Ожидание

По обстановке комнаты всегда можно сказать что-то об ее жильце. О жильце этой комнаты можно было с уверенностью сказать одно – он ни в чем не нуждался. Не нуждался в уюте, комфорте, семье. На стенах, выкрашенных невнятно серой краской, не висели портреты друзей, не было даже симпатичной рамочки, приобретенной просто так, в отпуске на побережье. Окна не украшали строгие портьеры, не обрамляли легкомысленные занавески, не затеняли плотные шторы, даже романтично розовый восход не стремился заглядывать в эту огромную комнату. В углу комнаты стоял широкий письменный стол, заваленный кипой бумаг, чертежей, вырезками из газет, на огромном мониторе змеились многочисленные графики, рейтинги ежесекундно обновлялись, и, казалось, жилец интересовался всем сразу и ценами на молоко и стоимостью горнопроходчиков. По центру комнаты стояла кровать, которую оптимист назвал бы двуспальной, пессимист односпальной, реалист заметил бы одинокую фигуру жильца, замотанного в одеяло так, что наружу не торчали ни ноги, ни голова. Писк дешевого будильника заполонил комнату, противным буравчиком пронзая мозг. Жилец давно не нуждался в будильнике, заведя его давным-давно, да так и бросив у кровати, просыпаясь тогда, когда считал нужным. Вот и сейчас выпростав руку из-под одеяла, жилец пристукнул надоедливый механизм, и стало видно, что там, под одеялом, жилец уже давно проснулся и читает с экрана ручного комма последние новости. Экран освещал лицо, которое сложно было назвать пожилым, но можно было уверенно назвать женским. Хлопнула входная дверь. - Доброе утро. Феликс давно привык к привычкам своей хозяйки, все-таки он последние двадцать лет был ее личным секретарем, и не обнаружив ее на кухне, заглянул в спальню – так и есть, не подумав облачится хотя бы в халат, она стояла у своего стола и просматривала стопку листов, еще теплых после принтера. - Передай Гольштейнам, что я передумала, - бросила она ему, даже не подумав о том, что будет ему стоить объявить знаменитому на весь мир магнату об отмене сделки, которую юристы обоих корпораций обсуждали вот уже полгода. - Да, мэм, - Феликс знал, когда можно ерничать, а когда нельзя. – Позволю себе напомнить о том, что сегодня в пять часов вечера Вас ждет доктор Павлов. - Отмени, - женщина тряхнула головой, короткие седые пряди подпрыгнули и снова легли, как им захотелось, женщина никогда не утруждала себя укладкой, с чем проснулась, тому и рада. Небольшая черная машинка уже ждала ее у подъезда, услужливый консьерж открыл перед ней дверь. Он был новеньким и не знал, что она обращает на него внимания чуть меньше, чем на крошечного муравья, несущего веточку в свой муравейник. Муравьи интересовали ее больше людей. Феликс с трудом разместился на заднем сидении ее автомобильчика и как можно тише попытался уговорить доктора приехать в ее офис, ему не нравилась внезапно появившаяся привычка его хозяйки класть руку на сердце, словно прислушиваясь. А она даже этого не замечала. *** «Сегодня ночью, на 95 году жизни скончалась в Институте Сердца знаменитая на весь мир Александра Морийская, основательница бизнес-империи «Эребор». В империю входят такие структуры как оружейная компания «Двалин», горнодобывающая компания «Бофур», фармацевтическая компания «Оин», интернат для детей-инвалидов «Александр», причем госпожа Александра склонна была утверждать, что назвала интернат не в свою честь, а в честь «не родившегося брата» хотя медицинские записи ее матери утверждали, что в процессе единственной беременности ребенок был один, и им стала госпожа Александра. Но это не единственная странность Александры Морийской, так, по ее завещанию, не огранённый розовый алмаз «Торин», предположительный вес которого составляет более 70 карат, и по форме напоминает сердце, должен будет быть захоронен вместе с его владелицей». *** - Ну что же ты стоишь? Иди, он ждет. Мужчина взмахнул огромный молотом, словно ставя точку. Гигантские двери распахнулись, приглашая ее внутрь чертогов.