Лишь этот пепел...

«Страх в крови порождает страх во плоти…» Люди имеют право жить так, как им это заблагорассудится. Они могут делать все, что угодно их фантазии и соответствует их воображению. Могут,… но им позволено только то, что не будет мешать остальным. Я ненавижу таких людей. Я ненавижу, когда нарушают правила. И именно поэтому она здесь. Кругом тихо, лишь рваное дыхание доносится до моих ушей. Она бежит, спотыкаясь и снова вставая. Ею движет желание жить. Но желания редко когда исполняются. Красивая внешне, но совершенно гнилая внутри, девушка старается скрыться с моих глаз, сворачивая на очередном повороте. Я чувствую — её душа пахнет пошлостью и гарью адского пламени. Госпожа пометила этого человека, как пустого, не имеющего право на жизнь. Это не месть и не возмездие — это генеральная уборка. Я очищаю мир от всякого гнилья, портящего жизнь мирному населению. Она кричит. Но никто не слышит её звонкого голоса, полного отчаяния. А те, кто слышит, лишь смиренно ожидают её смерти. В этом мире это так обыденно. И простое желание здесь не поможет. «Убей ты, или убьют тебя…» Я всегда была перфекционистом. И постоянно контактируя с людьми, чьи стремления и цели порой убивали во мне всякую надежду на мирную и размеренную жизнь, я поняла, что в человеческом мире никому нельзя верить. Люди, называющие себя твоими друзьями, втыкают нож в спину и радостно смеются. Родители, калечащие детство своих детей, и дети, делающие жизнь своих престарелых родителей адом. Убей ты, или убьют тебя — вот девиз этого мира. Тупик. Она медленно сползает по стене, со страхом смотрит на меня. Я медленно подхожу к ней, складывая ладони вместе, начиная читать синтоистскую молитву, и… …и в следующий момент мой острый клинок распарывает ей брюхо; брызги крови попадают на мое лицо, мою черную одежду. Её лицо искривляется в ужасающей гримасе, грудная клетка сдавливается, не позволяя хозяйке дышать. Корячась и извиваясь от невыносимой боли, она постепенно утихает, её тело перестает дергаться в судорогах. Госпожа удовлетворительно кивает и забирает её душу, чтобы отправить на вечные муки. «Его могильное спокойствие ласкает слух…» Я обожаю, когда кругом безмолвно. Нет ни ветра, ни дождя, ни криков людей. Ничего. Лишь белый пепел медленно опускается на землю, погружая город в белую пелену. Адскую пелену. У меня бесконечная работа, но порой мне удается выкроить время для прогулки к обрыву. Как пройти к этому месту, не знает никто. Кроме Госпожи, разумеется. Но она настолько добра ко мне, что позволила оставить это место за мной. Я пробираюсь сквозь валуны и обломки домов, и в следующую секунду передо мной возникает такой знакомый и до боли в сердце великолепный вид городского пейзажа. Сквозь пелену пепла трудно разобрать очертания домов, но без неё это было бы не то. Легкий бесшумный ветер слегка развевает мои темные волосы. На обрыве нет ничего, кроме старых обломков и давно мертвого дерева, местами опаленного огнем. Подходить к выступу опасно, но это никогда не останавливало меня — я не собираюсь умирать. Тем более так глупо. Внизу протекает река. В ней нет ничего особенного. «Храни свою ненависть, храни. Ибо здесь она придает силу…» Я не помню, было ли такое, чтобы моя душа не испытывала ненависть. Это не мизантропность, нет. Скорее, ненависть к происходящему. В человеческом мире все строится на зелененьких бумажках — деньгах. Здесь же жизнь зависит от ненависти. Этот мир был создан на этом страшном, но прекрасном чувстве. Госпожа ненавидит их. Отсюда можно разглядеть церковь. Церковь, порочащую имя всех Святых. Именно там живут они, эти сектанты. Прячут свои грехи за маской блюстителей святынь. Но мы знаем, что этот мир — Ад, и Бога здесь нет. Все они горят на собственном костре за то, что когда-то сожгли невинного ребенка. За то, что сделали его сердце черным. Я очищаю мир людей, но сектантов мне трогать строго запрещено. — Это наша обязанность, твоя — только наблюдать, — постоянно говорит мне Госпожа. «И жизнь, похожая на танец, мне мила…» Птицы пугливо взлетают к небесам и быстро летят к церкви. Сектанты выключают сирену, мир приобретает кровавые оттенки. В городе раздаются крики, неприятно режущие слух. Я прыгаю с обрыва и падаю прямиком в реку. Работа. Мне нельзя медлить. Я буду жить. Жертва полностью осознала закон нашего мира. Вышибала по профессии, он с легкостью ударяет меня, отчего я лечу в стену полуразрушенного здания. Грудную клетку свело от боли, а изо рта вырывается поток крови. Я буду жить. Потому что я — хищник, а он — жертва. Я буду жить. И я буду жить именно в этом мире. Многие меня не поймут, но для меня жизнь — это борьба, бесконечная и кровопролитная. Мне не нужны ни семья, ни карьера — только этот мир исполняет мои желания, только этот мир делает мою душу спокойной. Только этот пепел, что падает с небес, заставляет меня задуматься о смысле жизни.