Морфей

Морфей приходит ко мне каждую ночь. Раньше, когда не приходил, заснуть не получалось совсем. Клубящуюся в палате тьму словно можно есть ложкой, чтобы потом она конденсировалась внутри, вытекая из носа и ушей тоненькими струйками. А если не есть, темнота сама просочится внутрь – стоит только заснуть. Так мне кажется. При Морфее тьма становится послушной. Она ластится к его ногам, ласкает кудри и забывает про меня – сосуд, который нужно наполнить. Но мой гость будто совсем этого не замечает. Он всегда молчит, но у него живая мимика, поэтому разговаривать можно и без слов. Я рассказываю ему о себе, о врачах, о болезненных процедурах и о доме, он водит бровью, щурит глаза, наклоняет голову вбок и всё-всё понимает. Каждый раз он берёт меня за руку, легонько дышит на запястье и убаюкивающе гладит по волосам. Но не уходит, когда я засыпаю, а продолжает быть рядом и во сне, показывая удивительные места. В первый раз он привёл меня в пустыню. Тёплый, еле слышно поющий песок был везде, куда только можно было дотянуться взглядом, казалось, что и фиолетовое небо с рассыпанными по нему веснушками-звёздами – песок, и тонкий острозубый месяц – песок, и я тоже – песок. Вдвоём мы лежали в этом песочном королевстве, и он позволял мне использовать свою грудь как подушку. Как-то мы были на ночном карнавале большого портового города Летиэль, что в эстрийских землях. Эльфы, гномы, орки – все, кого раньше я видела лишь в пучинах чёрных на белом букв, смеялись и танцевали кругом. Воздух нитями пронизывало множество запахов: жаренной оленины, потной кожи, хмеля. Веселье было настолько заразительным, что я смеялась и танцевала вместе со всеми, топча босыми ступнями мощёную площадь. Морфей молчаливым наблюдателем стоял в стороне. Между его бледных пальцев мелькал хвостик от яблока. Однажды я попросила показать мне море, потому что никогда его не видела. Оно оказалось намного больше, чем на картинках, а ещё приятным на вкус и звук. Скинув ночнушку, я долго плавала в тёплой, как одеяло, воде, пока Морфей, не снимая сапог и плаща, не подошёл и не сказал глазами, что пора просыпаться. Весь следующий день, облизываясь, я по-настоящему чувствовала на губах острые кристаллики соли. Мы сделали всё то, что я всегда хотела сделать, но не могла. Например, покататься на драконе. Он был похож на большую кошку, мурлыкал, когда его гладили между гребнями и зашипел, когда я нечаянно дёрнула его за ус. Или погладить русалочий хвост. На деле оказавшийся скользким и склизким. Или научиться играть на губной гармонике. В тот день Морфею удалось растягивать сон так долго, что у меня получилось сыграть свою первую мелодию. Или поцеловаться. Признаваться в этом было немножко стыдно. Но Морфей снова понял. Он перенёс меня в пропитанный хвоей лес, на берег небольшого озерца-зеркальца. Я заглянула в него и при лунном свете увидела своё отражение, которое затем вылезло из воды, явив собою точную, но мокрую копию меня. Лукаво улыбнувшись и подмигнув, двойник притянул меня за плечи и поцеловал в губы. Жалко лишь, что будит меня всегда не Морфей. Сегодня он вошёл не через стену, как обычно, а через дверь. – Куда отправимся сегодня? – тут же спрашиваю я его. С каждым днём голос слабеет и говорить становится всё труднее, но я знаю, что Морфей услышит. А он медленно снимает чёрный капюшон, подходит ближе и наклоняется над койкой. Я чувствую, как кончик его длинной косы мягко касается моей щеки. Морфей ничего не говорит. Он печально улыбается тонкими губами, закрывает мне глаза холодной ладонью и целует в лоб. – Спи…