Выбор

Вуд спит поперек продавленного дивана, сероватая простынь сбита в комок и покоится где-то между его ног, а подушка почему-то лежит на спине. Маркус тянется, чтобы коснуться спины, но в последний момент отдергивает руку. Оливер может спать где и как угодно, но просыпается от малейшего касания – военная привычка, не иначе. А сейчас Флинту надо, чтобы Вуд спал, потому что если он будет бодрствовать, никакого выбора у Марка не останется. Он отлично себя знает и никогда себе не врет. От Вуда, смотрящего на него своими нереальными глазами, кусающего губы, чтобы не сказать ничего лишнего, он уйти не сможет никогда. Только так – ночью, украдкой. А выбора нет – отец прислал письмо. Откровенное, жесткое, такое, как принято у них в семье. Это только Оливер может наполнять строчки своими бьющими через край эмоциями и чувствами, а Флинты предпочитают факты. И теперь, если Маркус хоть чуть-чуть любит своих родителей, он должен будет уйти. Головой он понимает, что давно должен был – этот год после школы был сказкой, последним подарком, невиданной роскошью. А теперь, когда Лорд вернулся, стало не до сказок. Кому какое дело до того, что Флинту положить на всех магглов и волшебников этого мира, кроме одного? Его давно уже не волнуют вопросы чистокровности и чести. Но жизнь родителей… У детей Пожирателей нет выбора точно так же, как раньше не было выбора у многих аристократов. Старый добрый шантаж, метка – и новый верный служитель Лорда готов. Флинт хочет верить, что отец осознал уже давно, как он ошибся. Что им не выиграть. Но теперь он втягивает в это еще и сына, просто потому, что Лорду нужно свежее мясо. Маркус не строит иллюзий, просто не умеет, они – вчерашние выпускники, едва овладевшие школьным курсом, не более чем пушечное мясо. Флинт не знает, как сможет сделать это – оставить их маленькую квартиру в маггловском Лондоне, бросить все планы и мечты, бросить команду… Они с Вудом играют теперь вместе, только вот, наверное, во время войны квиддича не будет. Маркусу хочется надеяться, что все как-то обойдется. Если бы Темный Лорд был обычным военачальником, то он бы не стал убивать преданных людей. Но он – псих, и Флинт знает, что за его неповиновение вполне может ответить мама. Отца ему жаль немного меньше – у него был выбор, а у матери – нет. Оливер что-то шепчет, переворачиваясь на спину, и Марк замирает, сжимая письмо в кулаке. Но нет, он не просыпается, только улыбается чему-то во сне, а Флинта накрывает такой нежностью, что приходится сжимать пальцы в кулаки, чтобы не опуститься на постель, не сжать его так, чтобы кости затрещали. Чертов Вуд научил его чувствовать, но совсем не научил справляться с этими всеми непонятными эмоциями. Как же просто было его ненавидеть, и как сложно любить. Марк знает черты его лица так хорошо, что, если бы умел рисовать, мог бы передать их с фотографической точностью. Но не умеет рисовать, как и многое другое. Зато, если он закрывает глаза, то может представить себе лицо Вуда во всех подробностях, до последней веснушки на носу. Флинт никогда не предполагал, что ему могут так нравится веснушки у кого-то на носу. Воспоминания приходят одно за другим: как Вуд поцеловал его в первый раз, а он разбил ему за это губу, как потом сам мучился и сходил с ума несколько недель, пока не решился повторить его подвиг, уверенный, что в этот раз с синяками ходить ему, и как Оливер ответил с такой жадностью, что Маркус на пару минут разучился дышать. Потом было много всего – сомнения, страхи, попытки спрятаться и скрыть, и при всем этом – чистое, ничем не замутненное счастье. Марк отлично знал, что это единственный человек, рядом с которым он хочет и сможет быть. И если он сейчас уйдет, дороги назад не будет. Подтянув к себе ближайший чистый кусок пергамента и перо, Флинт задумывается. Ему никогда еще не приходилось писать прощальных писем. «Оливер, я тебя люблю, но ухожу, прощай», «Мне было хорошо, но наше время вышло»? Получалось глупо и откровенно плохо, Флинт зачеркивает кривые строчки, берет новые листочки, но ничего не выходит. Вся его сущность восстает против того, что он собирается делать. А Вуд хотел завести кота, говорил, что это проверит их чувства на прочность. Как будто их когда-то нужно было проверять. Губы колет от невыносимого желания поцеловать его. Флинт может тысячу раз пообещать себе, что это в последний раз, но, конечно же, он не сможет остановиться. Оставив эти бесплодные попытки, он отбрасывает ненужное перо, подхватывает кожаную куртку (подарок Оливера) с вешалки и быстро выходит из их квартиры, прикрыв тихо дверь. *** Он возвращается через два часа с пакетом свежих булочек в руках, надеясь, что соня-Вуд еще спит. Но нет, Оливер сидит за столом, сжимая в руках то самое письмо, и у него такие глаза, что Марку хочется убить самого себя, за то, что причинил такую боль. Когда Вуд осознает, кого он видит, затравленное выражение лица сменяется недоверием, затем – надеждой. Он вскакивает, подлетает к нему, виснет на шее, прижимаясь голым торсом к влажной и холодной куртке Флинта. Маркус растерянно роняет пакет с булочками, обнимает его за талию и прижимает к себе, крепко, ничуть не церемонясь. - Я думал, ты ушел совсем. - Я тоже. Минут двадцать. А потом мысли перескочили на то, что ты так любишь шоколадные круассаны на завтрак. А скоро откроется эта маггловская лавочка, где продаются булки… И сам не заметил, как купил их. – Кажется, Марк сказал ему сейчас больше слов в один момент, чем за предыдущие полтора года отношений. – И где-то в этот момент я понял, что у меня нет выбора. Что бы я там ни думал. - Идиот. Маркус согласно кивает, гладит Вуда по лохматой макушке, по голой спине, по заднице, обтянутой дурацкими пижамными штанами с этой его любимой шотландкой, целует зажмуренные глаза. Флинт неожиданно вспоминает, как родители Вуда отказались от него, когда узнали об их отношениях. Своим он ничего не рассказал. Почему пару часов назад эта мысль ему не пришла в голову? Оливер все решил для себя еще тогда. А Флинт решил отбросить эту его жертву как что-то незначительное, закрываясь долгом чести. - Что ты будешь делать? – Оливер первый нарушает тишину, как и всегда, кажется, он не может долго держать рот закрытым просто физически. Маркус неопределенно пожимает плечами, потом все-таки отвечает. - Съезжу и поговорю. Что-нибудь придумаю. Оливер думает пару секунд, потом кивает. - Я поеду с тобой. Маркус уже представляет себе, что начнется в поместье, если он привезет с собой Вуда. С другой стороны – это его выбор, и если не сейчас – то когда? Марк прижимает его к себе чуть сильнее, целует в висок, в скулы, в кончик носа, только потом накрывает припухшие и красные после ночи губы поцелуем, закрывая глаза, решив, что это куда лучше любого ответа.