую Антонову и усадила к себе на колени хрупкую блондинку. Пару минут они сидели обнявшись, не решая пошевелиться и нарушить странное ощущение безопасности, которое чувствовала каждая из них. - Хорошо, - нарушила тишину Валентина, перебирая тоненькими пальчиками спутанные волосы начальницы. – Но если ты посмеешь ухлестывать за кем-то из клуба клонов, то я тебе выделю один из своих лучших холодильников. Рогозина заверила блондинку, что она была и будет верна ей, даже если по улице будут ходить толпы обнаженных клонов. Антонова нахмурилась, услышав о толпе, но тут же получила легкий поцелуй в губы и расслабилась. Все-таки лучший расклад из тех, коим располагали клоны – все же был у нее. У Инны, не смотря на огромный капитал и заботливого мужа, явно наблюдателя, обнаружилась болезнь, которая уже убила несколько клонов. Арина, будучи продавцом на местном рынке, прозябала в ужасной халупе и вечно нуждалась в деньгах, но будучи слишком гордой, не принимала никакую помощь. Марина была вполне успешной дочкой известных банкиров, имела свою фирму, но ее огромный шикарный дом всегда встречал ее тишиной и темнотой, деловая хватка и эффектная внешность отпугивали абсолютно всех. Бизнес леди была востребована в своем деле, но абсолютно одинока вне бизнеса, у нее были лишь ее клоны, которые всячески старались стать для нее семьей. Карине и Алёне не повезло больше всех – они были первыми, кого сгубила неизученная и неизлечимая болезнь, развивающаяся у клонов. А у Вали была и любимая работа, которая доставляла радость, и близкий человек рядом, и совершенно здоровое тело. Можно быть оригинальным и уникальным, но совершенно несчастным человеком, а можно быть чьей-то копией, но совершенно счастливой и довольной собственной жизнью. Каждый сам решает, как ему прожить то, что дали ему другие люди, не важно с целью эксперимента или от большой любви.