В тёмной, тёмной комнате...

      В ФЭС всё было спокойно. На днях было успешно раскрыто дело об очередном убийстве. Жена убила любовницу своего мужа, которая на тот момент была беременна от него, а до этого сама любовница пыталась убить жену, подсыпав яд ей в еду. Однако в итоге отравленное блюдо съел муж, который сейчас мирно лежал в кабинете Антоновой.       Все собирались уходить домой. Николай Петрович, уже одетый в верхнюю одежду, о чём-то мило беседовал с Галиной Николаевной, собирающей со стола какие-то документы. Белая дёргала за рукав смеющегося Котова, который бежал за далеко идущим впереди брюзжащим Лисицыным. Валя, прижав свою новую кожаную сумочку к груди, закрывала двери морга на ключ. Майский ушёл уже давно, прихватив с собой бумажный стаканчик со свежесваренным кофе и девушку с глубоким декольте, кажется, чью-то секретаршу. Сам Тихонов никуда не собирался, никуда не торопился. Всё, чего он сейчас хотел – это остаться в тихом кабинете и, под мерное жужжание компьютеров, взломать какой-нибудь сайт, созданный школьником-неумехой или даже поиграть в Варкрафт*. У него как раз была прокачана симпатичная эльфийка крови**, от которой были без ума все члены гильдии мужского пола и которую ненавидели все девушки оттуда же. Естественно, ведь Ваня писал в чате от лица милой, чуть глуповатой, девушки, а для большей достоверности даже выложил собственные фото (точнее, фото симпатичной хрупкой француженки – малобюджетной модели из дешёвой жёлтой газетёнки, не особо известной во Франции и вообще не узнаваемой в России).       Стаканчик бодрящего кофе сейчас бы тоже не помешал. Ваня резко вскочил со стула, вылетел из кабинета и вприпрыжку направился к кофейному автомату, стоявшему в конце длинного коридора у огромного окна. Получив, наконец, свою порцию ароматного напитка, Ваня сел на подоконник, воровато оглянувшись вокруг. Галина Николаевна очень не любила, когда кто-то в её присутствие нарушал дисциплину, пусть даже в таких мелочах как сидение на подоконнике. Тихонов долго вглядывался в темноту засыпающего города за окном. Яркие огни фонарей, прожекторов и рекламных стендов освещали небо, покрытое тучами. Людей на улице, на которой располагалось здание ФЭС, почти не было, но Майского Ваня заметил сразу. Красивый, наглый, со своей неизменной серёжкой в ухе и в косухе. Сергей над чем-то смеялся, попутно обжимаясь с вызывающе накрашенной девушкой, сидящей верхом на его байке. Ваня поморщился, отвернулся от окна и закрыл глаза. С кем Майскому обжиматься – решать самому Майскому, он, Тихонов, тут вообще не советчик. А ревновать того, кто тебе не принадлежит, попросту глупо – не первый год он влюблён в Серёжу, и не с таким справлялся. Как только сам Сергей до сих пор не догадался – Ваня не понимал. Его олений взгляд можно было разглядеть за версту. А уж то, как он краснел и смущался! С нахлынувшими чувствами Иван тогда справился быстро – заведённая кем-то во время обеденного перерыва беседа о геях отрезвила его. Вроде, это был Котов, меланхолично попивающий кофе и проводивший тогда «высокоинтеллектуальную» беседу с Лисицыным, мирно спящим на сложенных руках на столе. Котов неосторожно обронил фразу о нетрадиционно-ориентированных, - и пошло-поехало! Данилов и Белозёров разразились яростными речами о «пидарасах», Холодов вообще всем своим поведением тогда напоминал «рыжего и толстого»***, разве что не хватало жиденькой бородки и полномочий. Шустов сердито заявил, что не одобряет такие отношения, но ругаться не стал. Видимо, тема геев так затронула Холодова, что после "знаменательного разговора", он ещё пару дней приставал к коллегам с расспросами. Селиванов тогда посмотрел на Холодова своим суровым ледяным взором и не сказал ни слова, так что понять, о чём думает человек, которого сторонилась добрая половина сотрудников ФЭС, не представлялось возможным. Ромашин, как и подобает всем милым дружелюбным старичкам, лишь поднял руки в примирительном жесте и добродушно попросил мужчину не ссориться с коллегами по такому поводу. Круглов, что ни странно, лишь загадочно улыбнулся со своим коварным прищуром глаз – он и не такое повидал за годы своей службы! А ведь во время того "разговора", Аристов, как всегда пребывающий в прострации независимо от ситуации, случайно пролил немного своего горячего травяного чая на штанину Лисицына, отчего тот тут же проснулся и, пробурчав что-то вроде «Лучше уж геи, чем криворукие идиоты», вышел из столовой.       В следующий раз, Холодов поднял свою "излюбленную тему" для разговоров во время завтрака. Гранин промолчал. Впрочем, как и Майский. Сергей тогда лишь окинул Ваню странным нечитаемым взглядом и отвернулся.       Из женщин на геев ополчилась только Соколова. Амелина заявила, что это личное дело каждого – решать, кого ему любить и с кем спать, с чем согласились Белая и Власова. Антонова спокойно пояснила, что гей или не гей – любой из них рано или поздно окажется на её столе, и лучше поздно. И только Семенчук обворожительно улыбнулась и решила поведать всем историю о том, как с ней в одном классе учился «милый симпатичный просто душка» парень, который был геем. История грозила затянуться до вечера, если бы не грозное замечание Рогозиной по поводу того, что все здесь собравшиеся – взрослые люди и почему-то нашли из всех существующих вариантов самую «прекрасную» тему для обсуждения посреди рабочего дня. Рогозину, конечно же, все послушались и перешли на обсуждение последнего закрытого дела. Ваня тогда довольно долго отходил от беседы. Именно в тот момент он осознал, что никогда не расскажет о своей любви никому из ФЭС и уж точно ни в жизни не признается самому Майскому. Странно, но после этого ему стало значительно легче скрывать свои чувства и адекватно реагировать на присутствие Серёжи. С Майским они обычно пересекались либо в коридоре, в котором всегда было многолюдно, либо в компьютерной, а там всегда находился Холодов, преданно несущий свою тяжкую службу в виде спасения мира от злобных голубых людей. Во время перерывов Ваня обычно не выходил из компьютерной, разве что в столовую или к кофейному автомату. Правда, в последнее время Тихонов почему-то периодически наведывался в морг во время смены Селиванова и просиживал там всё свободное время в полной тишине, пока Борис заполнял какие-то свои документы или работал со своим очередным мёртвым «пациентом». Началось всё с того, что Рогозина послала Ваню занести результаты анализов в морг, о чём сам Ваня совершенно забыл и вспомнил только в начале обеденного перерыва. На всех парах Тихонов побежал туда, куда его направила Галина Николаевна, и резко затормозил, обнаружив Селиванова прямо у входа в морг. Тихонов робко протянул бумаги Селиванову, тот молча их взял и прошёл в свой кабинет при морге. Ваня тогда, так потом и не поняв, почему, прошёл вслед за ним. Борис сердито на него посмотрел, но, опять ничего не сказав, указал на стул, стоящий около двери, а сам принялся рассматривать бумаги. Тихонов так и просидел на этом самом стуле до конца перерыва, а потом незаметно покинул кабинет. После этого Ваня частенько бывал у Селиванова. Заметивший это Котов лишь покрутил пальцем у виска, мол «Идиот ты, Ванька», но расспрашивать ни о чём не стал. Тихонову нравилось сидеть у Селиванова – там всегда царила тишина и покой, а сам Борис никогда не лез ни с какими разговорами и расспросами, только иногда и то по делу. Это Семенчук любила приставать к нему в коридоре «Ваня, почему такой грустный вид?», «Ваня, давай попьём вместе кофе!». Добило Тихонова, когда Алла однажды придержала его за локоть, пристально посмотрела ему в глаза и серьёзно заявила «Давай, рассказывай, в кого ты так сильно втюрился». Уж какой бы глупенькой и наивной Алла не казалась на первый взгляд, женщиной она была умной и очень внимательной. Ваня ей тогда наврал что-то про новую соседку по лестничной площадке, и вроде даже это прокатило. Однако, после этого разговора Ване везде стал мерещиться цепкий взгляд Аллы и только кабинет Селиванова и компьютерная спасали его от любопытной подозрительной женщины, любившей всевозможные сплетни и любовные истории.       Ваня открыл глаза, одним залпом выпил уже порядком остывший кофе, выкинул смятый стаканчик в урну и вернулся в компьютерную. Любовь любовью, а компьютеры это святое – утешил себя такой мыслью Тихонов и двойным щелчком открыл ярлык с любимой игрой. Ну что ж, теперь главное не завалить инст**** и не спалиться! Ваня надел наушники и не заметил, как там, внизу, на улице Майский бросил последний взгляд на окно компьютерной, надел на голову шлем и, с мощным рёвом байка, уехал в ночную даль вместе с девушкой, которую не любил, в дом, в котором его никто не ждал. *World of Warcraft (WoW, Варкрафт) - многопользовательская ролевая онлайн-игра. ** Эльфы крови - персонажи игры WoW, фракция Орда, появились в игре с выходом дополнения The Burning Crusade. *** Рыжий и толстый. Автор живёт в Петербурге и знает, что петербуржцы прекрасно поймут, кого он имел ввиду :) Хотя, судя по последним новостям, этот "человек" приобрел известность чуть ли не во всём мире. У автора к нему личные счёты (однажды он обвинил школу, которую окончил автор, в пропаганде сами-знаете-чего), поэтому он решил упомянуть его в одном из своих фанфиков. **** Инст (инстанс) - подземелье, отдельная зона в игре, предназначенная для прохождения группой игроков.