Программа максимум

Джон вернулся с ночного дежурства в больнице. Дом на Бейкер-стрит встретил его мертвенной тишиной, свет не горел даже в прихожей, и Джон не стал утруждать себя его зажиганием. Путь до квартиры он помнил наизусть, и если Шерлок не оставил перед дверью какой-нибудь неопознанный и оттого весьма интересный труп, то едва ли что-то могло стать для доктора препятствием. Он не хотел привлекать к своему приходу много внимания. Все, о чем Уотсон сейчас мечтал – это добраться до кровати и рухнуть спать. Ночь вышла тяжелой, а утро высосало из него последние остатки сил. Он тихо, насколько позволяли старые, скрипящие ступеньки лестницы, поднялся и вошел в гостиную. Свет уличных фонарей, льющийся через единственное окно, едва освещал невыносимый бардак, царящий в комнате. Джон окинул быстрым взглядом гостиную, отметил, что она пуста, и не сдержал вздох облегчения. Меньше всего сейчас хотелось встретиться с Шерлоком. Его кипучая энергия, после трех дней интеллектуального голодания, наверняка уже сконцентрировалась до такой степени, что могла подорвать целый Лондон со всеми его преступниками. Но это было только официальное оправдание Джона перед самим собой, почему он не хочет видеть Холмса. А неофициальная версия содержала в себе интимные подробности утра доктора, которые точно не ускользнут от острого взгляда гениального детектива. Джону было даже перед самим собой стыдно признаться, что он ведет себя сейчас как подросток, живущий с родителями и тщательно скрывающий от них свою личную жизнь, однако он ничего не мог с собой поделать. Почему-то перед Холмсом было неудобно. Возможно от того, что количество такта в характере Шерлока стремилось к нулю. Возможно от того, что отношения Шерлок идентифицировал в качестве низшей из слабостей человеческих, которая к тому же полностью отключает умственные способности, а ими обычные люди, по мнению детектива, и так не слишком одарены. В принципе Джон всегда мало обращал внимание на мнение о нем других людей, но ведь это Шерлок, к нему отношение было особенное. Уотсон успел только снять пальто и разуться, как в углу гостиной внезапно зажглась настольная лампа. Яркий свет ударил в глаза Джона так, что ему пришлось зажмуриться. Прикрываясь рукой как козырьком, он глянул в угол. В кресле восседал Холмс, величественный, словно сфинкс, положив ногу на ногу и не шевелясь. - Ты задержался, - констатировал он ровным тоном. «А счастье было так близко…» - обреченно подумал Джон, прошел вглубь гостиной и устало опустился в кресло напротив своего неуемного соседа по квартире. - Не свети мне в глаза, пожалуйста, - вежливо попросил он, однако тон его невольно приобрел властные нотки, так знакомые его бывшим сослуживцам. Шерлок послушался. – По пути от работы до дома убил человека, долго закапывал труп. Подумал, что тебе все еще скучно, и решил подкинуть работы. Холмс едва заметно улыбнулся уголком губ. - И чтобы мне было еще веселее, ты решил своими показаниями навести следствие на ложный след. – Ему хватило трех секунд, чтобы проанализировать вид доктора и сделать однозначные выводы. – Очевидно, что ты имел случайный секс с медсестрой сразу после дежурства. Ты не встречался с ней раньше, ты только недавно перешел работать в эту больницу, и у тебя еще ни с кем не было там отношений. Вы дежурили всю ночь вместе... - Шерлок, - тихо, предостерегающе произнес Уотсон, но едва ли это могло сбить с мысли Холмса, вошедшего во вкус. Он даже не отметил, что Джон не задал классический вопрос «Как ты догадался?», настолько пояснять свои размышления вошло в привычку. - Немедицинский персонал отпадает, - невозмутимо продолжил он, - на тебе нет следов губной помады, и не пахнет чужими духами, которыми так грешат администраторы, значит, она или врач, или медсестра. - Шерлок, не… - Джон повторил попытку остановить поток и без того известной ему информации, но Холмс в такие моменты больше походил на скоростной локомотив, остановка для которого означала крушение. Джону оставалось только уронить голову на руки, всей позой выражая обреченность. В такие моменты детектив чертовски раздражал. - Более вероятно медсестра, врачи не настолько легкомысленны. И судя по твоему довольному, расслабленному лицу и неслабому следу от укуса на шее, она была неплохой партнершей. И если учесть, что по возвращению ты не зажег свет, крался по лестнице, как вор, и далеко не разочарованно вздохнул, когда не заметил меня в комнате, ты не хотел, чтобы я об этом узнал. - Вот именно, Шерлок! Я не хотел, чтобы ты об этом узнал! – вдруг вспылил Джон. Иногда у него складывалось чувство, что он для Холмса как редкий экземпляр насекомого в банке для энтомолога. Хотя нет, какой уж там редкий, ведь Уотсон, как и все остальные представители homo и не факт, что sapiens, подвержен эмоциям, удовлетворяет все имеющиеся физиологические потребности и виден насквозь. – А когда люди не хотят этого, то человек, который все же узнал, тактично промолчит. Хотя чувство такта, пожалуй, единственное, что тебе неизвестно в принципе. Шерлок помолчал, пытаясь понять причины внезапной вспышки Джона. - Неправда, - наконец, произнес он, - все остальные чувства мне тоже неизвестны. Но какой смысл молчать, если мы оба знаем, что ты спал сегодня с медсестрой? - А какой смысл говорить, если мы все равно оба знаем, что я спал сегодня с медсестрой? – парировал Уотсон, немного успокоившись и вперив взгляд в лицо друга. Холмс вступил на нетвердую для него почву эмоций и чувств. Они были слишком изменчивы, порывисты и абсолютно нелогичны. А мозг детектива, представляющий из себя идеальную машину для логических выкладок, просто пасовал, добираясь до этой неосязаемой области. В такие моменты Шерлок нравился Джону особенно. Задумчивый, неподвижный, с залегшей между бровей вертикальной морщинкой и горящими глазами. Словно во время мыслительной деятельности в его мозгу вырабатывалось электричество, отчего глаза Шерлока начинали светиться. - Я отправляюсь спать, - сказал, наконец, Джон, поднимаясь с кресла. - Подожди! - быстро встрепенулся Холмс, выныривая из потока своих мыслей. – Звонил Джонсон, на одной из конюшен пропал конь-фаворит, его тренер убит, скачки через два дня. Подозреваемый арестован, но убийца не он. В полиции одни идиоты, и естественно зашли в тупик. Поезд через полчаса, одевайся обратно, - на одном дыхании выпалил он, порывисто встал и накинул на себя пальто. Уотсон остановился у двери, ведущей в его комнату. Он уже был почти на пороге и мысленно видел четвертый сон. Перспектива тащиться в деревню сейчас не радовала абсолютно. Зато теперь было понятно, почему Шерлок не спал в такое раннее время. Разрешение вопроса заняло секунд двадцать. Раз Холмс знает, что убийцу не арестовали, значит, он скорее всего уже знает, кто действительный убийца, и просто хочет еще раз покрасоваться перед полицией, приехав на место преступления. А даже если еще и не знает, то на решение вопроса ему понадобиться минут пять. Максимум десять. И ехать час на поезде в какую-то деревню, чтобы посмотреть на пятиминутный спектакль одного актера, было откровенно лень. Возможно, если бы он спал в эту ночь, а не оперировал сложную пациентку и потом не снимал напряжение всем уже известным способом, чаша весов перевесила бы в сторону Шерлока. Но, увы, не сегодня. - Я не поеду, слишком устал, - произнес он и открыл дверь спальни. Терпеливо ждущий его Холмс быстро сорвал с крючка его куртку, подошел к нему и, взяв за плечо, потянул к выходу: - Да брось, Джон, неужели ты злишься, что я рассказал о медсестре? Будет весело. Там природа, свежий воздух, все как ты любишь. - И свежий труп, как любишь ты, - Уотсон продолжал упираться, вырвал, наконец, свою руку из захвата. – Ты справишься сам, я в тебя верю, неужели без меня даже лошадь найти не можешь? А вечером вернешься и все равно мне все расскажешь. Холмс плюнул на свое безнадежное занятие уговорить Джона и, бросив что-то из разряда «И без тебя обойдусь», быстро спустился вниз. - Кстати, Шерлок, - окликнул его вдруг Уотсон, когда тот был уже почти на улице. Детектив остановился и вопросительно обернулся. – Это была не медсестра, - кинул он, усмехнувшись. И, вдоволь насладившись озадаченным выражением его лица, захлопнул дверь.