Стабильность, устойчивость, прочность. Без стабильного общества немыслима цивилизация. А стабильное общество немыслимо без стабильного члена общества.(с.)
*** Джонин слушает наставительную речь Директора прибывшим студентам и усмехается. Им повезло, что они альфы. Будь хоть один из них гаммой или еще хуже эпсилоном, то корячиться парнишке где-нибудь в канализации. Но ему повезло, он родился альфой. Нет, не так. Его сделали альфой. Джонин тоже альфа, но, кажется, когда выращивали его, ему либо спирта долили в кровезаменитель, либо с кислородным голоданием переборщили. Он чувствует, что с ним что-то не так, что он не такой. Не такой, в мире, где каждая часть его буквально кричит: «общность, одинаковость, стабильность». - Хэй, ты чего такой кислый? – Джонин испуганно дергается, когда сзади появляется Крис. Высокий, русый, несомненно, альфа. Где-то в Австралии, возможно, живет такой же Крис, но под другим именем. - Джонин, ты же знаешь, «сомы грамм – и нету драм»* - парень протягивает Джонину белую таблетку. Но Джонину не нужно это. Джонин ненавидит все это. Он ненавидит Криса, Инкубаторий, и всех людей на планете. Джонин думает о том, что через 3 часа закончится его смена в Эмбрионарии. А потом, все оставшееся время до отбоя, он будет тайком листать книги Бредбери и Шоу, слушать запрещенную музыку и танцевать. *** - Слушай, Рой, этот парень еще угрюмее чем обычно. Джонин не вслушивался в разговор впереди стоящих мужчин. У Джонина в голове вчерашняя песня из «доисторического» плеера, и картинки из прочтенного «Вина из одуванчиков». Лифт останавливается, не доезжая до Эмбрионария. Двери открываются и в помещение заходит тот, кого Джонин, можно сказать, ненавидит меньше, чем остальных. Ким Джунмен. Специалист-гипнопед. Джонин осматривает парня с головы до ног и не замечает ничего необычного. Такая же серая одежда как у него, такая же прическа, такой же цвет волос. И выражение лица такое же, как обычно – мило-добродушное. Джонин иногда думает, что под этой псевдо радостной маской скрывается нечто большее, но стоит услышать стандартные фразы, присущие всей касте альф, как мысли резко улетучиваются. Но Джонин не может его ненавидеть. И он не знает почему. Лифт останавливается на 19 этаже, и механический женский голос сообщает - «Эмбрионарий». Джонин проталкивается меж пассажиров, случайно задевает плечом Джунмена, и уже собирается извиниться, когда видит робкую улыбку. Джонину кажется, что ему привиделось. Он лишь молча, кивает и выскакивает из лифта. Джонин чувствует, что волнуется. Пальцы нервно подрагивают, а стук сердца, наверное, слышно, даже в конце конвейерной ленты*. Парень понимает, что это уже не нормально. Он не должен такого чувствовать. Программой развития это не заложено. И теперь, Джонин точно уверен, что во время его выращивания кто-то ошибся раствором. Он думает, что лучше бы он вырос эпсилоном. Эпсилоном, который не умеет ни читать, ни писать, ни думать. *** Джунмен проверяет микро-динамики, закрепленные в кроватках. Через час или меньше поступит новая партия младенцев. Парень фыркнул. Они выращивают тысячи детей, похожих друг на друга, лишают их эмоций и вдалбливают им «свою» истину. Чертова система. Джунмен ненавидит эту систему, и ненавидит себя за то, что является ее частью, за то, что сам является продуктом системы. Врач внезапно вспоминает того парня из лифта, который толкнул его, Ким Джонин кажется. Тот так быстро сбежал, что Джунмен не успел даже слова сказать, единственное, что он заметил несвойственный румянец на щеках. - Ты чего так улыбаешься довольно? Неужто, у тебя «разрыв» и ты принял пару грамм? – Минсок подходит к Джунмену, трогает лоб и заглядывает в глаза, - да вроде нет, зрачки нормальные. Рассказывай, кого ты уже заприметил? Джунмен улыбается еще шире и на полном серьезе выдает: - Ким Джонин. Минсок замирает с рукой, занесенной над детской кроваткой. Пару раз моргает, а затем чуть ли не криком выдает: - Совсем рехнулся?! Он же парень! - А что такого-то? Вы ведь все твердите: «Каждый принадлежит остальным». Так, почему бы и нет? - Но он парень, Джунмен! - Кажется, это не мешало людям и в дофордовскую эру*. К тому же, он тоже альфа. Минсок нервно мнет ткань рубахи зеленого цвета и сжимает губы. Джунмен всегда был странным. Не более странным, чем тот самый Ким Джонин. Об этом Джонине такие слухи непотребные ходили. Нервный, нелюдимый, равнодушный. Ему даже второе имя дали – Кай. Минсок заламывает пальцы и думает, стоит ли пытаться отговорить Джунмена от его глупой затеи. Но наблюдая за старшим, Минсок понимает, что бессмысленно. Если уж этот парень себе вбил что-то в голову… - Джунмен, а ты не думаешь, что это будет странно? – Минсок все-таки предпринимает попытку образумить напарника. - Если ты беспокоишься о публике, то это будет выглядеть как обычная дружеская поездка в Детройт. - Если узнает кто-то из управления… - Не переживай, Мин, ничего не случится, - Джунмен улыбается по-своему добродушно, а Минсок тяжело вздыхает. - Кстати, а ты уверен, что он согласится? - Я надеюсь, что мне повезет, - врач снова мило улыбается и возвращается к подготовке кроваток. ***Кладбище самолётов… Я никогда не стану частью больших историй. Город из тех, что хочешь, Хочешь быстрей покинуть.
Джонин устало прислоняется к стене и ждет, когда лифт достигнет его этажа. Парни из Эмбрионария снова «издевались» над ним. Как же он их всех ненавидит. Ведут себя так беззаботно, словно кроме развлечений в мире ничего не существует. Эта чертова система. Этот чертов принцип «Каждый принадлежит остальным». Говорят о людях, как о кусках мяса! Джонин очнулся, когда услышал щелчок открывшейся двери лифта. Парень не поднимая головы, прошел мимо пассажиров и прислонился к стене. В голове была только одна мысль – скорей бы домой. - Ты же Джонин, верно? Джонин нервно дергается, поднимает голову и натыкается на мягкий взгляд карих глаз. Ким Джунмен собственной персоной. Да-да, тот самый, из-за которого, Джонин нормально не спит уже второй день. - Чем могу быть обязан, мистер Ким? – Джонин натягивает приветливую улыбку. - О, можно просто Джунмен, - парень напротив улыбается одной из своих тех самых доброжелательных улыбок. Джонина тошнит от этого. Все пассажиры смотрят в их сторону, и Джонина нервирует такое внимание к себе. Что такого, ребята? Вы же живете по Фрейду. – Джонин, как ты смотришь на то, чтобы слетать со мной в Детройт на выходных? Джунмен смотрит так же, как и улыбается. И Джонин хочет стереть эту улыбку и избавиться от этого беззаботного взгляда. Но его губы двигаются быстрее, чем Джонин успевает понять, что он сказал «Да». *** Выходные приходят быстро и Джонин даже не успевает дочитать «Бумажные города» Джона Грина. Пятничная рабочая смена подходит к концу и Джонин начинает нервничать еще больше, чем до этого. Сотрудники все так же подшучивают над ним, предлагая либо, говоря по старинке – потрахаться, либо же принять пару граммов сомы. Но у Джонина нет разрыва. Джонин такой, столько, сколько себя помнит. Гудок, оповещающий конец смены звучит для Джонина как приговор. С Джунменом они встречаются в мужских раздевалках для альф и Джонин делает все, чтобы не смотреть в его сторону. Когда он выходит из раздевалки, Джунмен ждет его у лифтов, поднимающихся на крышу. Джонин делает вдох-выдох и медленно идет в сторону врача. - Ну, ты готов? – Джунмен сияет как начищенный самовар и улыбается все так же доброжелательно, и смотрит все так же беззаботно. Джонин мысленно кривится, но кивает. Парни поднимаются на самую крышу, где их уже ожидает вертоплан. Джонин просит залететь к нему домой, чтобы собрать некоторые вещи. Парень резко вспоминает, что в квартире бедлам и куча «запрещенных вещей». Вертоплан приземляется на крыше небоскреба и Джонин поспешно спрыгивает на твердую поверхность. Парень не оборачиваясь, спешит к выходу с крыши. Джонин очень надеется, что у Джунмена хватит мозгов не пойти за ним. Но видимо младший очень просчитался, потому что, застегивая сумку, Джонин слышит, как открылась входная дверь. И не было сомнений в том, что это именно Джунмен. Джунмен осматривает чужую квартиру, которая выглядит намного уютнее, чем его. Гостиная просто завалена книгами, дисками и флеш-носителями. И Джунмен даже не сомневается, что на этих дисках и флешах. Потому что, в его квартире такого же барахла навалом. Только все лежит запрятанное, подальше от посторонних глаз. Главоуправители запретили любые направления искусства. Так как это не подходит обществу. Общество должно работать как механизм. Хорошо слаженный механизм. И чтобы этот механизм работал, детали должны находиться в стабильном состоянии. А обеспечить стабильное состояние обществу можно только посредством бесконечного удовлетворения их потребностей. Но все потребности ведь не удовлетворишь? Поэтому они выращивают людей с минимальным количеством потребностей, внушая им «истину», еще, когда эти будущие люди были зародышами в бутылках. А дальше все дело техники и воспитания. Людей с младенчества учат жить по Фрейду и на «благо общества». И обязательное правило – никаких негативных эмоций (разрывов). И для преодоления этих разрывов фармакологи и биохимики со всей Англии придумали прекраснейшее вещество – сома. Современные люди – инструмент, при помощи которого живет все человечество. Джунмен выныривает из своих размышлений, когда Джонин дергает его за рукав форменного серого пиджака. Еще один элемент современного общества. Альфы – серый цвет, гамма – зеленый, бета – красный, дельта – цвет хаки, эпсилон – самая низшая каста – черный. Джонин смотрит как-то затравлено и с опаской. Но Джунмен лишь снисходительно улыбается и говорит, что у него такого же своего добра полно, и что он не против, если они будут обмениваться книгами или музыкой. Глаза Джонина становятся размером с блюдца, а после, сам не замечая, что он творит, Джонин крепко обнимает Джунмена и в мыслях все стает на свои места. Вот почему он не смог его ненавидеть так же, как и остальных, как и весь мир. Потому что Джунмен такой же, как он. Потому что Джунмен вне системы. Просто свое истинное «я», врач умеет скрывать намного лучше, чем Джонин. *** Вертоплан приземляется на крыше одного из, еще не обвалившихся, зданий. Джонин с восторгом рассматривает пейзаж за стеклом. Он чувствует как сердце сладко сжимается в предвкушении чего-то совсем нового, необычного. Джунмен сажает вертоплан и украдкой наблюдает за рядом, сидящим парнем. Щеки разрумянились, а глаза просто блестят от восторга. Все таки, Джунмен не ошибся в своем выборе. Его не прельщает провести всю жизнь с разными людьми. Как говорится – стабильность – залог успеха. Джонин – его стабильность. А Джонин восторженно разглядывал кладбище самолетов в пустыне. *дофордовская эра - по книге, считается эра, до изобретения Генрихом Фордом его первой машины модели "Т". *длина конвейерной ленты составляет 2040 метров.