Прощание

Мне нравится, как пахнет у тебя в доме. В каждой комнате свой запоминающийся аромат: коридор окутывает запах купленного месяц назад платяного шкафа, помнится, мы его вместе выбирали. В кухне пахнет сушеной ромашкой и молочным печеньем, которым ты часто заменяешь и завтрак, и ужин. В ванной пахнет натуральным морским мылом, за которым ты раз в месяц ездишь в небольшой городок Ханстантон на берегу бухты Уош. Помню, ты неожиданно нагрянула ко мне в воскресенье, отвлекла от составления планов и раздачи указаний подчиненным. Наткнулась на Морана, я его представил, как соседа сверху, которому по ошибке подкинули мою почту. Тебя было легко обмануть, ты велась даже на такую очевидную ложь. Наивная малышка Молли. Но ты никогда не обманывала меня. Ты обещала прекрасный вечер на берегу бухты Уош, и он был прекрасным. Ты обещала вкусный ужин, и он был вкусным. Я верил тебе безоговорочно и полностью, хоть сам был соткан из паутины лжи. Журчание воды в ванной прекратилось, и послышался звук отъезжающей двери душевой кабинки. Из кухни слышится свист закипевшего чайника, и ты, завернувшись в полотенце, пробежала через гостиную, совсем не заметив меня. Свист прекратился, затрезвонил мобильник, и ты сразу же ответила: — Да? А... привет. Нет. Комедию смотрю, — лжешь не краснея и вновь спеша возвращаешься в спальню. — По видику. Нет, что ты... — смеешься наигранно, с придыханием, словно занята тяжелой физической работой. — Со мной все хорошо, — вновь возвращаешься в гостиную. Ты уже одета в простые спортивные штаны и в майку, волосы небрежно подобраны и заколоты, сухие. — Нет, не нужно, не приезжай. Сиди лучше с малышом, — вытираешь шею полотенцем, смотришь себе под ноги, стоя ко мне спиной. — Да ему нет до меня дела. Он уже наверняка забыл о моем существовании. Все, отставить волноваться. Пока, — выслушав пожелания спокойной ночи, ты нажимаешь на кнопку. Выдыхаешь расслабленно и шмыгаешь носом. — Кто там уже забыл о твоем существовании? — спрашиваю тихо, раскрываю свое присутствие. Ты ойкаешь, резко обернувшись и схватившись за сердце. С небывалым удивлением и ужасом смотришь на меня, расслабленно восседающего в кресле, которое стоит в уголке уютной гостиной. — Ты... — выдыхаешь и делаешь шаг назад. — Как видишь, не забыл, — поднимаюсь на ноги и развожу руки в стороны, мол, вот он я здесь. Ты замираешь, будто высеченная из камня статуя, смотришь на меня, словно на неизведанного зверя, перед которым не знаешь, как себя вести. И я тебя понимаю. Столько месяцев ты провела рядом с Джимом, который работал в компьютерном отделе госпиталя Святого Варфоломея, но теперь ведь я — Мориарти. Джеймс Мориарти — злодей-консультант, гений криминального мира. И ты об этом знаешь. Тебя вчера просветил Шерлок после нашей встречи в бассейне. И я знаю о твоей истерике, об обвинениях Шерлока, что он пытается испортить твою жизнь, обзывая твоего парня то геем, то исчадием ада. Но милый Доктор Ватсон все подтвердил. А ты поверила... Мои крысы обо всем мне докладывают. — С легким паром, — улыбаюсь, склонив слегка голову, изучаю тебя с ног до головы. — Зачем ты пришел? — спрашиваешь в лоб и пытаешься держаться смело, когда я лениво подхожу к тебе. Склоняюсь к твоей шее и шумно втягиваю воздух, стараюсь не обращать внимания на то, что ты притаила дыхание. — Как же ты чудесно пахнешь, — выдыхаю возле уха и тут же хватаю за руку, вырываю телефон из цепких пальцев. — О, последние две цифры остались, — заглядываю на экран мобильника, поднимаю повыше, подальше от твоих пытающихся вернуть вещь рук, — и ты думаешь, что на другом конце тебе кто-то ответит? Ты же знаешь, что Шерлок вечно занят, он пытается поймать меня, — стараюсь объяснить истину, словно ребенку. — Верни, — упрямишься, тянешься и тут же охаешь, когда за секунды телефон долетает до стенки и разбивается. Ты замираешь. И, кажется, потихоньку начинаешь понимать, с кем имеешь дело. Да, Молли, со мной шутки плохи. — Что тебе нужно, Джим? — голос дрогнул лишь в конце предложения. Мое имя ты произнесла с легким волнением. — Ты, — не освобождаю себя от удовольствия ответа. С восхищением вижу, как расширяются твои глаза, понимаю, что именно сейчас ты впервые испытываешь страх ко мне. Напуганная Молли Хупер — это красивое зрелище. Это волнует, будоражит кровь и тело. Черт, ты никогда не была такой сексуальной, как сейчас. Влажное полотенце лишь на миг накрывает мое лицо, быстрый топот босых ног, и по комнате раздаются приглушенные гудки с поднятой трубки домашнего телефона. Отбрасываю отвлекшее меня полотенце, рывок к тебе, замечаю, как твои пальчики скользнули по последним цифрам. Ты делаешь шаг в сторону, за стол, оборачиваешься ко мне через плечо и тут же кричишь. Бронзовая статуя какой-то богини отлично подходит для того, чтобы раздолбить пластмассовый аппарат. Бью с такой силой, что куски отлетают в разные стороны. Выпустив пар, хватаюсь за разбитый ни во что телефон и дергаю, вырывая провода. Ты, вместо того, чтобы попытаться убежать, зачарованно смотришь на вспышку моей ярости и приходишь в себя слишком поздно, когда я уже переключил свое внимание на тебя. — Нет, нет, нет! — пронзительно кричишь, когда я делаю тебе подножку и сам же подхватываю. Прижимаю тебя к своему телу и тут же затыкаю твой рот голодным поцелуем. Нещадно насилую твои губы, надавив на затылок, вхожу в твой рот, провожу языком по небу и зубам, трусь об твой мечущийся влажный язык. Ты сопротивляешься, мычишь мне в рот и, отчаявшись, полностью расслабляешься. Твои ноги подгибаются, и я опускаюсь вместе с тобой на пол. Отстаю от твоего рта и лишь сейчас замечаю, что ты плачешь. — Тише, тише, — вытираю слезы и целую в висок. — Я же должен с тобой попрощаться, Молли. Мне было хорошо с тобой. С тобой я расслаблялся, чувствовал, каково это — быть обычным, заурядным человечишкой, — улыбаюсь. — Уйди просто так, — пытаешься оттолкнуть и обидчиво надуваешь губы. — Ну-ну, так говоришь, словно ты и не соскучилась по мне за эту неделю, что мы не виделись. — Нет! — зло бросаешь, уверено. Хмыкаю, достаю свой мобильник из кармана, провожу большим пальцем по сенсору и включаю запись: — Джим, это я. Я так зла на этого идиота Шерлока, представляешь, он сказал, что ты гей. Вот он глупый, правда? Как ты можешь быть геем, если мы... мы с тобой, ну, ты понял, — глупый, слегка нервный смешок, и я провожу пальцем, переключая запись. — Джим, куда ты делся? Ты обиделся на Шерлока или на меня? Не нужно было мне вас знакомить... Джим, позвони мне, я волнуюсь, — мазок по экрану. — Джим, я соскучилась. Мне не хватает тебя. Я испекла твой любимый пирог, правда, он немного подгорел. Позвони мне, Джим. Пока. — Ну? — выключаю запись, прячу мобильник. Ты кусаешь губы и смотришь куда-то в пол. — Это было тогда... Я ведь не знала, что ты... — Что я? — интересуюсь, приподняв бровь. — Монстр, — выдыхаешь и зажмуриваешься на секунду. — И придурок, — зло шепчешь, а я смеюсь. — Уйди, — обидчиво отталкиваешь, но я лишь сильнее прижимаю к себе. — Ты большой придурок! — смело выкрикиваешь, надеясь задеть меня. — Ты притворялся моим парнем, который притворялся геем, а на самом деле ты... Мориарти, — говоришь и тут же морщишься, словно съела кусочек лайма. — Убийца и социопат. — Ну-ну, не кидайся словами. Я никогда и никого не убивал своими голыми руками. Для этого есть хорошо обученные люди. А социопат я не больше твоего обожаемого Шерлока. И вообще. Обижаться здесь должен я! Это ты, используя меня, хотела забыть свою неразделенную любовь к Холмсу. Твои глаза неестественно увеличиваются, и ты плавно отталкиваешься от моей груди, словно я заразен какой-то адской чумой. — Ты болен, — шепчешь очень тихо. Обнимаю тебя через силу, прижимаюсь губами к коже под твоим ушком. — Значит, вылечи меня, малышка Молли, — советую шепотом и припадаю к нежной коже рваными поцелуями. Твой запах дурманит голову, и мне уже сложно что-либо соображать. Весь этот цирк поднадоел, и я поскорее хочу оказаться в тебе. — Нет, я не хочу, — пытаешься оттолкнуться, но я лишь сильнее сжимаю твою талию. — Будь хорошей девочкой, Молли, расслабься. Я возьму то, что я хочу, нравится тебе это или нет. Ощущаю, как деревенеет твое тело после каждого произнесенного слова. Дыхание становится глубоким и обрывчатым, словно мои слова добрались до твоего мозга, осознались и привели тело к панике. — Не хочу, — выкручиваешься из моих рук, отталкиваешься ногами и пытаешься отползти. Хватаю за лодыжку и тяну к себе, по комнате проносится противный звук от движения ногтей по деревянному полу. Ты кричишь и тут же бьешь второй ногой по животу. — Ненормальная, — шиплю. Откидываю ноги в стороны, хватаю за руку, поднимаюсь и тяну тебя по полу в спальню. Толкаю дверь ногой и глубоко втягиваю носом воздух. Люблю, как пахнет у тебя в спальне. Ты все время ставила сюда свежие цветы, и от них все время шел тонкий аромат. Затаскиваю тебя в комнату, ты с отчаянием цепляешься свободной рукой за порог и раму. — Джим, пожалуйста, — всхлипываешь, понимая, к чему я клоню и что я от тебя хочу в этой комнате. — Будешь послушной — будет приятно! — объясняю я элементарные вещи. — Ну же, Молли, мы ведь делали это уже. Я старался, как мог быть нежнее с тобой, все время контролировал себя. Прощаясь, я хочу быть самим собой, понимаешь? Поэтому я сейчас сладко трахну тебя, Молли. Ты взвизгиваешь, когда я резко тяну твою руку вверх. Подхватываю тебя подмышки и бросаю на кровать. Потерявшись на мгновение, рухнув на матрас, ты вновь пытаешься вырваться, когда я сдираю с тебя майку. Лямки лифчика больно впиваются в кожу, потому что ты не поддаешься. Хнычешь и крутишься, пытаясь прикрыть груди, словно впервые разделась перед мужчиной, впервые передо мной. Ну не скромничай, малышка, я все видел, я все трогал и пробовал. Ты не идеальна, но мне все нравится. Ты вновь громко кричишь, когда я, развернув тебя на живот, подтягиваю к краю кровати. Колени с гулким стуком падают на пол, и я шлепаю тебя по заднице, пытаясь угомонить. Какой-то сосед или соседка стучит в стенку, наверное, думая, что смотришь телек на громкости. Ты с надеждой вскидываешь голову. — Помо... — твой крик о помощи впитывает одеяло, в которое я уткнул тебя носом. Надавливаю сильнее и не даю даже вздохнуть, пока ты не выпустишь весь запас из легких. Рывок за волосы, и ты жадно втягиваешь воздух. Делаешь очередную попытку закричать, но кашляешь в цветастую ткань. Прижимаюсь к твоей спине своим телом, отпускаю волосы и зажимаю рот рукой, прижав твою голову к своему плечу. — Глупая Молли, тебе никто не поможет, — шепчу и прикусываю ушко. Второй рукой спускаю твои спортивки вместе с трусиками. Ты пытаешься вырваться, но мое тело тебя здорово обездвиживает, мечешься руками и рыдаешь сквозь мои пальцы. — Изнасилование не входило в мои планы, но ты сама меня завела, — выдыхаю, словно извиняюсь за предстоящую боль. Расстегиваю свои брюки и освобождаю давно требующий внимания член. Коленкой шире расставляю твои ноги, на мгновение прижимаюсь губами к твоему уху. — Расслабься, иначе будет очень больно, — предупреждаю я, получаю в ответ протестующее мычание, но не получив должного сопротивления, резким толчком вгоняю в тебя, смачно стукнувшись бедрами о твои ягодицы. — Да ла-а-адно, — удивленно протягиваю я с рваным выдохом, осознав, что вторжение было беспроблемным и легким. Пытаясь убедиться в догадках, запускаю руку под тебя, двигаюсь вниз и смеюсь, уткнувшись в твое плечо, когда мои пальцы нащупали влажный и набухший клитор. — Маленькая развратница, — шепчу возле уха, делаю мягкий толчок и осторожно отпускаю твой зажатый рот. — Тебе, оказывается, нравится, да? Тебе нравится, что я беру тебя силой, м? — Прекрати... — шепчешь тихо. — Что именно, Молли? Трахать тебя, — делаю резкий толчок, вызывая у тебя восхищенный «ох», — или шептать пошлую правду про тебя? — снова двигаюсь, и ты протяжно выдыхаешь через нос. Резко сопишь от каждого точка, и я сжимаю твой подбородок, открываю намертво сцепленные зубы, и ты стонешь уже не сдерживаясь. — Вот так вот, — трусь носом за ухом, прикусываю верхушку ракушки, и ты сжимаешься изнутри, сильнее обхватываешь мой член. — Молли, — голова кружится, а тело словно на волне. Понимаю, что оба были слишком заведены, чтобы затягивать со всем этим, сжимаю твои бедра двумя руками и начинаю двигаться с таким остервенением, словно хочу вытрахать всю твою душу из этого хрупкого тела. Чертовка Молли, а ведь раньше ты не стонала так эротично, и когда ты этому научилась? Достаю мобильник из кармана пиджака и включаю диктофон — еще одна запись в копилочку. Двигаюсь в тебе глубоко и резко, а ты стонешь, извиваешься подо мной, подаешься навстречу. Рукой обхватываешь мою шею и неестественно выгибаешься, кончаешь бурно, что-то выкрикивая и шепча. Твою ж... Прячу телефон в карман, обхватываю твои груди, сжимаю полуокруглости и несколькими толчками довожу себя до оргазма. Лишь через пару минут, когда гул в ушах прошел, а тело перестало подергиваться, изливаясь, я понял, что ты все еще шепчешь мое имя. Поправляю брюки, стягиваю висящие на щиколотках твои штаны и белье. Беру тебя на руки и кладу на кровать, укрываю одеялом. — Ты меня убьешь? — тихим, сорвавшимся на хрип голосом спрашиваешь ты. — Ах, ну да, — тут же добавляешь, не дав и слова проронить, — ты же не пачкаешь свои руки. Так когда мне ждать твоих наемников или киллеров, как ты там их называешь? — у тебя удивительный сарказм. Такой смешной и нелепый. — Скоро, — серьезно отвечаю. Ты хмуришься, дуешься и пытаешься скрыться с головой в одеяле, но я не разрешаю. Держу крепко твои руки и склоняюсь. Долго смотрю в глаза и целую, мягко и нежно, не углубляясь. Ты отвечаешь, за что я тебе безмолвно благодарен. — Мне кажется... — выдыхаешь, когда я отстраняюсь, — что и твой образ, образ Мориарти, ты его тоже играешь, Джим, и в душе ты... — Тебе показалось, — резко прерываю. Поднимаюсь и подхожу к двери. — Прощай, Молли Хупер, и спи спокойно. — Прощай... — шепчешь мне в след ты.