Говнюки

Западную армию небес лихорадило. Ожидалась какая-то сложная межведомственная инспекция со страшными последствиями, если что. Даже Тенпо оторвался от книг. Кенрена, который давно уже понял, что плохого не исправишь, хорошего не улучшишь, а результаты работы комиссии зависят исключительно от щедрости главкома, постоянно сдёргивали с вишни. Иногда за ногу. Генералу это отчаянно надоело. И вот, когда его подняли с постели и потребовали проверить чистоту полов в казарме, Кенрен, нехорошо улыбаясь, соорудил небольшой пакетик и ушёл в ночь. Но не в казарму. Генерала интересовала всеми позабытая сторожка на дальнем стрельбище. Щёлк. Свет не включался. Щёлк. Огонёк зажигалки тонул во мраке, да и газ было жалко. Щёлк. Кенрен хлебнул из фляжки. Щёлк. - Лампочки нет, - сообщил из недр сторожки тихий голос. Кенрен подпрыгнул на месте, выругался, отдышался и спросил: - А электричества? - Не выяснял. Попробуй ты. - Как? – заинтересовался любознательный генерал. - При твоем росте это просто. Сунь палец в патрон от лампочки. - А откуда ты… Вот же гад! Обладатель ехидного голоса изрёк: - Стучите, и вам откроют, спрашиваёте, и вам ответят. - Нарывайтесь и нарветесь, - в тон продолжил Кенрен. - Где ты тут? - На кровати. Лежачих не бьют. - С ними знаешь, что делают? - радостно спросил генерал, пытаясь определиться в пространстве. - Что? - Сейчас нащупаю и покажу. А что ты, вообще, здесь делаешь? - Сбежал от дурдома. - Ха, солидарен. Будешь? – Кенрен помотал фляжкой. - Давай. У меня, кстати, тоже кое-что имеется. Кенрен нашёл кровать и уселся на неё, отодвинув тёплое тело к стене. Постепенно кое-что в сочетании с сакэ дало потрясающий эффект. После каждого тоста Кенрен предпринимал попытки на ощупь определить внешний вид таинственного собутыльника. Сначала его отпихивали, а потом уже и нет. Утром выяснилось, что от соседа осталось только приятное ощущение мягкого шёлка. Кенрен остановился перед дверью и одёрнул форму. За дверью бубнили. Голос Годжуна звучал странно - мечтательно и расслаблено: - Мы это в октябре получали. В интонациях Тенпо слышалось несвойственное маршалу раздражение: - В каком октябре? Сегодня тридцатое сентября. - Ну, в принципе, да. Кенрен открыл дверь. Маршал свирепо на него зыркнул. Годжун поднял от бумаг туманный взор и сообщил: - Не было там электричества. Провода сняли. Я утром посмотрел. Тенпо, всю ночь пропахавший за главкома и за генерала, на свою беду был умён и догадлив. Он сказал только одно слово и ушел, шваркнув дверью. - Кто именно «говнюки»? – спросил Годжун, вытряхивая штукатурку из волос. - Кажется, мы, - честно ответил Кенрен. Годжун не поверил.