Когда забрежжит рассвет

Как долго я ждал этой ночи. Той единственной, наступающей раз в десять тысяч лет. Ночь, когда нет ни ангелов, ни демонов., все мы – обыкновенные люди. Даже я. Даже ты. *** В твоей спальне, к моему удивлению, включен ночник. Неужели боишься спать в темноте? Вся чёрная-пречёрная, с чёрной-пречёрной судьбой, аспидной душой и глазами цвета агата. Волосы разметались по подушке, руки сжаты в кулаки, а меж бровей пролегла хмурая складка – Наверное, тебе снится что-то весьма неприятное. Тайком крадусь в твоё сознание, исполняя роль анальгетика, снимаю напряжение. И уже через какое-то мгновение лоб твой разглаживается, а на лице появляется спокойное и умиротворённое выражение. Взгляд скользит вдоль твоего тела, непроизвольно останавливаясь на мерно вздымающейся груди. Рука без особого участия разума тянется по направлению к тебе и укладывается где-то в районе ключицы, ближе к гулко бьющемуся сердцу. Большой палец отделяется от остальных и соскальзывает чуть ниже по шёлковой твоей сорочке, останавливаясь буквально в миллиметре от напряжённого соска (это видно даже сквозь лёгкую ткань). Задерживаю дыхание, а потом, на выдохе, хочу убрать руку, но что-то мне мешает… - От старости бессонница замучила? – твой хриплый со сна голос вихрем врывается в моё сознание, распаляя желание и сметая какие-то правила. Тонкие тёплые пальцы обхватывают мою ладонь, заставляя её сжаться вокруг твоей груди. - А ты хочешь послужить снотворным? – сам не знаю, что находит на меня, что предаёт голосу томных ноток. - Скорее, окончательно взбодрить, - хочешь приподняться на локтях, но я не даю тебе этого сделать, беря твои руки в свои и укладывая их вдоль тела. Склоняюсь к тебе и хочу шепнуть в самые губы, но оказываюсь чересчур близко, и так и не произнесённая фраза сразу перерастает в жадный поцелуй. До боли, до мурашек по всему телу и значительных изменений в паху. Твой слабый стон только распаляет и без того неистовое желание. Спускаюсь губами по шее, слегка прикусываю мочку уха, ты тянешься навстречу, требуя большего, но этой ночью хозяин положения – я. Всё будет так, как захочу я. - Пожалуйста, Ян… Так странно слышать эти слова неопытной девочки от тебя, демона-искусителя. Все ангелы и демоны, сколько у тебя мужчин было после, а в моих объятьях абсолютно ведома, даже не претендуешь на доминирование. Приподнимаю шёлковую одёжку, испытывая животное желание разорвать эту преграду на пути к твоему совершенному телу на клочки. Захватываю вожделенную грудь в плен своих алчущих губ – отпускаю внутреннего зверя, что годами был заточён в массивной ангельской клетке. Не могу, да и не хочу сдержать сладострастный крик. Ты изо всех сил прижимаешь мою голову к твёрдому как камень соску. В этом движении было бы что-то отдалённо похожее на то, как ребёнок припадает к груди матери, если бы не наши глаза, будто отражение друг друга, слишком тёмное, чтобы быть правильным. Ты урчишь от моих ласк как кошка, но уже не торопишь, прекрасно осознав, что этой ночью ты – всего лишь игрушка… Может, чуть большее. Мои губы спускаются ниже, язык вырисовывает на животе какие-то узоры, лишь спустя время понимаю, что рисую твоё имя, полное. Помнишь, ты любила, когда я тебя так называл. - Маргарита, - пальцы идут на опережение, спускаясь гораздо ниже… Даже не удивляюсь тому, что под ночнушкой больше ничего не оказывается. - Ян, - слетевшее с припухших губ моё имя обращается громким стоном, когда мои пальцы накрывают средоточие твоего возбуждение. Слишком медленно массирую комочек плоти, томя и намеренно муча тебя. Хочу слышать, как ты умоляешь меня продолжить. - Продолжа-а-ай, - твои веки полуприкрыты. Я довольно ухмыляюсь и аккуратно, слишком непривычно для тебя ввожу два пальца в твоё разгорячённое лоно. Ты прогибаешься в спине мне навстречу, желая более глубокого проникновения. Я снова не тороплюсь, ведь так нравится играть с тобой, роковая девочка. Невероятное удовольствие видеть, как ты нетерпеливо ёрзаешь, впиваясь ногтями в ортопедический матрас. А я медлю, хотя сдержаться всё сложнее, но это, кстати, предаёт ещё большей остроты ощущениям. Полуприкрытые веки, скатывающаяся по лбу одинокая капля пота, которую, приподнявшись повыше, тут же слизываю. Только твой запах, только твой вкус. Осторожно, лениво почти, освобождаю пальцы из горячего плена, чтобы в следующую секунду погрузить уже три и гораздо глубже. И снова гортанный стон услаждает мой слух, усиливает желание. Большим пальцем массирую клитор, методично подводя тебя к краю. Наконец, ты судорожно забилась под моими руками, выгнулась, уже не сдерживая преисполненного удовольствием крика. Моя страстная девочка, запретная, но такая желанная… Закрыв глаза, восстанавливаешь дыхание. При взгляде на грудь, что медленно поднималась от глубоких вдохов, понимаю, что желание стало совсем невыносимым, терпеть больше нет возможности, да и не нужно… Ты полностью приходишь в себя и, лихорадочно блестя тёмными глазами, тянешься к моей рубашке. Нетерпеливая. Но я полностью разделяю твоё желание. С твоей помощью освобождаюсь от одежды и нависаю над тобой. Смотрю в твои глаза, слишком чёрные, даже для той, кем ты являешься. Дикий огонёк в них бьёт сначала мне по сердцу, но затем распространяется на всё тело. Длинный ноготь спускается вдоль спины – всегда знала мои слабые места, смутьянка… Вожделенная смутьянка. - Давай же, Ян! Неукротимая кошка, но за то и… Ощущаю твоё разгорячённое тело каждой клеточкой своего, возбуждённого до придела. Медленно вхожу в тебя. Вижу, что плавность тебе не по вкусу. Твоё резкое движение бёдрами заставляет меня напрочь позабыть о затянувшейся прелюдии и стремительным толчком заполнить тебя, столь желанную и до потери пульса родную… Нежные, с виду, пальцы до боли впиваются в мою спину, требуя большего. Закидываешь ноги мне на пояс, тем самым давая возможность увеличить глубину проникновения. С каждым толчком я приближаюсь к пику, забывая обо всём на свете, кроме женщины под собой. Я чувствую, как стенки твоего влагалища сжимаются вокруг моего члена, но сладострастного стона уже не слышу, потому что сам тону в бескрайнем море экстаза и счастья. Я уже не в силах поддерживать свой вес на локтях и буквально обрушиваюсь на тебя. Мы лежим неподвижно, боясь испортить момент. Почему-то кажется, что такого не будет ещё долго, если вообще когда-нибудь повторится. Это была наша ночь: ночь наших желаний, отринутых амбиций и гордости… Наша ночь, наступающая раз в десять тысяч лет. За окном забрезжил рассвет – мне пора уходить. Целую тебя как бы небрежно в висок. Ухожу. В который раз. Чтобы вернуться. Через десять тысяч лет, а потом снова уйти, когда забрезжит рассвет.