Спаситель

Джеймса Мориарти было непросто обмануть. Почти невозможно. Все потому, что Наполеон преступного мира был настоящим гением и предусматривал все возможные ходы противника. И ложь в том числе. Этот «паук», как заботливо окрестил его этот выскочка-Холмс, крепко держал в своих руках все нити преступной паутины. А для страховки с ним рядом всегда был его верный снайпер Себастьян Моран. Все знали, что Моран был не только снайпером, но и телохранителем, посыльным, министром связи, водителем, автоответчиком и еще многими различными полезными функциями, какие только может выполнять высококлассный киллер, полковник в отставке и просто наемник. Но очень немногие знали, что Себастьян по совместительству был еще и сожителем, кухаркой, уборщиком, гардеробщиком, жилеткой для «поплакать» (редкое, скажу вам, явление – плачущий Джеймс Мориарти!), и, что весьма занимательно – любовником. А те немногие, кто знал это, давно были отправлены в мир иной (разумеется, не без вмешательства самого Мориарти и не без помощи его снайпера). Сейчас же эта многофункциональная машина по имени Себастьян была в ярости. Нет – в бешенстве! Потому что первый раз на его памяти кому-то удалось провести Мориарти. Первый раз за всю историю его преступной деятельности Джима похитили. И, видимо, решили уничтожить, так как ни требований выкупа, ни других указаний Себастьян не получал. На пару минут полковник придался бессильной ярости. Но потом все же взял себя в руки и занялся выслеживанием Джима. Похитители явно недооценили способности снайпера, оставив ему множество подсказок, и уже через полчаса Себастьян несся по ночному Лондону на север, где далеко за городом на заброшенном складе томился сейчас Джим. Моран был зол. Очень зол. Поэтому его не пугала охрана из 30 человек – 12 из них слегли в первые же 2 минуты атаки снайпера. Убрав охрану, полковник побежал внутрь здания. Еще несколько минут ушло на то, чтобы зачистить помещения и найти среди них нужное. На пятой или шестой комнате ему повезло – он нашел своего босса. Но его вид буквально ужаснул снайпера: Джим висел, подвешенный за наручники на длинную цепь в потолке. Кожа на запястьях стерлась и содралась, обнажая засохшие раны в подтеках крови. Руки опухли, и были больше похожи на один сплошной синяк. Торс был обнажен, вокруг валялись лоскуты разорванной рубашки. На спине и груди алели свежие следы плети. Брюки тоже были порваны, особенно в районе коленей. Из-под разлезшейся ткани проглядывали сбитые коленки, кое-где нитки от штанов приклеились к засохшей крови на ранах. Моран перевел взгляд на любимое лицо. Под глазом и на скуле наливались здоровенные синяки, местами были ссадины, а изо рта, с разбитых десен сочилась кровь. Джим был без сознания. Аккуратно, чтобы не причинять лишней боли исстрадавшемуся мужчине, снайпер приобнял его и поднял вверх, сдергивая онемевшие руки с цепи. Джим слабо застонал, опуская, наконец, руки, но не приходя в себя. Полковник осторожно уложил босса на пол, подсунув под голову свою куртку, а сам порылся вокруг в поисках ключа от наручников. Через пару минут ему повезло, крохотный ключик нашелся. Кинувшись к Мориарти, Себастьян быстро расстегнул опостылевшие железяки и выбросил прочь, сразу начав растирать опухшие запястья любимого. - Сеееб… - тихо простонал Мориарти, устремляя взгляд невероятных шоколадных глаз на лицо полковника. Он попытался изобразить что-то вроде улыбки, но раны и синяки дали о себе знать, и, вскрикнув от боли, Джим снова отключился. Вздохнув, Полковник поудобнее перехватил Джима и осторожно, стараясь не разбудить и не принести боли, поднял на руки. Уже через 5 минут бессознательное тело Джима было заботливо уложено на заднее сидение огромного джипа и укрыто взятым в багажнике пледом, а снайпер заводил мотор своей «крошки». Негромко урча двигателем, машина мчалась прочь от проклятого склада, везя двух мужчин назад в уютный и знакомый лондонский особняк. Всю дорогу Моран нервно поглядывал на заднее сидение, опасаясь за любимого. Спустя полчаса они были дома. Открыв двери в дом, снайпер бережно внес на руках свою драгоценную ношу. Несмотря на давно устоявшиеся отношения, Моран редко носил вот так своего любовника. Как оказалось, Джим почти ничего не весил. Он вообще казался полковнику хрупким и слабым. Но если тот знал истинные способности Мориарти, то для тех, кто повелся на его обманчивую хрупкость и внешнюю слабость, это могло стать фатальной ошибкой. Однако сейчас Морана волновало совсем другое. Поднявшись на второй этаж дома, он отнес любимого в спальню и осторожно, стараясь не потревожить подсохшие раны, уложил на кровать. Сбегав в ванную комнату за аптечкой, снайпер стал аккуратно обрабатывать поврежденное тело заживляющей мазью. Особенно его беспокоили распухшие от оков запястья и раны от плети. И если раны были неглубокими и быстро заживали, то, что делать с запястьями, Моран просто не знал. В конце концов он просто обложил их пакетами со льдом, уложил Джима поудобней и, улегшись рядом, позволил себе уснуть. Проснувшись, Джима рядом с собой снайпер не обнаружил. Зато услышал кряхтение из ванной комнаты. Сладко потянувшись, Моран поднялся с постели и направился на звук. Он тихонько приоткрыл дверь в ванную и просунул голову внутрь. Его взору предстал Джим, облаченный в одни лишь домашние шорты, который стоял и рассматривал себя в огромное зеркало. Он явно был недоволен. Еще бы – ведь его тело больше напоминало фарш. Однако заживляющая мазь и лед помогли – раны подживали, синяков на теле почти не наблюдалось, да и отеки на запястьях сошли. Зато ссадины на скуле никуда не делись – про них-то обеспокоенный ранами посерьезней полковник и забыл. Зайдя в ванную, Себ виновато улыбнулся Джиму через зеркало и обнял его со спины. Отчего-то тело преступного гения было холодным. И видимо, только оказавшись в объятиях своего телохранителя, он почувствовал, как замерз на самом деле. Его ощутимо потряхивало, зубы застучали друг о друга. И холодные капли, падающие с еще мокрых после душа волос, совсем не добавляли удовольствия. Полковник прочувствовал состояние своего парня, поэтому схватил с батареи теплое полотенце и наскоро обернул им голову дрожащего босса. Заем подхватил Джима на руки и быстрым шагом понес назад в комнату. Откинув одеяло кровати, полковник уложил замерзшего любовника и улегся сам. Он укрыл их обоих одеялом, но Джим все еще мерз. Тогда Себастьян лег на спину и притянул парня к себе. Он слегка вздрогнул, ощутив холод прижавшегося к нему тела, но продолжил греть любимого своим теплом, растирая подрагивающие плечи, целуя в висок и убаюкивая на руках. - Сееб… - тихонько прошептал Джим прежде, чем отправиться в царство Морфея. - Спи, любовь моя, - также шепотом ответил Моран, крепче прижимая к себе расслабленное и значительно потеплевшее тело. В следующий раз проснулся Себастьян далеко пополудни, а разбудил его требовательный поцелуй. Настойчивые губы Джима упрямо не хотели оставить полковника в покое и дать ему еще поспать. Тонкие пальцы преступного гения проникли под футболку, проводя по бокам, оглаживая подтянутый пресс, слегка царапая соски. Себ глухо застонал, невольно отвечая на поцелуй. Это, кажется, только подзадорило Джеймса, и он с новой яростью накинулся на губы своего любовника. Не выдержав такого напора, Моран зарычал и перевернулся на живот, подминая Джима под себя и придавливая его своим телом. Руки снайпера начали жить какой-то своей жизнью и теперь беспорядочно метались по разгоряченному телу под ним. Сам же мужчина неистово целовал партнера, сминая и покусывая упрямые губы. И вот с этих сладких губ сорвался первый стон удовольствия – Джим всегда был падок на ласки... Он тянется обнять своего верного охотника, но на полпути крепкие руки Себастьяна перехватывают его запястья и поднимают вверх, фиксируя их над головой Мориарти. Озверевший от возбуждения снайпер трется своей напряженно плотью о плоть любимого, и у обоих вырывается сладкий стон удовольствия. И все. Этот стон - как последний барьер, и больше нет преград. Последнее, что удерживает Себа от того, чтобы наброситься на Джима и грубо взять его, - это искреннее нежелание навредить любимому и принести ненужную боль его израненному телу. Поэтому сегодня он решает быть нежным – тянется к губам гения, срывая сладостный поцелуй, а дальше легкими поцелуями-прикосновениями спускается по скуле на шею, оставляет на ней ярко-алый засос и движется дальше. Он целует ямочку ключицы, чуть прихватывает губами кожу у основания этой умопомрачительной бледной шеи, все так же поцелуями спускается к соскам, мнет один пальцами, а другой посасывает, ласкает языком, иногда слегка покусывает – и наслаждается громкими стонами удовольствия сверху. Оставив в покое грудь, Себ опускается ниже, выцеловывая влажную дорожку до пупка, обводя его языком и вызывая этим ощутимую дрожь партнера. Он оставляет еще один засос в самом низу живота, широко и влажно зализывает его, интригующе проводя языком по самой кромке белья.… Ах, какие стоны издает Джимми, когда чувствует жаркое дыхание снайпера там, где и так все горит от возбуждения. Внезапно тот опускается еще ниже, быстро целует Джима в колено и, приподняв его за бедра, избавляет от единственной детали одежды. Наконец-то! Уже болезненно-возбужденная плоть, наконец, освобождена от оков тесной ткани, и Джим уже дрожит от предвкушения того, что будет дальше. А дальше… Полковник наклоняется и берет в рот сразу до основания, сжимает губы плотным кольцом, без устали ласкает языком. В ход идут зубки, и Джимми снова стонет от непередаваемого коктейля легкой боли и сногсшибательного удовольствия. Но ему мало. Сейчас он как никогда хочет ощутить своего снайпера внутри. Только вот от возбуждения голос охрип и мысли спутались, и вместо слов из горла вылетает только долгий просительный стон. Но Себ и так без труда понимает любовника. В ход идут наскоро смазанные слюной пальцы. Джим далеко не девственник, поэтому длительная подготовка ему не нужна, но снайпер наотрез отказывается спешить, ведь он решил быть нежным. Только после измученного, нетерпеливого «СЕБ!» он, наконец, заканчивает с подготовкой и входит в израненное тело. Поначалу он старается двигаться медленно, опасаясь за любимого, но вскоре срывается, и движения теряют ритм и слаженность, темп ускоряется, все становится похожим на дикие скачки. Предчувствую скорую разрядку, Себ наклоняется и жарко целует Джима, переплетая свои пальцы с его. И они достигают пика удовольствия – вместе. - Я люблю тебя, Джимми, - тихонько шепчет Себастьян засыпающему парню. Конечно, снайпер понимает, что не мешало бы вообще-то и в душ сходить… Но он решает оставить водные процедуры на завтра. А пока он просто идет в ванную, берет влажное полотенце и вытирает себя и партнера. После чего со спокойной душой укладывается рядом с уже мирно сопящим гением и, приобняв того и уложив себе на плечо, тоже засыпает. Так они и встретили новый день. В объятиях друг друга. Так их застали первые лучи восходящего над городом солнца. КОНЕЦ.