Он выживет

Он сбегает по лестнице с узкими и чертовски высокими ступеньками. Четвёртый пролёт, четвёртый пролёт. Последний. Сбегает, рискуя оступиться и свернуть шею. Едва не оскальзывается на последней ступеньке. Оказывается в самом низу, в темноте, едва разгоняемой ядовито-жёлтым светом лампочки за щитком, в углу справа, почти над самой дверью. В карманах рыться уже не нужно: он сжимал карточки-ключи во влажных от пота пальцах всю дорогу до камер. Боялся, что не успеет вытащить их, или они выскользнут из кармана, или случится ещё что-нибудь, что помешает ему проникнуть внутрь. Карточки-ключи срабатывают, и дверь с мёртвым шелестом отъезжает в сторону. — Минхо! В помещении душно и жарко. Под потолками — такие же лампочки, закрытые щитками и тихо трещащие, как трещат старые лампы в больницах. Он не помнил, был ли он когда-нибудь в больнице, но точно знал, что трещат они именно так. Решётка отделяет проход вдоль стены от остального пространства, предназначенного для удерживания инфицированных. По проходу обычно циркулируют охрана-иммуны, но сейчас их не было. Кто бы знал, сколько всего пришлось продумывать ради одного этого проникновения. Всюду гул. То тихий говорок, то увещевания и плач, то угрожающие окрики, а теперь ещё и звуки драки. В рассеянном жёлтом свете видно, как стайка хрясков сцепилась в общую кашу у дальней стены камеры. — Минхо! Несколько любопытных рож притиснулось к решётке поближе, жадно оглядывая мальчишку. Кожа на лицах покрыта язвами, у кого-то вместо плоти виднеется позеленевшая кость. Другие словно бы и не заметили гостя: мужчина, сидевший у самой решётки и опиравшийся спиной о стену, выл в пустоту, глядя невидящими глазами перед собой. Раз в полминуты его бил по колену другой хряск, заросший и похожий на комок сальных волос, и подвывающий смолкал. Затем потихоньку начинал снова. Драка на заднем плане не прекращалась, и, судя по звукам, один пытался что-то перегрызть другому. — Иди сюда, мальчик, — позвал сиплый женский голос из кучки любопытствующих. — Иди сюда, покорми нас! Нам хочется кушать, покорми нас, мальчик! У женщины не хватает части носа, а вместо скулы — чёрная впадина. Теса передёргивает. Он думал, что, насмотревшись на хрясков в Топке, перестанет на них реагировать. Тем более, если они за решёткой и ни при каких обстоятельствах не смогли бы её отпереть. Но Тесу всё равно страшно. И не за свою жизнь. — Минхо! — отчаянно, чуть не срывая голос в попытке перекричать общий шум из плача, криков и мерзкого гогота. В полутьме происходит шевеление. Тес срывается с места и несётся в дальний конец камеры, останавливаясь в паре дюймов от решётки. Минхо трудно было узнать. Футболка на боку, груди и у горловины разодрана, лицо потемнело от пыли и мелких пятен некой буроватой грязи, угольно-чёрные волосы сбиты на один бок и торчат короткими грязными прядками. Джинсы подвёрнуты до колен, на ногах кроссовок больше не было, а сами стопы кое-где были изранены чем-то мелким и острым, так что на коже оставались тёмные корочки крови. — Какого хрена ты пришёл? Тес невольно отшатывается от решётки. Будто только что попал под ледяной душ. Он молчит, и в полутьме видно, как вспыхнули его щёки и притихло дыхание. — Подумал, что ты будешь охренеть как рад меня видеть, — наконец кривится он. — Эй, ты реально решил, что я тебе не рад? Я рад, придурок. Но всё равно зря ты пришёл. Я не горю желанием показывать тебе свою компанию. Тес будто отмирает, выходя из оцепенения и жадно разглядывая каждую чёрточку Стража Бегунов. — Томас сказал, что придёт, когда вас будут вывозить. Бренда и Хорхе только за, осталось забрать Ньюта с «айсберга», а потом мы вместе пойдём искать группу «Б»… — Шенки, да вы грёбнутые по самые кочерыжки. Никуда не надо приходить. Так этому спасителю и скажи, о’кей? Любопытствующие по-прежнему пялились на них, зато драка в глубине камеры поутихла и сменилась всхлипами и обиженным скулежом. — Он всё равно придёт, и Бренда с Хорхе придут, и я приду, — отозвался Тес, скрещивая руки на груди, и голос его снова звучал уверенно. Как в Приюте, когда он был медяком. Неугомонный кусок сарказма. Тес. Наверное, от «Тесла». Проворный, как зверёк, наглый, как капризная девчонка, и храбрый до безумия. — Тесси, посмотри мне в глаза, — Минхо устраивает локти на прутьях решётки. — Я не покалечен и не убит горем. Со мной тут ещё с пятнадцать более-менее адекватных хрясков. На тех не смотри, те совсем пропащие. Мы склепали собственный план, а вы вот так припрётесь и уничтожите нахрен всю нашу идею, да? — Пятнадцать? Ты серьёзно? Минхо, тебя прибьют, как вшу, — бессильно выдавливает Тес, невольно придвигаясь вплотную к решётке. Его потряхивало. Не то от злобы, не то волнения. Мальчишка кусал губы и часто-часто дышал. — Ну конечно, я же дебил, я же ничерта не просчитал. Напускная серьёзность Минхо злит Теса ещё больше. — Слушай сюда, шенк, — продолжает Минхо. — Завтра «Удар правой» исчезает из города. Вроде как на Денвер собираются идти хряски из ближайшего Дворца. Пусть Томас тащит свою тощую задницу к Гэлли, причём бегом и с песней. Только попробуйте упустить всю их компашку, и можете прощаться с мечтами надрать ПОРОКу задницу. Чтоб завтра вас в Денвере не было. Ты меня понял? — Решил погеройствовать — так хоть геройствуй на пользу, дебил, — отзывается Тес, едва не задыхаясь. — Я всё ещё, мать его, лидер или где?! — рычит Минхо. Тес снова смолкает. И чувствует, что не сдержит обещания, данного Томасу перед дорогой сюда. Томас просил его не говорить. Но настолько чудовищным казалось Тесу молчать, что к горлу подступал комок. Тес ощущает, как по щекам катятся слёзы. Его трясёт. Сильного, улыбчивого, упрямого, смешливого Теса трясёт от рвущихся наружу всхлипов. Смуглая, испещрённая царапинами рука подтаскивает его за затылок к решётке, и парень прижимается лбом ко лбу Минхо. Они молчат. Тес — потому что не может разжать губы, чтобы не заплакать в голос. Почему молчит Минхо, известно лишь ему одному. — …ПОРОК хочет, чтобы Томас вернулся. Они будут убивать приютелей чужими руками до тех пор, пока он не согласится, — сухие губы мальчишки почти не шевелятся, потому его голос в гуле буйных хрясков едва слышен. — Тебя не увезут во Дворец, Минхо. Тебя убьют завтра утром. Тес смотрит мутным взглядом в ржавый прут решётки, и слёзы капают с подбородка на серую пропылившуюся рубашку. Молчит и мелко трясётся, то жмурясь до цветных пятен в глазах, то разжимая веки и щурясь от жжения в глазах. — Я знаю, — мягко звучит у самого его лица. Тес поднимает огромные, блестящие от влаги глаза на Минхо. — Я знаю, шенк, — полуулыбка трогает полноватые губы Бегуна, но не было в этой полуулыбке ничего схожего с радостью. — Ты взаправду думал, что я не узнаю? Тес приоткрывает рот, беспомощно шевеля губами и немо глотая воздух. — Тесси, образина, план побега всё равно в силе, я сделаю завтра всё, что смогу, тебе от этого легче? — Томас хочет помочь. — Томас сюда на милю не подберётся, как его сцапают и отвезут в ПОРОК, а я и своими силами справиться могу. — Почему тебя забрали? Ты же иммун. — Шенк, ты тупишь. Ты же сам на свой вопрос пару минут назад ответил. ПОРОК чихать хотел на то, кто иммун, а кто не иммун, им лишь бы Томаса сюда выманить, и вас, придурков, вместе с ним. Только он, герой наш, нужен живым, а нас можно в расход пустить, улавливаешь? — рука на затылке Теса чуть встряхивает того в попытке подбодрить. — Тесси, уговори Томаса пойти к Гэлли, и проваливайте из города. Успею — потащусь за «Ударом правой» и найду вас. Не успею — встретимся после того, как ПОРОК взлетит на воздух. — Хорошо. Я передам Томасу. — Вот и умничка. — Минхо. — Что? Минхо молчит и смотрит в глаза Теса, всё ещё притискивая его к своему лбу, но Тес молчит. И лучше бы он говорил. Потому что-то, как он молчит, сводит Минхо с ума. Будто в каждой секунде тишины боли было больше, чем в трёхчасовом монологе. Пальцы на затылке Теса сжимаются сильнее. — Уходи. И не вздумай возвращаться. — Я уйду. Сейчас вот и уйду. Удачи. — Вот и молодец. — Ухожу. — И уходи. — И ухожу. Удачи, говорю. — Ещё раз попрощаешься, сука, и я придушу тебя прямо через решётку, — Минхо чувствует, как рука на затылке Теса дрожит, а собственные глаза предательски наполняются влагой. — А теперь слушай сюда. Идите с Томасом к «Удару правой», расхерачьте ПОРОК и станцуйте на его развалинах, порядок запомнил? Тес несколько раз кивает, так и не отрываясь ото лба Минхо. — Всё, шенк. Выплачься в кружевной платочек Томми, он поделится, скажи, я попросил. — Сука ты, Минхо. — Не без этого. — Я пошёл. — Выживи. — Чего? — Тес глухо втягивает воздух. Рука соскальзывает с затылка Теса. Страж Бегунов отстраняется от решётки и делает несколько шагов назад. — Выживи, Тес, — повторяет Минхо, продолжая шагать спиной назад. Затем отворачивается в окончательно исчезает в темноте, в куче перекидывающихся ругательствами инфицированных. И Тес, не оглядываясь больше, бежит к двери, вынимая карточки-ключи из кармана. А Минхо кажется, будто за шелестом закрывающейся двери звучит сломленный всхлип. Он выживет.