Никогда не оставляйте меня

Никто не мог думать об этом, кроме него, и знать не мог. Даже не знать – предугадать события. Доктор Уотсон же сделал это в ночь с третьего на четвертое мая 1891 года. Этот и два последующих испытали неведомое сотрясение. Никто точно не знал исхода того события. Только Холмс имел представление о предстоящей схватке. Тьма опускалась на горный массив Альп. Из окна гостиничного номера наблюдалась удивительная картина цветущего склона гор. Воздух был чист и приятен… В комнатах Холмса и Уотсона он приобрел ощущение тревоги. Доктор не мог больше спать. Он безуспешно пытался разогнать те скверные импульсы в подсознании. Неглубокий сон показал ему Холмса – живого, но практически полностью покрытого кровью, которая изливалась из многочисленных ран. Уотсон вскочил с кровати, взялся за голову руками и вышел из комнаты. Он подошёл к окну в маленьком коридоре, который разделяет два жилых номера. Доктор, глядя в окно, громким шёпотом на выдохе произнёс: «Господи, Холмс!..» Он услышал, как в это же время открылась дверь не из его комнаты. Холмс, подходя к окну, тихо, но чуть дрожащим голосом произнёс имя друга, как своего рода чувство: - Уотсон… - Что завтра произойдёт, Холмс? – поворачиваясь к другу, спросил уверенно и спокойно доктор. Детектив хотел сказать, но так и не смог. Он отвел взгляд, посмотрел куда-то вдаль, через окно, осторожно дотронувшись до руки доктора. Слегка сжав пальцы, Холмс постарался уверенно и убедительно произнести: - Всё прекрасно, Уотсон. Обязательно всё будет хорошо. Детектив действительно имел в виду «будет»: не сразу же, но когда-нибудь, обязательно. Произнесенные Холмсом слова поразили Уотсона ещё больше: он отказывался в это верить. Доктор всегда старался и относился оптимистически к разрешению любого дела вместе с Холмсом. Уотсон непременно и сейчас надеется на успешное завершение, но оно - сверху опасений, переживаний и жертв… Доктор не хотел прощаться с детективом: он готов был оставаться с ним вечно после всего, что они пережили. А тогда Уотсон был действительно прав: его волнения были уместны. Почувствовав всё это, доктор не сдержался и приникнул головой к груди Холмса, согнувшись от лёгкого эмоционального давления. Детектив сразу понял и осознал момент этой ситуации. Он аккуратно дотронулся до плеча друга и положил свою руку доктору на голову. Несколько минут они простояли, молча, в таком же положении. Вдруг Уотсон отстранился и обеспокоенно, но уверенно подтвердил свои опасения: - Холмс, я понимаю, что это ваше дело, я не хочу вам мешать. Я не позволю себе это сделать. Скажите мне лишь, прошу… - Простите меня, Уотсон, - холодно сказал детектив и, не желая продолжать разговор, поспешил удалиться. - Отдыхайте, мой друг! Спокойной ночи! Уотсон хотел рвануться за ним, упасть на колени и никуда одного не отпускать… Но доктор знал, что такое долг, спасение, поэтому он развернулся и пошёл обратно к себе в комнату. Он закрыл дверь и опустился на кровать. Быть может, конец скоро настанет… Но не сейчас, поэтому к Уотсону возвращается Холмс. Он приблизился к сидящему во тьме на кровати другу, присел рядом и свободно произнёс: - Простите, простите меня, Уотсон. Я рад, что вы появились в моей жизни. Это было удивительное время. - Холмс, что это за разговоры? Почему вы снова говорите так, словно ваш жизненный путь оборвётся с минуты на минуту, - воскликнул Уотсон, потом серьёзно продолжил. - Это случится завтра, ведь не так? - Забудьте об этом, Уотсон, - как-то отчуждённо промолвил Холмс. – Нет, с вами будет всё хорошо. - Мне не важно, что будет со мной! - Воскликнул доктор, затем встал и прошелся до окна. - И никогда я не думал о себе, как о вас! Вы даже не представляете, насколько вы мне дороги. Простите за сентиментальность, но я говорю правду. Попрошу вас, мой дорогой друг, останьтесь со мной сейчас. - Уотсон, спасибо вам за это!.. Нет, простите, я не могу. - Холмс, вы знаете (и только вы), чем всё закончится. Я не хочу вас об этом спрашивать более. - Вы, право, очень умный человек, Уотсон. Извините, но я не могу остаться, - словно не своим голосом произнёс Холмс. Доктор немного удивлённо спросил: - Почему же, мой дорогой друг? - Я… - начал детектив дрожащим голосом. – Я… сейчас заплачу, Уотсон! Мгновенно у Холмса поменялось выражение лица. Доктор положил ему руку на плечо. Детектив всё ещё пытался сделать размеренным своё дыхание. Он посмотрел на Уотсона, коротко улыбнулся и сказал: - Простите меня, друг мой. Мне не стоило ввязывать вас в это дело, но я знаю, что вы не отступились бы. Вы преданы мне, и я очень это ценю, Уотсон. - Я не заслужил покоя, я привык к вам. Мне не нужна другая жизнь, Холмс! - Джон, вы пишете, хорошо пишете, на самом деле. Вы не просто описываете факты, в ваших текстах есть нечто большее. Займитесь этим, - серьёзно и уверенно сказал детектив. - Это… большая для меня честь, Холмс! Слышать такие слова от вас – равносильно тому, что сжать моё сердце очень осторожно, доверчиво, но крепко. - Ах, Уотсон! Ваши слова порой носят сентиментальный характер. Вы многое вынесли в своей жизни. Я читал записи в вашей тетради, признаю, и вы не понимаете, как далеко вперед зашли ваши мысли. Это очень ценная и необыкновенно редкая человеческая способность. Вы говорите, что не заслужили покоя? В прямом смысле – вам необходим отдых, но в переносном – ещё очень рано, - Холмс задумался на секунду, затем продолжил, глядя в глаза другу. – Я уверен: сегодня родился тот, кто сможет справедливо примирить общество в вынесенных мыслях и положить заслуженный конец страданиям своего героя, а вскоре – он сам обретет покой. Это есть высшей наградой, но никто её пока не заслужит, даже профессор Мориарти. Я должен сделать всё, чтобы избавить общество от величайшего преступника, и я рад, что эта честь выпала мне. - Холмс, право, я и не знаю теперь, о чём мыслить. Лишь попрошу вас: не стоит думать о том, что абсолютно всё на этом закончилось. Мне совершенно не нравится ваше настроение и отрицаю, что это конец. Я знаю: вы никогда не натворите глупостей, в отличие от меня. Хоть мне не ясны все события, которые произойдут, я уверен: если так надо, то вы будете во всем правы, Холмс. - Благодарю вас, мой уважаемый друг, за такие чудесные слова. Я, честно, Уотсон, не до конца знаю, что произойдет, возможно, даже завтра. - Тогда останьтесь со мной, Холмс. Вы не против? - Нет, - спокойно сказал детектив, улыбнувшись. – Я останусь с вами сейчас. Я верю вам, Уотсон. - Тогда ложитесь рядом со мной и отдохните в спокойствии, снимите на некоторое время напряжение, которое вас сковывает, - сказал доктор и накрыл рядом лежащего Холмса одеялом, затем легко дотронулся губами до его лба. Тьма поглощала пространство… Скоро должно было наступить то самое «завтра» - тот злополучный день, который доктор Уотсон не забудет никогда. В полусне он однажды озвучил мысль – желание, которое прочно закрепилось в голове на то время: «Холмс, не оставляйте меня…» А детектив услышал её, возможно, потому что сам не мог погрузиться в сон окончательно, на что и ответил тихо: - Всё пройдет, Уотсон, закончится и образуется. Но не скоро, друг мой, простите… Ночь всё оставалась позади – уже почти виден рассвет. Детектив и доктор отдыхают перед предстоящим днём. Для каждого из них он будет разным, но сходство одно – внутренние переживания и предстоящая разлука. События, произошедшие четвертого мая тысяча восемьсот девяносто первого года, доктор Уотсон вспоминает с глубоким разочарованием, но в то же время – с пониманием. Ведь долг для него – действительно много значит. Он считал поступок Холмса наивысшим проявлением гуманности и здравого, как ни странно, рассудка… Но никак не справедливым явлением. Уотсон никогда не забудет то утерянное время, упущенную возможность всё разрешить. Справедливость существует, если верить в высшие силы: спустя три года Холмс вернулся, и друзьям предстояло ещё многое пройти вместе. Не теряя ни минуты, они делали то, что должны. Они руководствовались тем, ради чего жили, и ничто не было в состоянии их переубедить или отвергнуть.