Я не помню, когда начался этот кошмар. А может, он всегда был со мной? Я сам придумал его. Я создал все условия. Я породил его. Я позволил ему поглотить себя. Всего. Без остатка.
***
Перед широко распахнутыми глазами, вверху, над головой, словно крышка гроба, белеет потолок. Он чувствует себя связанным и поэтому беспомощным. Таким беспомощным, будто эти невидимые оковы сотканы из стали и их невозможно разорвать. Не спастись! Сознание охватывает паника. Он мечется в постели, размахивая руками, упираясь надломанными пальцами-крючьями в прутья спинки кровати, выскребывая ногтями надписи-каракули, в которых запечатлен только ему известный смысл, выгибаясь всем телом и задыхаясь. Где я?! Что происходит? Руки и ноги бесконтрольно болтаются, словно сами по себе, как живые существа, цепляясь за воздух, за какой-то очередной предмет, за неровную деревянную поверхность, за мягкую ткань. Тело опутывают трубки, в ушах стоит невыносимый писк. Образы сменяют друг друга. Сначала это приевшаяся белизна потолка, потом обшарпанная стена сине-зелёного цвета. Кругом какие-то предметы, окно занавешено плотной шторой, сквозь которую еле пробивается яркий дневной свет. Глаз фиксирует каждую деталь, передаёт информацию куда-то в недра. Он не старается видеть, чувствовать, слышать, но мозг, сродни новёхонькому компьютеру, работает бесперебойно. Оператор не нужен. Все процессы происходят автоматически. В голове звучит знакомый голос, до боли знакомый, не вяжущийся со всем, что окружает – таким неизвестным и отталкивающим. Только этому голосу он хочет верить. Шёпот, словно толково внушаемая мантра. Забудь! Всё тот же голос приказывает ему: - Проснись! Он вскакивает в постели. Его руки не связаны, нет никаких пут: ни верёвок, ни кандалов - ничего, что могло бы ограничить свободу. Только трубки, словно змеи, сползают от лица по груди и животу, тянутся до своего логова – до штатива-журавля, который выплёвывает посекундно каплю за каплей, впрыскивая отраву в кровь. Он вырывает иглы из вен. Места проколов наливаются свежей контрастно-яркой кровью. Вздохи, повороты, взмахи – всё ощущается остро. Каждый удар сердца – открытие. Удивление при виде отражения в зеркале, стоящем напротив. Морщинки и волоски на руках, внимательный взгляд – он замечает все детали, каждый острый уголок изгиба тела, будь то неестественно извёрнутое запястье или уголок колена ноги, составленной на ледяной пол. Чуткие прикосновения к новой поверхности – подушечками пальцев по лицу. Кожа тёплая, непривычно, удивительно, удовлетворяющее. И словно чужое. Каждое касание – словно контакт с инородной формой жизни, с существом, дышащим пульсирующим теплом, но это существо – кто-то другой. Словно физически его нет или не было никогда до этого, настолько незнакомым кажется понимание присутствия и самосознание. Поднявшись с кровати, он ощущает себя стоящим, затем – идущим. Телодвижения даются с трудом, не контролируются, и он кажется себе беспомощным, словно годовалый малыш, не способный ещё отвечать за свои действия, вечно натыкающийся на что-то, падающий и гоняемый штормовыми ветрами, как маленькая робкая лодочка на беспокойных волнах. Но он двигается, и этого пока достаточно. Ему нравится думать, он постоянно находит что-то новое для себя и проглатывает это без остатка. Каждая деталь становится частью него, делает его мир более ярким и живым. Шлёпая по холодному полу босыми ногами, оставляя позади провода капельницы, кислородную маску, кровать, белый потолок и старые некрасивые мозаично облупленные стены, он уходит прочь. Неизвестно куда, невесть чем ведомый...