Smile for me, baby

Он сидит рядом, в моей квартире, на моем диване и утирает слезы рукавом толстовки. Я нежно глажу его по плечу, пока он рассказывает, что с ним случилось снова. Мне двадцать один год, я на втором курсе в университете, и я не понимаю, почему позволяю семнадцатилетнему школьнику плакать в своей гостиной, слушая о том, что над ним снова издевались в школе из-за черной подводки или клепаного ремня. Я не знаю, почему я вытираю эту растекшуюся подводку с его щек, но я уверен, что готов делать это вечно, лишь бы он приходил за помощью и утешением только ко мне. Он совсем не выглядит на свои семнадцать, даже в этих драных штанах и с этими крашеными волосами. И иногда мне кажется, что я его старший брат или что-то типа того, потому что это стало таким привычным - успокаивать его на моем диване. И я, наверное, просто ужаный человек, раз не хочу, чтобы это заканчивалось. Мне совсем не нравится, что его обижают и делают ему больно, но если бы этого не было, я бы не мог обнимать его и чувствовать горячее дыхание на своей шее, когда он крепко прижимается ко мне. Он тихо всхлипывает и говорит, что чувствует себя одиноким и ненужным. Я притягиваю его еще ближе и говорю, что он нужен мне. Потому что он мне правда нужен. Заплаканный и грустный он нужен мне на моем диване в моем доме, потому что это единственное, что заставляет меня чувствовать себя хорошо. Он улыбается куда-то в мою рубашку, и я сразу ощущаю невероятное тепло внутри. Улыбайся для меня, детка.