Ничего личного

Ты – сильная. Бесстрашный воин. Ты презираешь их всех. Смотришь стальным взором, будто уже достала свою знаменитую катану. Пронзаешь взглядом этих букашек и не удостаиваешь даже каплей злости или ярости. Невидимое резкое движение – и очередная жертва падает побеждённая. Но я вижу маслянистую и тягучую тоску, поселившуюся в тёмных глазах. Не то… Опять не он… Стадион ликует, а ты стараешься сдержанно улыбаться, сжимая зубы почти до хруста. Ты ведь спокойная и рассудительная. Так привыкла быть мужчиной всю свою жизнь. Так подсказывает тебе твой путь. И безграничная гордость, словно сажа, въелась в твою душу, сковывая подобно клетке. Но всё не так просто. Потому что я чуть приподнимаю уголок губ, наблюдая за отточенными молниеносными жестами. Танцуешь смертельный танец – тебе нечего терять, кроме своего вечно голодного чувства мести. Впрочем, как и мне. Фрош улавливает перемену в моем настроении, и удивленно и доверчиво таращится, будто ожидая ответа на невысказанный вопрос. Он чувствует – что-то не так. Орёт толпа. А я не слышу. Только наблюдаю за вихрем тёмных волос, пропадающих в облаке пыли. Возможно, даже любуюсь тобой в этот момент, хотя мне чужды обычные чувства. Улыбка становится чуть шире. Не обманешь, русалка… Потому что я видел. Видел лихорадочный румянец на щеках, кожей ощущал боль от ногтей, впивающихся в мои плечи. Слышал стоны, слетающие с надменных губ, когда я грубо имел тебя в темном безлюдном переулке. И шепот: «Ненавижу», - в самое ухо, когда ты прижимала мою голову к своей груди. Ничего личного – только секс. Картинки воспоминаний мелькают перед глазами... Какое наслаждение – видеть тебя, повернутую спиной в недвусмысленной позе, когда ты извиваешься и в исступлении сцарапываешь краску. Как с каждым толчком ты проклинаешь меня за то, что знаю, как нужно с тобой обращаться. Моя ладонь хватает сзади нежную кожу затылка, вдавливая в стену. Порозовевшая щека ритмично трётся о шероховатую поверхность. Волны темного возбуждения постепенно добираются до тебя, заставляя прогибаться до хруста позвонков и закусывать губу до крови. Меня трясет, но отпускать еще рано. Я не получил всего. С каждым новым движением мои ненависть и разочарование изливаются в тебя, как в пустой сосуд. Я не вижу красивого лица, но знаю, что делаю. Симпатия? Чушь! Ничего личного – просто взаимная ненависть к ним: светлым, добрым и приторно-сладким, как клубничный торт. А мы с тобой ненавидим сладкое... Один образ сменяется другим – и вот я почти слышу стон, вырывающийся из гортани вместе с выдохом. В лазарете шуметь нельзя, поэтому накрываю твой рот поцелуем. Отталкиваешь меня и переворачиваешь на спину, плотоядно облизываясь. Снова рваный ритм, снова медленные движения сменяются быстрыми, как будто за нами гонятся все чудища мира. Ладони смыкаются на моей шее, сминая бинты и разрывая их в клочья. Из раны течет кровь, и ты облизываешь испачканные пальцы, чувствуя божественный солоноватый вкус. Да, вот сейчас ты – настоящая. Тоска бесследно исчезает, сменяясь чистой и безукоризненной яростью. Клетка из гордости ломается под натиском инстинктов. Пальцы сильнее сдавливают мое горло, практически лишая возможности дышать. Сгребаю гладкие черные волосы в кулак, притягивая совсем близко, а ты шипишь: «Убью тебя!» И я почти уверен, что мысли твои где-то далеко. Плевать. Мне нужно от тебя только одно – опустошить и успокоить мою тёмную сущность. До следующего раза. Услуга за услугу – ничего личного... Темный вихрь на арене смешивается с алым, и я понимаю, что сегодня опять не будет по-твоему. А значит, ночью ты придешь и спокойно разденешься, умащивая катану на подушку, будто дорогое дитя. Месть вновь останется голодна, и мы будем снова ненавидеть друг друга. И мир, создавший нас такими. А утром ты аккуратно расправишь камзол, застегнешься на все пуговицы и уйдешь, не сказав ни слова. А зачем они? Ведь мы друг другу никто. Ничего личного…