За пределами понимания

      Дейдара наслаждался отдыхом. Итачи, потратив полтора дня на расшаркивания и вежливые улыбки с каждым встречным поперечным, вспомнил наконец о том, что обещал. Учиха всегда держал обещания. Тсукури знал об этом. Собственно, это было одной из причин, по которым он сблизился со своим боссом. С тех пор прошло уже достаточно много времени, и Дейдара ни минуты не жалел о принятом решении. Его устраивало абсолютно все: и возможность заниматься искусством в том узком направлении, которое признавал и любил он, и высокая заработная плата, шикарный дом, который пару лет назад стал и его, и конечно же сам Итачи. Босс был неподражаем, незаменим, великолепен. Все, что он делал, казалось идеальным и правильным. За ним было интересно и безумно приятно наблюдать. Еще больше Тсукури нравилось дразнить Итачи и сердить. Сердить. Ни в коем случае не злить. Учихи опасны. Очень опасны.       Об этом Дейдаре в последние пару дней приходилось напоминать себе довольно часто. Опасные, страшные в гневе, вспыльчивые, словно сухой порох, расчетливые, хитрые, нередко двуличные — все это об Учихах. Но так трудно поверить в это, когда просыпаешься в теплых объятиях, даришь легкий, практически невинный поцелуй и получаешь такой же в ответ. Когда смотришь на то, как он щурится на яркое солнце и улыбается. Пусть только уголками губ, пусть это практически незаметно, зато искренне. И от этой улыбки в груди отчего-то становится тепло. И просто невозможно не улыбнуться в ответ.       Отдых с Итачи расслабляет. Наверное, только потому, что он рядом, Тсукури и позволяет себе расслабиться. Не думать о работе. О своей работе, не той, что не дает покоя Саске и отчасти волнует Итачи. И, возможно, в этом он ошибается. Ведь здесь собрались «сливки общества». Слетелись, словно ведьмы на шабаш. Здесь за каждым нужен глаз да глаз. От каждого надо ожидать удара. Но воспринимать окружающих как потенциальную угрозу невероятно сложно. Что там. Это просто невозможно. И в этом тоже виноват Итачи. Ведь это он сказал расслабиться и наслаждаться отпуском. Он говорил, что все в порядке, ничто никому не грозит. Он назвал эту неделю отпуском.       Правда, Дейдаре казалось, что отпуск был только у него. Нет, Итачи уделял ему достаточно времени. Достаточно много времени. Тсукури порой казалось, что их тесное общение можно было бы чем-нибудь разбавить. Впрочем, такие мысли у него вылетали из головы, стоило Итачи втянуть его в долгий страстный поцелуй, который неизменно переходил во что-то большее. Порой, Дейдара ловил себя на мысли о том, что секс и отдых попросту несовместимы. Черт, конечно, это здорово иметь возможность покувыркаться в свое удовольствие, но не по нескольку же раз в день! Откуда только у Итачи силы берутся?!       Нет. Все-таки они с Итачи полноценно отдыхали. В отличие от Саске. Впрочем, глупый маленький брат босса (хотя так его называть безбоязненно мог только Итачи) мало волновал Дейдару. Хотя именно из-за Саске Итачи не проводил с ним целый день. Возможно, младшему Учихе все же стоило сказать: «спасибо».       Тем не менее, «горячий» отдых у Дейдары закончился, не успев толком ему надоесть. Именно тогда он понял, что ему все безумно нравилось. И что Итачи, на самом-то деле, сущий дьявол. Как умело он, черт возьми, играет с его телом! А мысли? Что он сделал с его мыслями?! Такое чувство, будто Учиха залез ему в голову и наказал думать только о нем! О, это было то еще испытание. К счастью, случалось оно уже не в первый раз. К счастью здесь был Саске со своим параноидальным трудоголизмом. Было чем себя занять.       Прервала чуть ли не круглосуточные развлечения Дейдары Академия искусств. У ее студентов начались экзамены. И это, соответственно, означало начало работы братьев Учиха. Ведь именно для оценки деятельности студентов Академии их сюда и пригласили.       Итачи с радостью приступил к выполнению своего обещания. Первым делом, он ни свет ни заря вытащил на улицу глупого младшего брата. Как-никак он договаривался с Орочимару за них двоих. Значит, Саске тоже будет изучать творчество студентов и оценивать его. Объективно оценивать. Об этом глупому младшему брату надо было напомнить. А лучше всего это сделать с утра пораньше. Спросонья, он более восприимчивый к новой информации. По крайней мере, так думал Итачи.       Саске с хмурым видом следовал за братом. Еще только светало, и на улице было довольно прохладно. На траве блестела роса. Звонко пели спрятавшиеся в пышных кронах деревьев птицы. Только их бодрые трели нарушали утреннюю тишину.       — Я в курсе, — раздраженно сообщил младший Учиха брату, — что сейчас у художников проходит выставка.       — Верно, — невозмутимо подтвердил Итачи, уверенно таща Саске вглубь Хадо-кенсей. — Они представляют результаты своей работы за этот учебный год.       — Она началась вчера, — не слушая брата, ворчал Саске. — Я уже это делал. Если мне что-то нравится, я об этом скажу. Остальными восхищаешься ты.       — Звучит так, — в голосе Итачи послышались обиженные нотки, — будто у меня нет вкуса.       — Так не тешь их самолюбия, — фыркнул младший Учиха, — говори как есть, без дальнейших перспектив.       — Глупый маленький брат, — вздохнул Итачи. — И как только твоя Семья до сих пор не распалась, ума не приложу…       — Хм.

***

      Выставка проходила за риоканом. Она начиналась у подножия полого холма и заканчивалась на его вершине. Наверх вела довольно широкая, утоптанная тропинка. Место, по мнению Саске, было замечательным. Единственное, что его портило — это студенты, которые рядами расположились у подножья холма, встали вдоль тропинки и наверняка заняли всю плоскую вершину. Но еще больше, чем люди, пейзаж портили их безвкусные и в большинстве своем бездарные работы.       Итачи мнения брата не разделял. Он с самым счастливым выражением лица ходил между рядами выставки. Время от времени Учиха останавливался, рассматривал наиболее заинтересовавшие его картины, перекидывался парой слов с художниками, и ни на минуту не отпускал брата. Саске с видом вселенского мученика покорно следовал за Итачи, без всякого интереса рассматривал попадающие в поле зрения картины, и театрально вздыхал. Он прекрасно знал, что Итачи не тот человек, которому можно надавить на жалость. Вчера, например, это у него не получилось. И тем не менее, попытка — не пытка, а вдруг надоест? Учиха Итачи отличался завидным терпением и выдержкой.       Они отошли от несколько странного сюрреалиста, чьи картины повергли в шок даже Итачи. Психика младшего брата осталась невредимой лишь потому, что он не удосужился взглянуть ни на картины, ни на художника. Сейчас они медленно поднимались вверх по склону. Братья проходили мимо художников, но на их работы внимания не обращали. Итачи усиленно моргал, стараясь забыть то, что видел минуту назад. Саске выставка была абсолютно не интересна.       — Ха-ха-ха! — относительную тишину прервал заливистый смех. — Видел бы это Наруто, — на одном дыхании выдохнул парень, — тут бы точно был труп! — и он снова заразительно расхохотался.       Саске немного оживился. Действительно, сегодняшний день был слишком тихим и спокойным, по сравнению со вчерашним. А всему виной отсутствие шумного Узумаки.       — Да нет, — лениво возразил другой парень, зевнул и продолжил: — он не такой кровожадный.       В ответ снова громко рассмеялись.       Итачи и Саске остановились. Навстречу им спускались их недавние знакомые. Шикамару сцепил руки за головой и чуть-чуть отклонился назад. Даже стоя он пытался лежать. Гаара задумчиво кивал, Киба заразительно хохотал.       — Утречка, — зевнул Нара, обходя братьев справа.       — И вам, — Итачи потихоньку приходил в себя. — Там есть что-то стоящее? — с опаской поинтересовался он.       — Как знать, — хмыкнул Гаара, следуя за Шикамару.       Инузука отрицательно покачал головой, закрыл лицо руками, продолжая безудержно хохотать.       — Видел бы он их, — сквозь смех стонал Киба. — Только бы он их увидел!       Саске раздраженно фыркнул. Инузука его раздражал. Когда тот не был серьезен, создавал слишком много шума. А серьезным этот парень, как понял младший Учиха, был крайне редко.       Итачи недоуменно смотрел на новых знакомых. Как-то слова одного не вязались с поведением другого, а третий и вовсе говорил загадками. Кому из них верить? Стоит ли заранее морально готовиться к тому, что им предстоит увидеть? Может, прямо сейчас ему не нужно забывать «шедевры» того сюрреалиста?       — Вы уверены, — на всякий случай уточнил он, — что там нет ничего… гм… шокирующего?       — Там все нормально, — пожал плечами Шикамару. — Работы выпускников всегда на уровне, — он зевнул и подытожил: — Картины шикарны.       — Ага, — с трудом выдавил из себя Киба, — они великолепны, — он выдохнул, вдохнул и снова рассмеялся.       — Вот как… — протянул Итачи, осмотрел компанию и несколько удивился: — А почему Наруто-кун не с вами?       Саске едва заметно повернул голову в сторону компании. Этот вопрос заинтересовал и его.       — А почему он должен быть с нами? — равнодушно спросил Гаара.       — Он, — поделился наболевшим Шикамару, — слишком проблематичный. Говорит, что никогда не поймет живопись.       — Да все это разговоры в пользу бедных! — махнул рукой Киба, как бы отрицая слова Нара. — Просто он не хочет видеть Сая.       — Еще бы, — хмыкнул Гаара. — Если бы этот тип преследовал меня, он был бы уже мертв.       — Не сомневаюсь, — хмыкнул Шикамару. И красноречиво промолчал очевидную фразу: «Те, кто преследует тебя, долго не живут».       — В общем, — Киба более-менее взял себя в руки и как можно серьезнее посмотрел на Итачи. — Вместо того, что бы оценить талант Сая, Узумаки учится танцевать, — он неопределенно махнул рукой в сторону склона. — Может, — задумчиво посмотрел на друзей Инузука, — все-таки его сюда привести?        Ответом ему были два легких подзатыльника.       Несколько секунд Итачи задумчиво смотрел компании вслед. Тип, который преследует Узумаки — это было что-то интересное. Все-таки он не прогадал, решив, что с этими ребятами не соскучишься. Отдых — это, конечно, хорошо. Но активный отдых — еще лучше. Усмехнувшись, Учиха крепче сжал запястье младшего брата и уверенно потащил его на вершину холма. Они просто обязаны выяснить: что же так развеселило тех ребят?       Братья поднялись на вершину холма. В отличие от вчерашнего дня, здесь разместились всего три художника. Один из них очень походил на Саске, Итачи даже удивился. Сам же Саске осматривался по сторонам. Вчера он категорически отказался сюда подниматься. Вчера Итачи уделял больше времени тем, кто был у подножья. Терпения младшего Учихи не хватило для того, чтобы взобраться сюда. Теперь же он был на вершине, и ничто не мешало ему изучать местность.       Холм был сравнительно невысоким, несмотря на то, что на подъем ушло больше десяти минут. Однако, отсюда, как ни старайся, всю эту базу отдыха не рассмотришь. Зато очень хорошо видно все то, что происходит внизу. Снизу доносилась ритмичная музыка. На ровной поляне, оборудованной под танцпол, тренировалась группа студентов. Судя по всему, им было весело. Чуть поодаль от них, в тени пышной сосны, сидел Наруто и что-то писал в блокноте. Саске невольно залюбовался парнем. Легкий тычок в бок заставил младшего Учиху оторвать взгляд от Узумаки. Он хмуро посмотрел на брата.       — Смотри, — зловеще хихикнул Итачи, — твой клон.       Саске проследил за взглядом брата, и неопределенно хмыкнул. Он увидел того самого брюнета, который наблюдал за ними на волейболе. Учиха решил подойти ближе. Итачи удивился, но последовал за ним.       Табличка на столе по идее отображала имя художника. Здесь тоже такая была. Только вместо обычной, распечатанной на принтере табличке, на столе стояла настоящая миниатюрная роспись. С кучей всевозможных узоров, что делали надпись практически неразборчивой, на табличке по-английски было выведено: «Сай». Парень явно не утруждал себя формальностями.       Художник безучастно рассматривал Учих. Итачи в свою очередь рассматривал того, кого называли Сай. Вроде бы именно о нем всего пару минут назад говорили их новые знакомые. Что ж. Он был интересен. От него за версту веяло ложью. Улыбку на бледных губах пропитала фальшь.       Взгляд Саске блуждал по работам художника. Везде был один, до боли знакомый блондин. Такой настоящий, как будто живой. Художник мастерски передал каждую мелочь: прижатую траву, едва заметное колыхание ветра, даже блеск воды.       — Моя лучшая работа, — Сай заметил взгляд Саске. — Я типа должен похвалить сам себя, — он хмыкнул. — Хотя мне плевать на вашу оценку.       Итачи посмотрел на заинтересовавшую Саске картину. Потрясающе, Наруто на ней такой живой. Хотя почему только на ней? Вот, конкретно здесь, Узумаки вылил на себя бутылку воды, ее капли стекают по загорелой коже, поблескивая на солнце. Парень, прищурившись, смотрит на небо, кажется, что вот-вот он отвернется. Да уж, это довольно реалистично. Итачи посмотрел на другую картину. На ней тоже был Наруто. В этот раз он перебрасывал мяч. Парень подпрыгнул, чуть нагнулся, потянул правую руку вперед и коснулся мяча. Итачи осмотрел все работы. Большинство из них изображали Узумаки, на остальных красовалась природа.       — О, — наконец, сказал старший Учиха, — ваши картины весьма реалистичны.       — Благодарю, — кивнул Сай, с любовью рассматривая свои картины. Он стоял рядом с самыми любимыми. Теми, на которых ему, словно на фотопленке, удалось запечатлеть эмоции Узумаки.       — А, этот парень, — задумчиво поинтересовался Итачи, — он не против того, что вы выставляете его портреты?       — Хм, — художник усмехнулся. — Кто знает, — честно подумав целую минуту, ответил он. — Поскольку я их не продаю, — уверенно продолжил Сай, — проблем быть не должно.       — Вы знакомы? — продолжал интересоваться Итачи, прекрасно зная ответ на свой вопрос.       — Да, — снова фальшиво улыбнулся художник.       — Друзья? — старший Учиха оценил честность собеседника.       — Ну… — Сай задумался. — Полагаю, можно так выразиться.       — Знаете… — протянул Итачи, снова рассматривая картины. Красивые, качественные картины, как и обещал Нара. — Вы чем-то похожи на маньяка.       — Спасибо за комплимент, — глаза художника сверкнули. — Знаете, — проникновенно сказал он, чуть подаваясь вперед, — с ним хочется делать две вещи: рисовать и, — он многозначительно замолчал, покосился на навостривших уши соседей, и кивнул.       Саске помотал головой. Неужели этот кивок был подтверждением его мыслей? Он отошел от брата и снова посмотрел вниз. Наруто уже стоял в центре танцпола, а какая-то девушка обнимала его за талию. Блондин даже не пытался вырваться.       «Какого черта? — насупился Учиха. — Оттолкни ее! — Саске нахмурился, тряхнул головой, удивляясь своим мыслям. — Какое мне до этого дело? — раздраженно подумал он. — Пусть, что хочет, то и делает, меня это не касается!»       Как ни старался Саске убедить себя в этом, а глаза все равно предательски следили за каждым движением «парочки». Учиха невольно наслаждался движениями Узумаки. Такими гибкими, плавными, манящими. Он казался Саске безумно сексуальным. Мысль о том, что он обнимается с какой-то девкой, бесила Учиху.       Время, на удивление, пролетало быстро. Казалось, что утро вот-вот началось, а уже и солнце в зените, и легкий голод дает о себе знать. Обед наступил незаметно.       В столовой было оживленней обычного. Хотя раньше казалось, что громче быть уже не может. Откуда взялось такое количество людей? Где они прятались все это время? Все места были заняты, а на столах практически ничего не осталось. Разве что листовок, рассказывающих о последних творческих достижениях Хьюга Нейджи, было в изобилии.       Итачи осмотрелся по сторонам. Они с Саске, к счастью, успели сцапать себе обед. Теперь им оставалось лишь найти место, где можно было бы отдать должное: ароматному рамену, аппетитным онигири и хрустящим булочкам. Он заметил утреннюю компанию. За их столом было три свободных места. Кивнув Саске, Итачи двинулся к стоящему в самом углу столу.       — Свободно? — спросил он, привычно окидывая изучающим взглядом молодых людей, и невольно удивляясь отсутствию Узумаки.       — Угу, — кивнул Киба, не отвлекаясь от онигиири.       Итачи счел это за предложение и сел рядом с Инузукой. Саске молча занял стул между Гаарой и братом.       Ели в полной тишине. И не потому, что там сидели Учиха, нет. Там было тихо с самого начала. Казалось, что все переругались, а едят вместе всего лишь по привычке. Тишина радовала Саске, угнетала Итачи, остальные же ее попросту не замечали.       — Какие планы на вечер?       Итачи попытался завязать разговор, но ничего не вышло. В ответ на его вопрос Шикамару неопределенно пожал плечами, внимательно посмотрел на имбирь, и отправил его в рот. Разговорить этих троих оказалось практически невозможно. Впрочем, другого от представителей трех влиятельных семей Итачи не ожидал. Интересно, как Узумаки умудряется с ними общаться?       Для кого священную, для кого неприятную тишину прервал восторженный вопль:       — ОГО! РАМЕН! — так искренне еде еще никто никогда не радовался. — РАМЕН!       Наруто взял три порции, печально покачал головой: поднос был слишком мал, и принялся искать свободное место. Вскоре он заметил знакомые макушки.       — Привет! — он нагло подвинул Шикамару и водрузил ценный поднос на стол.       — Там занято, — хмыкнул Киба, пытаясь не дать блондину занять единственный свободный стул.       — Да ну? — искренне изумился Узумаки.       — Да, там сидит, — Инузука на мгновение задумался, — гитара. Просто сейчас она упала. Шикамару, будь добр, подними.       Нара тяжело вздохнул, пробормотал себе под нос свое любимое слово, но все-таки заглянул под стол.       — Гитара? Гитара?!       Саске показалось, что сейчас начнется огромный скандал. Уж слишком возмущенным выглядел Наруто. Да и говорил он далеко не дружелюбным тоном, и на шепот это не очень-то и походило.       — Гитара, — в третий раз, уже совершенно спокойно повторил Наруто, — понимаю, — он кивнул. — Для гитары всегда должно быть почетное место. Что ж, — тяжело вздохнул он, ничего не поделать…       Итачи и Саске были абсолютно уверены в том, что Узумаки заберет свой поднос и пойдет искать другой стол. Наруто же такой вариант попросту в голову не пришел. Он внимательно посмотрел сначала на Кибу, потом на Шикамару, потому снова на Инузуку и снова повернулся к Нара:       — Я сяду тебе на ручки, — определился Узумаки, и невинно хлопая глазками, уставился на Шикамару, ожидая когда тот немного подвинется.       Итачи подавился. Саске положил на стол только что взятую ложку. Гаара еле заметно улыбнулся. Шикамару услужливо отодвинул перед Узумаки единственный свободный стул. Киба нахмурился, как будто досадуя на то, что его шалость не удалась и задумчиво посмотрел на поднос Узумаки.       — Зачем тебе столько? — лениво поинтересовался он.       — Спрашиваешь! — искреннее возмутился Наруто. — Это же рамен, — он молитвенно соединил руки, в его глазах плескалась детская радость и неописуемый восторг. Узумаки сел на отодвинутый стул, и, казалось, уже забыл о чем говорил минуту назад.       — Как твои танцы? — усмехнулся Шикамару. — Когда увидим твое выступление?       Узумаки отставил пустую тарелку и довольно вздохнул. Скорость, с которой он поглощал рамен, поражала.       — Выступление? — переспросил Наруто. — Точно, — снова оживился он. — выступление! Вот, — он протянул Нара сложенный в несколько раз листок бумаги, — наша новая песня, — он допил очередную порцию, и принялся за следующую.        Листок пошел по рукам группы. Итачи с любопытством наблюдал за ребятами. Как он ни старался заглянуть в листок, увидеть текст ему так и не удалось.       — Хм, — наконец сказал Гаара. — И как это должно звучать?       — Как-нибудь простенько, без наворотов, — Узумаки протянул еще один листок.       — Навороты тут действительно ни к чему, — со знанием дела кивнул Инузука.       — К вечеру доведем это до ума, — хмыкнул Шикамару. Гаара и Киба согласно кивнули.       — Что ж, — улыбнулся Наруто, — тогда до вечера.       С того обеда уже прошло несколько дней. Выставку сменили спортивные танцы, вслед за которыми, начались активные приготовления к музыкальным мероприятиям.       Заказ «Dead Dream» Орочимару выполнил в точном соответствии их требованиям, хотя так и не смог понять: зачем им столько инструментов. Капризам «звезд» он привык потакать. Кому-то нужны подходящие декорации, кому-то требуется экстравагантный наряд, кому-то раза в два больше инструментов, чем требуется на самом деле. Впрочем, тут продюсер мог ошибаться. До сих пор ему не доводилось слушать «Dead Dream». Как бы там ни было, штаб Орочимару ожидал главного шоу.       Саске с нетерпением ожидал окончания этих безобразий. Из-за всей этой студенческой суеты ему никак не удавалось нормально сосредоточиться на работе. Учиху это очень раздражало. Он абсолютно не контролировал ситуацию: ни ту, что осталась в Токио, ни ту, что была здесь. Саске это нервировало. Итачи обнадежил его тем, что предстоящий музыкальный концерт — последний, и в дальнейшем его присутствие в определенных местах не потребуется.       Дейдара с каждым днем все больше и больше погружался в работу. Все же он не был простым телохранителем. Если подумать, он вообще никогда не занимал такой должности. Официально не занимал. Итачи, заметив, что его парень откровенно скучает, когда ему не уделяют двадцать пять часов в сутки, принялся везде, где только было можно брать его с собой. Чем больше времени Тсукури проводил с братьями, тем больше убеждался в правоте Итачи. Узумаки Наруто не был фанатом. Более того, этого парня совершенно не заботили Учихи. Да, они пару раз случайно пересеклись в столовой. И на одной из прогулочных дорожек. Но случайные встречи, короткое: «Привет», или вовсе простое кивание головой, никак нельзя было назвать фанатическим преследованием. Итачи слушал рассуждения Тсукури, улыбался, и думал, что Саске было бы куда лучше, если бы этот блондин был их заядлым фанатом.       Наруто же старался вообще ни о чем не думать. Нельзя сказать, что у него это не получалось. Все было предельно просто. Он не должен был попадаться на глаза озабоченному извращенцу Саю, и по возможности избегать Учих. Последнее было сделать крайне трудно, но необходимо.       Узумаки искренне верил в две закономерности своей недолгой жизни. Первая: каждый встреченный им человек — мафиози. Как ни старался он опровергнуть этот факт, ничего не получалось. Узумаки Наруто, как магнит, притягивал к себе уголовников, гастарбайтеров и мафиози. Скорее всего, это была семейная черта. Ведь умудрились же его родители водить дружбу с двумя мафиозными кланами, и набирать свои многочисленные долги ни у кого иного, как у мафиози.       Вторая: беда не приходит одна. Об этом, конечно, можно было спорить. Можно было бы говорить, что так сложились обстоятельства или придумать более серьезное, чем-то обоснованное утверждение, но опять-таки, факт оставался фактом. Если у Узумаки начиналась черная полоса — жизнь щедро сыпала ему на голову все приготовленные к этому моменту неприятности. К счастью, вторая закономерность случалась крайне редко, тогда как первая…       Учихи однозначно были мафиози. Итачи почему-то стремился как можно чаще пересекаться с Наруто. Это плохо. Там где мафия — там проблемы. Может, вообще пора делать отсюда ноги?       Началось заседание присяжных. Решался вопрос дальнейших действий и выбора круга общения. Обсуждение грозило стать грандиозным скандалом, но тут зазвонил будильник.       «Бля, ну и приснится же такая хрень!» — Наруто недовольно рассматривал заходящее солнце.       Сегодня должен был состояться концерт, завершающий экзамены у студентов Академии Искусств. Орочимару слезно умолял его прийти и послушать. Узумаки задумчиво посмотрел на небо.       «Что-то в последнее время я слишком много сплю», — парень перевел взгляд на часы, и быстро встал.       Концерт должен был вот-вот начаться. Наруто, чудом не заблудившись, влетел в набитый битком зал. Оказалось, такие мероприятия пользуются большим успехом среди отдыхающих. Присмотревшись, Наруто увидел одно свободное место. То, что та группа сидений была несколько обособлена от остальных, его ничуть не смутило. Узумаки даже не придал значения небольшому столику, стоящему перед сиденьями. И тем более он не обратил внимания на то, кто там сидит. Как только Наруто подошел к свободному месту потух свет.       — Уверен, что тебе сюда? — насмешливый голос соседа показался Узумаки знакомым, но он не придал этому значения.       — Да, — Наруто кивнул, позабыв о том, что его не видят. — Тебя что-то не устраивает? — с вызовом спросил он.       — Хм, — неопределенно отозвался собеседник. — Отнюдь, — он как будто потерял к Узумаки всякий интерес.       Наруто попытался рассмотреть своего соседа, но ничего не выходило. Концерт, между тем начался. Ведущие объявляли правила конкурса и представляли жюри. Узумаки удрученно вздохнул, когда прожектор осветил его соседа. Учиха Саске собственной персоной. И что в этом удивительного? Ничего. Его преследуют мафиози. Это все испорченная карма.       Саске насмешливо смотрел на Узумаки. Он выглядел одновременно и обиженным в лучших своих ожиданиях и каким-то обреченным. Все вместе делало соседа невероятно привлекательным. Его хотелось притянуть к себе, шепнуть на ухо пару слов и легко, практически невесомо, поцеловать. Так, чтобы ему самому захотелось большего. Но сделать это сейчас было нельзя. Рядом был бдительный старший брат, который… Который мешал. Поэтому Саске, чтобы чем-то занять себя, крутил в руках микрофон.       — Мы будем рады услышать ваше мнение и замечания! — бодро, объявила ведущая. За улыбкой она практически профессионально спрятала волнение.       — Мы поделимся с вами впечатлениями, — заверил ведущих Итачи.       — Тогда, — обаятельно улыбнулся невысокий, темноволосый ведущий, — начнем. Первой выступает…       И началось то, чего Саске так опасался. Полная безвкусица! Это было просто ужасно! Возможно, голос у девушки и неплохой, музыка тоже тянет на неуверенную тройку, но текст… Это просто ужасно! Ну и что, что первый курс? Начинающие? Ха! Твой дебют — начало твоей карьеры. Надо выкладываться на полную, выбирать самую лучшую свою песню. А это что такое? Жалкое подобие признания в любви? Да-да, все в курсе. Студенты сами пишут песни. Замечательное требование, но слушать этот бред, сил больше нет…       Песня закончилась, отыграли последние музыкальные аккорды, в зале повисла тишина. Саске уже хотел сказать все, что об этом думает, как вдруг обнаружил, что в руках пусто.        — Потрясающе! — возвестил его не в меру наглый сосед. — Это великолепно!       — Что ты несешь? — прошипел Учиха. — Ты что не слышал какой это бред?        Наруто сделал вид, что не услышал замечания Саске, и продолжил ободрять первокурсницу:       — Девушка, Вы очень смелы. Не каждый решится вот так открыто признаться в любви. Браво! Надеюсь, Ваши слова достигнут адресата.        Зал взорвался аплодисментами.       — Видишь, — шепнул Узумаки соседу, — всем нравится, — он положил микрофон на стол, перед Учихой.       — Хм. Это просто ужасно, — Саске скривился, правда этого практически не было видно. — Ты слышал текст? Хуже некуда.       — Попробуй для начала песню написать, — возмутился Наруто, — а потом заявляй: «Текст — отстой»!       Итачи прислушался к разговору соседей и тихо засмеялся. В душе он разделял мнение брата. Песня не производила ровным счетом никакого впечатления. Если бы кому-нибудь пришло в голову вот так признаться ему в любви, он бы от этой любви бежал за тридевять земель. И тем не менее, с Узумаки тоже можно было согласиться. Быть может, песню написать и не так трудно, но набраться смелости и перед полным залом выступить ради одного единственного человека — это достойно и ободрения и похвалы.       Концерт продолжался. Следующими выступали куда более подготовленные люди, и хотя их тексты были куда лучше, голосов не было вовсе. Об этом им сказал Итачи, Наруто же снова подбодрил. Саске сердито посмотрел на Узумаки. И когда он только успевал забирать микрофон? Учиха попытался вернуть «свою» собственность, но с первой попытки не вышло.       — Отпусти, — процедил Узумаки.       Саске и не подумал его послушаться. Забрать у соседа микрофон оказалось каким-никаким развлечением. Прикасаться к теплым рукам Наруто было в стократ приятнее, чем слушать это бездарное выступление. К тому же, Учиха справедливо полагал, что микрофон принадлежит ему, и, следовательно, это он должен в него говорить. Говорить то, что думает. Ведь его мысли в корне не совпадают с тем, что говорит Узумаки.       — Пусти, — прошипел Наруто, чувствуя, что его руку сжимают сильнее.       Уступать микрофон не хотелось. Держаться за руки тоже: уж слишком противоречивые ощущения вызывали руки Саске. В памяти сразу всплывала бурная ночь, что они провели вместе. И от того, что детали все еще оставались тайной за семью печатями, у Наруто начинала болеть голова.       — Пусти! — чуть громче потребовал Узумаки. Ему совершенно не хотелось думать о том, что лезло ему в голову. Парню совершенно неожиданно помог Итачи. Он что-то шепнул на ухо брату и тот нехотя отпустил соседа.       Выступления продолжались. Кто-то больше нравился публике, кто-то меньше. Кого-то Итачи хвалил, кого-то ругал. Саске по-прежнему не давали в руки микрофон, а Наруто подбадривал всех.       Очередная группа могла гордиться тем, что более-менее пришлась по душе Саске. Сказать им об этом он не мог. Его бы попросту не услышали: микрофон Узумаки присвоил себе. Да и выступление еще не закончилось.       — Возьмите, — шепнул кто-то на ухо Наруто. Парень обернулся. Невысокая девушка в темном костюме протягивала ему микрофон.       — Спасибо, — улыбнулся Узумаки, — у меня уже есть.       — Это не Вам, — слегка смутилась девушка. — Передайте, пожалуйста, Вашему соседу.       — Соседу? — искренне удивился Наруто. — А ему эта штука не нужна.       — Да? — растерялась девушка. Не зная, что делать, она коротко кивнула, извинилась и ушла.        — Не решай за меня, — шикнул Саске, с трудом сдерживая желание отвесить соседу подзатыльник.       — Хорошая песня, правда? — как ни в чем не бывало поинтересовался Узумаки. Учиха косо посмотрел на соседа. Тот безмятежно улыбался. Улыбка вне всяких сомнений ему шла.       — Да тебе здесь все нравится, — фыркнул Саске, мысленно злясь на себя за то, что любуется и в какой-то степени даже восхищается соседом.       Да, Наруто был симпатичен. Да, Саске влекло к нему. К нему хотелось прикасаться, изучать его, причинять боль, лечить лаской. Будь это кто-то другой, а не Узумаки Наруто, он бы уже давно принадлежал Саске. Но не в этот раз. Не то, чтобы это было невозможно. Нет. Учихи всегда получают то, чего хотят. Но это было невероятно трудно для самого Саске. Он не привык видеть личность в своих многочисленных партнерах. Для него они были не больше не меньше чем занимательной, а нередко и просто, «игрушкой». С Узумаки же все было по-другому.       Пусть Итачи и говорит, что скорее всего именно с ним Саске провел чуть ли не самую лучшую ночь в своей жизни, но все же прямых доказательств этому нет. А даже если бы и были, то что? Схватить его, затащить в свою комнату и отыметь во всех позах? Это был бы идеальный план, если бы Саске не был знаком с Узумаки. Как личность Наруто безумно интересовал Учиху. Он был сплошной загадкой. Тайной. Ее хотелось разгадать. Ею нужно было обладать…        Саске тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли и пытаясь сосредоточиться на концерте. Более-менее приглянувшаяся ему песня закончилась, и Итачи делился с ними и публикой своим мнением. Собственно, в том, что говорил брат не было ничего интересного, но все же Саске разозлился на себя за то, что позволил себе отвлечься на размышления. Из-за этого он полностью прослушал то, что сказал Итачи. Впрочем, микрофон симпатичный сосед ему так и не вернул, а значит, говорить ему все равно не придется.       — В целом неплохо, — подытожил Итачи.       — Неплохо, не значит хорошо, да? — осмелился спросить солист. Сейчас он очень жалел, что посмеялся над тем парнем, который постоянно всех хвалил. Как же сейчас не хватало его ободряющего слова.       — Да, — кивнул Итачи.       — Чего нам не хватает?       Ведущие засуетились. Разговоры с жюри не входили в план концерта. Группа ждала ответа, Итачи пожал плечами и протянул микрофон брату. Саске фирменно хмыкнул.       — Профессионализма, — поделился своим мнением Наруто. — Ваши песни должны задевать душу. Неважно на каком языке вы поете, если ваша песня веселая — заставьте нас смеяться, если грустная — заставьте плакать. Вашим песням не хватает чувств.       «Отлично, — Орочимару вольготно развалился в своем кресле. — Хорошо, что он здесь. Хороший совет, Наруто-кун. Такой в Академии дают единицы. Те, кто не боится конкуренции. А если сенсей все-таки обращает на это внимание, студенты к таким советам отчего-то редко прислушиваются. Забывают они их что ли?       Но я позвал его сюда не ради этой группы. Если продолжат работать над собой, они далеко пойдут. К тому же, у них еще достаточно времени для развития. Мне надо поставить на место одного наглеца. И лучше Наруто-куна никто не преподаст ему урок. Правда, самому Наруто все это может не понравиться. Пожалуй, мне стоит извиниться перед ним за последнего исполнителя…»       Концерт продолжался. Саске все больше злился. Мало того, что снова пошли отстойные песни, теперь уже и музыка была ужасна. Голосов у исполнителей вообще не было, а их внешний вид оставлял желать лучшего. Как им только не было стыдно выступать? Да таких, с позволения сказать, исполнителей даже принимать в Академию не стоило! Нет способностей — попытайтесь найти себя в чем-нибудь другом.       Итачи тактично молчал, или ограничивался неопределенным «Н-да». Наруто же подбадривал каждого. Он больше не давал советов, не указывал на ошибки, но каждое его слово ободряло, давало надежду. Больше всего Саске бесили пожелания типа: «Постарайтесь!». Хотелось выхватить у Узумаки микрофон и обматерить всех, начиная с Орочимару, втянувшего их в этот бред, заканчивая Наруто, так нагло забравшего его микрофон, и вещавшего всякие ободрительные глупости. Не ободрять надо, а правду говорить. Пусть эти бездари найдут себе занятие получше! Но Узумаки и не думал отдавать микрофон, а Итачи убедительно попросил обойтись без насилия.       Саске посмотрел на часы. Уже два часа длится этот «концерт». Удивительно, но зрители даже не думали расходиться. То ли им было скучно, то ли забавляли попытки новичков быть звездами. Однако, новость, что остался один исполнитель, обрадовала всех.       Солист — невысокий шатен в светло-сером костюме вышел вперед. Позади него заняли свои места гитаристы и ударник. Прошло еще несколько секунд, и заиграла гитара.       Это было куда лучше, чем все остальное. Эта группа на голову превосходила искавших свои недостатки ребят. Возможно, Узумаки был прав, и, прислушавшись к его совету, они смогут достичь большего. Однако это случится потом. Сейчас же выступающая группа переплюнула всех.       «Да уж, это скрасит впечатления, — подумал Саске, удобнее устраиваясь в своем кресле и совершенно случайно задевая Узумаки. То, как сосед был напряжен, удивило Учиху. — Надо же, как ему нравится…»       Наруто с ужасом слушал вступление. Нет, гитарист был весьма неплох, но ему бы больше подошла своя музыка, а не чужая. Начал петь солист.       «Неплохой голос», — отметил про себя Саске.       «Ужасно, — думал Наруто. — Отвратительно! Почему? Почему именно эта песня? Почему не любая другая? Почему именно этот исполнитель?»       «Неплохо, совсем неплохо!» — подумал Итачи, едва заметно кивая своим мыслям.       «Нет, — Узумаки отрицательно покачал головой. — Не могу больше это слышать!»       — Прекратите, — негромко сказал он. Кроме братьев Учиха его никто не услышал. Они недоуменно посмотрели на него. Наруто как раз вспомнил о том, что нервно сжимает в руках микрофон. — Прекратите! — его неожиданно властный голос прогремел по всему залу.       Прерванный на полуслове солист замер. Поначалу он просто испугался. Никто никогда с ним так не разговаривал. Когда один из прожекторов осветил того, кто его прервал, солист успокоился и вместе с тем разозлился. Какое он имел право его перебить? Кем он себя возомнил? Да кто это вообще такой?       — Это возмутительно, — спокойствие в голосе Узумаки пугало. — Просто ужасно, — он говорил так, будто каждое его слово — истина последней инстанции. — Я думал у нас тут концерт самодеятельности. Вы сами пишите песню и исполняете ее.       — Именно так, — уверенно ответил солист.       Его немного смутил тон прервавшего его парня, и все же терять лицо солист не собирался. Он придал голосу максимум раздражения, и очень надеялся на то, что недовольство не спишут на нервы. Было как-то неловко, неудобно. Ведь именно он был тем, кто первым начал смеяться над комментариями Узумаки. Солист никак не ожидал, что «ободряшка» прервет его, что будет говорить с ним таким тоном, подставит под сомнение его выступление. Выступление, которое на фоне остальных должно было стать великолепным!        Солист все еще не догадывался, как сильно он оплошал.       — Тогда какого черта, — проникновенно поинтересовался Наруто, — вы исполняете чужие песни?        В ответ на это громкое заявление зал недоуменно зашумел.       — Что вы себе позволяете? — холодно спросил солист. Он старался получше рассмотреть того, кто с ним говорил. Внутри все напряглось гитарной струной. Впервые за все их выступления, они были так близки к провалу.       — Еще прикидываешься, что не при чем? — Узумаки больше не пытался держать себя в руках. — Конечно, здесь же собрались одни идиоты. Один ты непревзойденный гений. Действительно, — язвительно продолжал он, — зачем писать новую песню, когда можно взять уже готовую? Ты сам-то хоть знаешь, — жестко спросил он, — чью песню поешь?       — Это моя песня! — уверенно парировал солист, мысленно радуясь тому, что никто не видит как вспотели его ладони. — Все авторские права принадлежат мне!       — Тебе? — искренне удивился Наруто. — Тебе?! — он рассмеялся. — Хм, — как-то игриво продолжил Узумаки, — спорим?       — Что? — опешил солист.       — Я подаю на тебя в суд, — в голосе Узумаки не осталось ни намека на шутку. — Вот что.       Зал снова зашумел. Саске недоуменно посмотрел на Наруто. Он никак не ожидал такого поворота событий. Значит, и Узумаки может что-то не понравиться на этом концерте! Хотя то, что он делает сейчас — глупость. Возможно, песня была украдена, уж слишком хороша она для этих новичков. Но ведь это неофициальное выступление. Это всего лишь экзамен. Едва ли нужно подавать в суд за то, что студенты нарушили правила. Это уже слишком. О чем только Узумаки думает?       — Эту ерунду нельзя воспринимать всерьез, — негромко сказал Саске. — Что ты делаешь?       — То, что считаю правильным, — шепнул в ответ Узумаки.       — Господа! — зычно позвал Орочимару, призывая к тишине. Он предполагал, что случится нечто подобное. Сейчас он уверенно поднимался на сцену, чтобы быть ближе к центру событий.       В зале повисла тишина. Все взгляды были прикованы ко всемирно известному продюсеру, поднимающемуся по небольшой лестнице на сцену.       — Какой досадный инцидент! — заговорил Орочимару, остановившись в нескольких шагах от солиста. — Я представляю, — продолжал он, — как тебе неприятно все это слышать, Наруто-кун. Тебе в особенности. Я прошу простить меня за это. Но суд…       — Досадный, — перебил Узумаки продюсера. — Неприятный. Ты извиняешься или издеваешься?        Солиста передернуло. Говорить с Орочимару на «ты» могли единицы. А этот парень, мало того, что обращался к фамильярно к ректору, так и говорил с ним таким тоном, какой никто никогда не позволял себе при разговоре с Орочимару.       — Ты все подстроил, — раздражение в голосе Наруто мешалось с обидой. — Ты позвал меня сюда только ради того, чтобы я слушал эту жалкую пародию? — он тяжело вздохнул, тряхнул головой и посмотрел на солиста. — Эй ты! — окликнул его Узумаки. — Или признаешься, чья песня, или встречаемся в суде.       Солист с минуту думал, взвешивал сложившуюся ситуацию. Такое случилось впервые. Раньше никто (за исключением Орочимару) не догадывался, что он исполнял чужие песни. Но он так старался, искал уже забытых певцов, более того, тех, кого нет в живых, тех, кто не предъявит права на авторство, а тут на тебе. Почему вмешался Орочимару? Чтобы разоблачить его? Нет, вряд ли, он же мог гораздо раньше это сделать, мог даже выгнать. Почему же именно сейчас? Может ли быть потому, что этот парень знает, кому принадлежат эти самые права? Может рискнуть?       Солист украдкой покосился на своих товарищей. Те отрицательно покачали головами. Признаться? Черт. Солгать? Нет, Орочимару не даст. Да и похоже, этот парень знает настоящего автора. Черт, черт, черт! Как можно было так проколоться?       — Намикадзе Минато, — пробормотал солист.       — Совершенно верно, — кивнул Орочимару. — Верное решение, молодой человек. Действительно, автором и исполнителем песни, которую вы хотели выдать за свою был Намикадзе Минато, и называлась она «Far Away», а не так, как вы написали в заявке.       Зал снова зашумел, на этот раз возмущенно. Намикадзе Минато был довольно известным и горячо любимым публикой певцом. В нем к себе притягивало все: и голос, и внешность, и манера говорить. И даже безбашенные поступки, о которых порой удавалось прознать прессе, вызывали у поклонников лишь снисходительную улыбку. Старики, читая об очередной выходке Минато, качали головой и в один голос повторяли: «В рубашке родился». Поэтому, в свое время, весь мир потрясло сообщение о гибели знаменитого певца в страшной автокатастрофе, причины которой до сих пор доподлинно неизвестны. С тех пор прошло уже десять лет. Кто-то приложил руку к тому, что Намикадзе Минато постепенно исчезал с телевизионных экранов, на радио практически перестали крутить его песни, и лишь самые преданные фанаты все еще помнили любимого певца.       — С вашего позволения, мы прослушаем оригинал записи, — завершает свою речь Орочимару и зал взрывается криками одобрения.       Лишь Наруто говорит «нет», возвращает микрофон Саске, и уходит из зала. Учиха озадаченно смотрит ему вслед, а на всю округу играет песня, так и не успевшая стать популярной десять лет назад.