Кокаиновый туман

Джон стоял на мокрой траве. Или лежал. А возможно, сидел. Он бы описал это, как находился. Он чувствовал холодную влагу на теле, но не мог определить, какой части тела холодно. Ногам было неуютно в промокших ботинках, по груди стекала какая-то жидкость, сама по себе она была теплая, но ветер быстро остужал ее, а еще мерзла спина, как будто он лежал. Но ведь Джон явственно ощущал, что двигается. Он лежал, стоял, сидел и двигался одновременно. И это было естественно. Так же естественно, как звуки голосов вокруг него, хотя он не видел никого и ничего, кроме темноты. Особенно навязчив был один голос. Немного хриплый, низкий. Он доносился издалека и тут же приближался, словно человек качался на качелях, прикрепленных к веткам высокого дерева. - Открой глаза, - совсем близко, прямо у лица Джона. - Открой глаза! – и уже издалека. Джон хотел сказать, что они открыты, только он не чувствовал своего рта, языка, голосовых связок. Впрочем, своих глаз он так же не чувствовал. Он смотрел и ничего не видел, слушал и не слышал, говорил, но не произносил ни звука. Джон растворился в окружающей среде, был ее частью, как аморфное бестелесное существо, затерявшееся во времени и пространстве. Он хотел кричать, прикоснуться к чему-нибудь, ощутить твердую землю под ногами, понять, что он такое и существует ли на самом деле. Первой вернулась боль. Острая, сильная, она исходила откуда-то в районе ключицы, или там, где чисто по логике должна находиться ключица. Место старого ранения. Джон помнил, что однажды так уже было. Но тогда он сдерживал свою начинающуюся лихорадку, изнывал от невыносимой жары, оглушенный криками солдат и очередями выстрелов. Тогда он скрывался в окопе и здоровой рукой пытался перевязать ногу своему сослуживцу, заливая его рану собственной кровью. Ему не было дела до собственного плеча, не было времени думать о себе, получалось обстрагиваться от боли и добраться с товарищем до укрытия. Но сейчас не было войны, не на чем было остановить внимание, сконцентрироваться. Боль подчинила его себе. Он превратился в огромный пульсирующий комок. Вокруг звучали голоса, бестелесные, далекие, серые. Чужие. А Джон хотел слышать только один. Тот самый, который постоянно удалялся, заглушался другими, из-за которого он и находился сейчас здесь. Где? Джон не знал. Но у него была до этого цель, и Джон хотел понять, удалось ли ему это выполнить. У него была миссия, как на войне. Только эту миссию он задал себе сам. Ему не полагалось за нее орденов, наград, повышенной пенсии. Он получал намного больше всех этих бумажек, железок, торжественных приемов и почестей. Уотсон еще в школе знал, что его призвание – спасать жизни. Он хотел быть значимым, помочь всему человечеству. Только спустя много лет он понял, насколько невозможными были его цели. Люди превратили животный инстинкт самосохранения в человеческий инстинкт саморазрушения. Алкоголь, табак, наркотики, химические продукты, «идентичные натуральным». Холодное оружие, огнестрельное оружие, биологическое оружие, атомное оружие. Промышленность, заводы, шахты, четырнадцатичасовой рабочий день. Человеческая фантазия оказалась поистине безгранична в изобретении способов самоуничтожения. И был только один человек, знакомый Джону, который выбивался из этой схемы, не принимал сложившуюся систему. Он так же занимался саморазрушением, возможно даже больше, чем среднестатистический человек, но это не было его самоцелью. В его жизни имелся смысл, вектор, который придавал ей направление, и он был достоин того, чтобы жить. Джон не считал себя богом, решающим, кто достоин жизни, а кого надо ее лишить, но он мог выбирать, кого он хотел спасать. И он выбрал Шерлока. Чтобы ни случилось, он будет охранять его, защищать и заботиться о нем. Джон почувствовал, как его ладонь сжали. Его пальцы дернулись в инстинктивном ответном движении, сработал младенческий рефлекс сжимать предмет, который кладут в руку. Джон уцепился за это ощущение, словно за последнюю возможность почувствовать себя живым, настоящим, цельным. Он получил ту точку опоры, которую искал все это время. Его аморфное состояние плавно переходило в определенное. Постепенно возвращалось зрение, он начал ощущать свое тело. Силуэт Шерлока в светло-сером плаще медленно появлялся перед ним, и Джон чувствовал, что вместе с этим появляется и весь мир. Теперь ноги являлись действительно ногами, и они твердо стояли на земле, торс находился на положенном ему месте, продолжался шеей, а сверху держалась голова. Руки росли из плеч, и Холмс своим прикосновением надежно удерживал это состояние Джона, не давая ему раствориться на ветру или растечься в зыбком пространстве. Доктор огляделся вокруг. Они находились наверху оврага. Джон предполагал, что внизу осталось минное поле, чуть дальше база Баскервиль, но все поглотил плотный туман, и было сложно что-то рассмотреть. Зато совсем рядом стояла синяя будка. Маленькие окошки на ее дверях мягко светились желтым, а над ними белела надпись “Police Box”. Уотсон поднял взгляд на Шерлока, по привычке ожидая объяснений. Однако тот лишь улыбнулся краешком губ. Ветер взметнул полы его плаща, и в слабом свете луны Джон увидел под ним синий классический костюм, а на ногах Холмса красовались кеды с белоснежной подошвой. Доктор глянул на землю и на свои заляпанные ботинки. Ему оставалось только удивляться, как Шерлок умудряется ходить по такой земле и не оставлять ни единого следа грязи на обуви. Но эта тайна также осталась пока не раскрытой. Холмс открыл дверь и подтолкнул напарника внутрь. Яркий свет в первый момент ослепил Уотсона. Помещение оказалось намного больше будки. Полусферой оно накрывало их сверху. Джон прошел к центру, зачарованно рассматривая медно-желтые опорные конструкции. - Шерлок, что это? – спросил он, и его голос, эхом ударяясь о полукруглые стены, разнесся по комнате. Шерлок подошел к большому устройству в центре помещения и начал нажимать какие-то кнопки и дергать за рычаги. - ТАРДИС, машина времени и космический корабль в одной полицейской будке. Мы будем раскрывать одно из самых загадочных преступлений прошедшего столетия! – громко сказал он, перекрикивая шум заработавших двигателей. - Это опасно? Джон подошел ближе к аппарату, изучая его. Шерлок расплылся в улыбке, глаза его горели азартным блеском. - Конечно! – воскликнул он. Джон хмыкнул. Глупо было спрашивать столь очевидные вещи. Естественно, опасно. Все, что они делали с Шерлоком, было опасно. У детектива напрочь отсутствовали тормоза. Он окунался в расследования с головой, с маньячным ажиотажем выслеживая воров, серийных убийц, преступные группировки. В погоне за разгадкой тайны он откровенно плевал на возможность не выжить. Джон сам назначил себя его ремнем безопасности. Он не видел всего того, что видит Шерлок, не умел строить такие четкие, невероятно логические цепочки, зато он всегда мог отследить, в какой момент рука преступника нажмет на спусковой курок пистолета, обрывая жизнь Холмса. Война научила Джона многому. И в первую очередь тому, что глупые случайности иногда обходятся очень дорого. Он не хотел, чтобы так произошло с Шерлоком. Слишком много этот человек стал значить для доктора. Уотсон не знал, какую роль он играет в жизни Холмса, но пока удавалось не думать об этом. Пока он чувствовал в своей руке четкий ровный ритм пульса на запястье Шерлока, весь мир терял значение. - 22 ноября 1963 года, Даллас, штат Техас, - громко произнес Холмс и распахнул дверь, в которую они входили. В один миг внутрь будки ворвалась дикая какофония голосов. Уотсон на автомате сделал шаг назад, про себя отмечая, что рана на плече зажила. Впрочем, в 1963 году ее еще не было, так же как и самого Джона. Они вышли на широкую площадь и попали в самый центр толпы, зачем-то собравшейся здесь. Она была похожа на огромную амебу, распластавшуюся по земле и выпустившую свои ложноножки по всем близлежащим улицам. Люди кричали и не сводили глаз с дороги в ожидании какого-то события. Джон не сразу сориентировался на местности. Переход был слишком резкий. Уотсон озирался по сторонам, пытаясь оценить обстановку и понять, что происходит. - Кортеж будет проходить по Элм-стрит. Открытый лимузин, маленькая скорость – он представляет из себя идеальную мишень, - Шерлок говорил быстро и четко. Он взял Джона за руку и потащил сквозь толпу на небольшой холм на площади, с которого был хороший обзор. – На перекрестке три здания, книгохранилище слева самое низкое и ближе всего расположено к дороге. Стрелять снайперу оттуда будет удобнее всего. Но есть еще архив. Он выше, с его крыши попасть в плетущуюся машину сможет даже ребенок. Но эти идиоты, погрязшие в бюрократии, поймали только одного стрелявшего и радуются. Они реально считают, что один человек мог сделать подряд четыре выстрела с разных траекторий. В середине его речи толпа взорвалась радостными воплями приветствия. У самого перекрестка показался кортеж тридцать пятого президента США. Шерлоку с трудом удавалось перекричать нарастающий гул, и Джон почти не слышал его. Он однозначно уловил только то, что они находятся на перекрестке снайперских огней. На автомате он крепче сжал руку Холмса, как будто это убережет того от выстрелов. Машина подъезжала ближе. Насколько Уотсон помнил историю, до смерти Кеннеди оставалось пару десятков метров. - Они упустили еще один момент. Один выстрел был произведен в лицо президенту. Стреляли оттуда, - Шерлок резко развернулся, сбежал с холма вниз и быстро направился к стоянке, где между массивных бетонных столбов толпа людей ожидала встречи с любимым президентом. – Людей много, расстояние небольшое, выстрелить в таком шуме и затеряться в толпе проще простого. Никто даже не поймет, что произошло. Игра началась. Джон бросился за Холмсом, в считанные мгновения переключаясь с режима наблюдателя на боевой. Эмоции отключались автоматически. Высокая фигура Шерлока маячила впереди. Он высматривал снайпера, Джон высматривал все возможные опасности. В этот момент каждый человек, находившийся рядом, становился для него потенциальным убийцей. Мир разделился на своего и чужих. Доктору казалось, что каждый держит в кармане пистолет, в рукаве каждого скрыт нож. Он был готов к нападению с любой стороны. Они подбежали совсем близко. За одним из столбов стоял мужчина с футляром для гитары. Как банально. Мужчина ярко выделялся из толпы. Его движения были скованными и нервными. Он явно волновался, постоянно озирался и то и дело поглядывал на часы. Когда Кеннеди выехал на Элм-стрит, его взгляд устремился в ту сторону. Он опустил на землю футляр, уже собираясь открыть его, как прямо перед ним вырос Холмс. Джон бежал позади. Толпа отделила его от детектива на несколько метров. Он видел метнувшуюся к поясу руку мужчины. Инстинкт сработал мгновенно. Уотсон прорвался сквозь живую стену, отделявшую его от Шерлока, и с силой толкнул того в сторону. Снайпер выстрелил. Джон вскрикнул, хватаясь за плечо и падая на колени. Он вскинул голову наверх и в последний момент заметил лицо нападавшего. Генри Найт поспешно убирал в карман пистолет, совсем не соответствующий эпохе, в которую они попали. Вместо растерянного, испуганного парня, который пришел однажды к ним на Бейкер-стрит, здесь находился совсем другой человек. Лицо его было озлоблено, в глазах читалось безумие. Он словно сам не понимал, что он делает. Генри издал странный, неопределенный рык, будто дикое животное, почти как тот хаунд, чье рычание они слышали в овраге. Он подхватил свой футляр и бросился в толпу. Холмс хотел догнать его, но Джон мертвой хваткой вцепился в его руку, сжимая чуть ли не до боли. - Он же уйдет! – вскричал Шерлок, пытаясь вырваться. - Ты знаешь разгадку, что тебе еще надо! – рявкнул на него Уотсон, с трудом поднимаясь. Плечо болело невыносимо, но он сдерживался. Если Шерлок сейчас уйдет, он не сможет его спасти. Доктор не мог этого допустить. И ему плевать на все раздражение Холмса, на его недовольство и резкий тон. - Помоги мне. Джон ненавидел просить, тем более просить Шерлока, к тому же понимая всю бесполезность этого занятия. Но он решил изменить своим правилам. Поддавшись глупому эмоциональному порыву, Джон просто выпалил эту фразу, иррационально, инстинктивно и внутренне замирая в ожидании ответа. Холмс повернул голову в сторону, где скрылся Генри, фыркнул и поджал губы. Он нахмурился, но все же подошел к Уотсону, обхватил его за талию и повел через толпу обратно к будке. - Куда теперь? – спросил Джон, когда они вошли внутрь. Шерлок посадил его на ступеньки и подошел к пульту управления. Он упорно молчал, продолжая дуться, и нажимал на какие-то кнопки, слишком сосредоточенно и бессистемно, чтобы доктор поверил в осознанность его действий. Джон устало закрыл глаза. Он все еще зажимал ладонью плечо, хотя чувствовал, что оно болело уже намного меньше, просто противно ныло и тянуло, кровь уже остановилась и больше не заливала свитер. Уотсон, как врач, плохо представлял, как такое вообще возможно, но ведь и во времени он до этого не перемещался. - Мы упустили его, - сказал, наконец, Шерлок, прерывая затянувшееся молчание. - Но ведь мы нашли убийцу. Джон прислонился головой к стене. Он был вымотан и хотел спать. И уж точно у него не было желания копаться в неудовлетворенностях Холмса. Сегодня он хотел быть чуточку эгоистом и считал, что заслужил это, дважды за последние сутки сохранив жизнь неугомонного детектива. Появившийся на площади Генри немного прояснял картину первого ранения Уотсона, хоть тот его и не помнил. Возможно, Найт тоже умел перемещаться во времени и хотел от них сбежать. Но ведь от Холмса не скроешься нигде, ни на другом материке, ни в другом году. И если Генри дважды уже прострелил Джону плечо, следует ожидать, что это никакое не совпадение. Так будет происходить еще и еще, до тех пор, пока они его не поймают и не обезвредят. Уотсон вздохнул. Не самое приятное времяпрепровождение. - Найт – психически больной. Экспериментальный препарат окончательно повредил его и без того скудный мозг. Он одержим идеей убить собаку. Одержим настолько, что в каждом движущимся объекте видит эту собаку. Джон, открой глаза! Ты меня слышишь вообще? Уотсон встрепенулся от неожиданно повысившегося голоса Шерлока и часто заморгал, приходя в себя. Он действительно чуть не уснул. - Да, конечно. Я тебя слушаю, - пробормотал он и чуть сжал руку Холмса. Джон даже не заметил, когда вообще успел взять его за руку, или это детектив сам сделал. Это было странно, но неожиданно приятно. И даже не хотелось отдернуть ее и в своем обычном стиле заверить, что он не гей. Да в таком жесте и не было никакого гомосексуального подтекста. Просто… просто Шерлок пытался его разбудить. Уотсон невольно улыбнулся. - И все-таки куда мы теперь? - Бостон, 1962 год, - сказал Холмс, отходя от него. Его голос стал заметно мягче. Детектив снова входил в раж, предвкушая новое расследование. - Дело о Бостонском душителе. Будку снова тряхнуло. Джон поднялся, про себя отмечая, что плечо снова зажило. Впрочем, как он предполагал, ненадолго. По крайней мере, он надеялся на это. Плечо – недорогая цена вместо смерти. Главное – не опоздать. - Почему именно туда? – спросил он, следуя за Шерлоком к выходу. - Одно из самых громких дел в истории криминалистики. После Кеннеди следует ожидать чего-то подобного, наш преступник не разменивается на мелочи. Бостонский душитель действовал с 1962 по 1964, его убийства были бессистемны, внешность неприметна, полицейские не могли обнаружить после него никаких следов, а психологи были не в состоянии даже составить адекватный психологический портрет, считая его то некрофилом, то больным сатириазисом, то просто неуравновешенным, в результате чего сошлись, что все это вместе взятое. Ничего определенного за все годы его преступлений. Впрочем, они как всегда не умеют смотреть. В этом отношении американская полиция еще хуже Скотланд-Ярда. Холмс излагал факты в своей обычной манере, бодро шагая по тихой бостонской улице. Они находились в одном из спальных районов, отличавшихся небольшими, порой довольно ветхими домиками с аккуратными газонами, там жили тихие, в основном пожилые люди. День стоял в самом разгаре, но на улице почти никого не было. Джон бы подумал, что эта часть города вообще необитаема, если бы не редкие прохожие и пожилые дамы, сидящие на своих верандах. Но он все равно старался держаться ближе к Шерлоку. Хоть это было не так заметно, как в Далласе, Уотсон знал, что игра снова началась. Ему пришлось насильно прогнать усталость и максимально сосредоточиться. С удивлением он ощутил тяжесть в кармане куртки. Опустив туда руку, доктор обнаружил свой пистолет, взявшийся там непонятно откуда. Джон усмехнулся про себя. Он перешел на второй уровень и заработал дополнительный скилл. Сравнение было абсурдным, но ничего другого на ум не приходило. Увидеть бы разработчиков этой игры, тогда бы Уотсон точно использовал появившийся бонус по назначению. Возможно, замкнутый круг, в который они попали, прервался бы. Они свернули к одному из домов. Шерлок приложил палец к губам, оборачиваясь на Джона и призывая к молчанию. Крадучись, как воры, они пробрались к заднему входу. Дверь была не заперта и плавно открылась, тихо скрипнув старыми петлями. Уотсон сжал в кармане пистолет, осторожно снимая его с предохранителя. Шерлок вошел первым. В доме царила тишина, нарушаемая только мерным капаньем воды где-то в отдалении. Они зашли в гостиную, и Джон едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Он на автомате зажал себе рот рукой, инстинктивно пятясь назад. Картина, представшая перед ним, была поистине жуткой. В середине комнаты лежала женщина, лет шестидесяти. Ее юбка была задрана наверх, а ноги широко раздвинуты в стороны. Красное, распухшее от удушения лицо искажала маска ужаса. Распахнутые глаза остановившимся взглядом уставились куда-то в сторону. На шее красовались темные чулки, завязанные аккуратным двойным бантиком. В комнате стоял отвратительный запах, но не трупный, а какой-то мерзкий, отдающий насилием и сумасшествием. Уотсон ощутил резкий приступ тошноты. Война войной, но такого зверства он в жизни не видел и даже представить себе не мог. - Она убита пару минут назад, он еще здесь, - шепнул Холмс, бегло оглядывая труп. На его лице не отразилось ни капли эмоций, только чертов долбанный азарт. Джону хотелось заорать на детектива, разбить ему нос, приложить о стену. Как он может быть настолько равнодушным?! Но вместо этого только схватил его за руку, пытаясь направить к выходу. - Плевать, Шерлок, пошли отсюда, - севшим голосом произнес он, не в силах отвести взгляд от тела. - Он совсем близко, мы должны… Но договорить Холмс не успел. На его шею была стремительно накинута какая-то веревка. Он захрипел, пытаясь ухватиться за нее руками, но она уже слишком сильно сдавила горло. Джон выхватил из кармана пистолет и направил его на нападавшего. - Отпусти его! – вскричал он, пытаясь прицелиться так, чтобы не попасть в Шерлока. Но Генри только истерично рассмеялся в ответ. Его волосы были взлохмачены, капилляры в глазах полопались, делая белки совсем красными, оттопыренные уши горели алым, под цвет нездорового румянца на щеках. Он выглядел озлобленным, безбашенным гоблином. - Я нашел тебя, - зашипел он, сильнее затягивая шнурок на шее своей жертвы. – Ты больше не будешь преследовать меня. Не будешь загрызать людей. Ты убил моего отца, и я отомщу за него. – Его безумный взгляд вдруг впился в Уотсона. – И ты тоже. Ты будешь следующим. Шерлок беспомощно хватал ртом воздух, пытался сопротивляться, но бесполезно, его удары не достигали цели. Джон побоялся стрелять, слишком близко находился Холмс. Доктор подскочил к Генри и ударил его пистолетом в висок. Тот, наконец, выпустил Шерлока, но тут же накинулся на Джона, так, словно и не было никакого удара. Они покатились по полу. У Найта получилось выбить пистолет из рук Уотсона. Тот откатился к дальней стене. Ослепленный яростью парень оттолкнул своего противника, схватил оружие и направил его на Холмса, корчившегося на полу. Джон в последний момент успел подняться на ноги, загораживая его. Оглушающая, но уже почти привычная боль вновь пронзила плечо. Уотсон зашипел сквозь зубы, стискивая пальцами рану. Генри медленно опустил пистолет, шокированно и даже удивленно глядя на происходящее вокруг. Звук выстрела словно привел его в чувство, очистил сознание от тумана, плотно заполонившего его. Доктор смотрел на эту перемену и не верил своим глазам. - Задержи его… - похрипел Шерлок за его спиной, все еще надсадно кашляя и держась за шею. Но Уотсон словно впал в ступор от такого поведения парня. Генри медленно отступал, буравя его испуганным взглядом. Он вздрогнул, когда неожиданно уперся спиной в косяк, быстро развернулся и выбежал из дома, так и унеся в руках пистолет. - Джон! Да очнись же! Доктор почувствовал, как его трясут за плечи. Он обернулся, глядя на Шерлока. Выражение его лица было злое и раздраженное, резкие ноты в голосе задевали, заставляя забыть даже о болевшем плече. - Какой от тебя толк, если ты даже элементарных вещей не можешь сделать?! – Холмс поднялся и мерил шагами комнату. – Ты бросаешься на преступников, лезешь под пули, не моргнув глазом, стреляешь в людей, а по факту даже глаза открыть не можешь! Каждое его слово сквозило разочарованием. Он не разговаривал так даже с Андерсеном, и позволяет себе такое с Джоном? Доктор продолжал сидеть на полу, только становился все мрачнее. Шерлок витал над ним, словно коршун, и давил, давил словами. Едкими, колкими, заставляющими цепенеть изнутри. Уотсон не понимал, за что. Ведь он сделал все, что было в его силах. Он же заботился о Шерлоке, он же подставлялся ради него. И вот это он получает в ответ? Джон слышал, как громко хлопнула дверь, закрывшаяся за Холмсом. Уотсон быстро поднялся и бросился за ним. Первый ступор прошел, сменившись на ответную злость. Джон никому не позволит обращаться с собой так. Он мог долго терпеть многочисленные просьбы Шерлока, даже самые абсурдные, мириться с его недостатками, извиняться за его выходки перед другими, но неуважения к себе он не допустит никогда. Заносчивость детектива на этот раз перешла все границы. Джон выбежал из дома и с удивлением обнаружил, что мирная бостонская улица исчезла. Он стоял посреди дикого леса, густо заросшего старым кустарником, вокруг почти вплотную росли деревья с широкими, покореженными стволами. Уотсон зажмурился и досчитал до десяти в надежде избавиться от галлюцинации. Но когда он открыл глаза, исчез и дом, из которого он только что вышел. Джон выругался, крутясь на одном месте и пытаясь понять, что ему делать и куда идти. - Шерлок! – громко позвал он и прислушался. Но ему ответил только ветер, шуршащий где-то наверху листьями деревьев. Сердце Джона забилось чаще, паника уже тянула к нему свои руки с острыми когтями, царапающими изнутри прямо по нервам. Уотсон глубоко вдохнул и выдохнул, но спокойствия не прибавилось. Он позвал еще раз, и еще. В голосе слышались предательские нотки отчаяния, и Джон ненавидел себя за них. - Он ушел, - раздался вдруг женский голос где-то совсем рядом. Он был смутно знаком, но доктор никак не мог припомнить, откуда. Он стал нервно озираться, однако никого не увидел. - Теперь я буду с тобой, - продолжила та же девушка. – Посмотри на меня, Джон. Без этого заносчивого психа будет лучше. Уотсон замотал головой, всем своим существом противясь произнесенным словам. - Нет, не будет. Он вернется. И он не заносчивый! Просто вспыльчивый, - он спорил, но даже сам не знал с кем. Да это было и неважно. Только Джон имел права говорить так о Шерлоке, и только он решает, как ему будет лучше. И Уотсону было совершенно плевать, что думают об этом окружающие. Он опять чувствовал, что возвращается в изначальное состояние. Как лес словно пожирает его, растворяя в себе. Джон пытался думать о Шерлоке, только он удерживал его. Но без его присутствия это было намного сложнее сделать. Послышалось шуршание ткани и хруст ломающихся веток под чьими-то ногами. Сердце доктора замерло в тревожном ожидании. - Ты верну… - но фраза оборвалась на середине. К Джону подошла Гарри и взяла его за руки. Нежно, осторожно, почти невесомо. - Все хорошо, Джонни. Я с тобой, - ласково сказала она и легко провела пальцами по его лбу. Глядя на нее, Уотсон почти не верил, что это – действительно его сестра. Она была в старинном платье с ярко-синей юбкой, длинные черные волосы спускались почти до самой талии и были перехвачены на голове красной лентой, на щеках горел румянец, а глаза смотрели нежно и грустно из-под густых, черных ресниц. Кто бы она ни была, это была не Гарри. Куда делась пацанская одежда, сиплый голос, грубые манеры. Да и настоящая Гарри с семи лет не разговаривала с ним таким тоном. - Кто ты? – нервно сглотнув, спросил Джон и осторожно, боясь разозлить эту странную девицу, сошедшую с пленки Диснея, высвободил свои руки из ее. - Это же я. Твоя сестра, - сказала она так, словно общалась с ребенком или с умственно отсталым. - Нет, ты… уйди! – воскликнул он, сорвавшись. Это все из-за нее, Джон был уверен. И этот проклятый лес, и исчезнувший Шерлок. Когда успели измениться правила? Он не должен был тут находиться! Они вместе с Холмсом должны были отправиться в 1950 или в 1871, или вообще в Древний Рим. Они должны были искать Генри, и Джон должен спасать Шерлока. Почему он здесь?! Ему надо найти Холмса. Если Уотсон здесь один, значит детектив тоже где-то один. И наверняка ищет Генри. Или Генри ищет его. - Верни его! Где он? – вскричал Джон, потеряв всякое самообладание. Он схватил Гарри за плечи и несколько раз тряхнул. Но она не ответила, только всхлипнула, и бессильные слезы покатились из ее глаз. - Прости меня за все… - прошептала она, смотря на него с такой невыносимой жалостью, что Уотсону захотелось самостоятельно утопиться, лишь бы не видеть этого взгляда. Он оттолкнул сестру и бездумно бросился в лес. Ему надо найти Шерлока. Найти его. Найти. Успеть. Джон бежал, почти не разбирая дороги. Хотя какая дорога могла быть в этих диких зарослях. Ветки хлестали по лицу и царапали кожу, но Джону было абсолютно плевать на все это. Только одна навязчивая мысль пульсировала в его мозгу. Ему требовалось вернуть Шерлока. Это была жизненная необходимость, как глоток воздуха, как кровь, текущая по сосудам. Ледяной воздух врывался в легкие, обжигая изнутри грудную клетку, и сердце колотилось так быстро, что казалось, оно вот-вот не выдержит. Но страх за Холмса подгонял Джона лучше, чем самый беспощадный наездник гонит своего коня на скачках. Огромный, всепоглощающий, он дышал в спину доктора и был готов вот-вот настигнуть, как Уотсон вылетел на поляну. Посередине стоял маленький деревянный дом с двумя слабо светящимися окнами. В них виднелись два мужских силуэта. Джону не надо было быть гением дедукции, чтобы определить, кто эти двое. Почти не чувствуя под собой ног, опираясь о стену, он добрался до двери. Но не успел доктор дотронуться до ручки, как дверь распахнулась сама, и вышел Генри. Он был абсолютно спокоен, в каждом его движении сквозила уверенность. Он усмехнулся, глядя на тяжело дышащего Уотсона, и скрылся в лесу. Собрав последние силы, Джон буквально ввалился внутрь дома. Рядом с окном лежал Шерлок. Глаза его были закрыты, грудь не поднималась от дыхания, а рядом с рукой лежало вызывающе красное, надкушенное яблоко. Джон рухнул рядом с другом на колени и схватил его запястье, прощупывая пульс. Уотсон не верил, не хотел верить, даже мысли не допускал, что он не успел. Уже почти в беспамятстве он звал Шерлока, делал ему массаж сердца и искусственное дыхание, не замечая, как горячие слезы градом катятся по лицу. Но, не смотря на все усилия, тело детектива оставалось безжизненным. Это был конец. Джон проиграл. Он запрокинул голову наверх и издал истошный, нечеловеческий крик. Он же был в ответе за Шерлока, он должен был защитить его, обязан. А теперь Холмс мертв. И Джон остался совершенно один, посреди старого дикого леса, от которого отвернулось даже солнце. Он прижался к еще теплой груди Шерлока, сжимая в руках его рубашку. В один миг все потеряло смысл. Рухнула вся картина его мира, который Джон с таким трудом выстраивал. В ушах стоял гул, странный монотонный писк, все увеличивающий свою громкость. А потом появилось ослепительное сияние, стирающее и тело Шерлока, и домик, и лес вокруг. В какой-то момент Джон перестал чувствовать вообще. Этот свет будто выжег его изнутри. Доктор вытер слезы со щек и поднялся, смотря наверх, на источник света. Он уже сделал шаг, как ощутил сильный удар по груди. И еще один. И еще. Джон резко вдохнул, распахивая глаза. Плечо снова взорвалось болью. Уотсон смутно видел над собой движущихся людей в белых халатах, но сознание стремительно покидало его. Он против воли закрыл глаза и в последний момент почувствовал теплую ладонь в своей руке. Значит, игра не окончена. Его ждет следующий раунд. Когда Джон очнулся, он оказался в больничной палате. Запах медикаментов, перемешанный с ароматом цветов, одуряюще ударил в нос. Уотсон открыл глаза. Рядом с кроватью, свернувшись в кресле в немыслимой позе, спал Шерлок. Он выглядел бледным и уставшим, с темными кругами под глазами. Глаза под закрытыми веками быстро двигались, как у спящих неглубоким сном. А одной рукой он все еще продолжал сжимать руку Джона. Доктор тихо, умиротворенно улыбнулся. - Живой… - невольно произнес вслух Уотсон, на что Шерлок тут же встрепенулся и резко открыл глаза. - Наконец-то, - выдохнул Холмс, убрал от него руку и потянулся, хрустя суставами. – В коме ты просто невыносим. - Да? – Джон заинтересованно смотрел на него, медленно приходя в себя и отрывками вспоминая свои видения. – И чем же я тебе не угодил в процессе неподвижного лежания? - Ты умирал. Это доставило мне кучу неудобств, - честно заявил детектив. – Я не мог вести расследования, пока ты здесь. - Не хватало восторженной публики? - Именно. Они синхронно улыбнулись, совершенно отчетливо понимая, что на самом деле подразумевалось под этими словами. И у Джона потеплело в груди от этого осознания. Последний эпизод его сна всплывал в памяти не очень отчетливо, но доктор был уверен, что ни за что в жизни не хотел бы его повторения. - И долго я? – спросил Уотсон, прерывая затянувшееся молчание. - Пять дней. Когда Генри выстрелил, ты упал и сильно ударился головой о камень, - сказал Шерлок, вынул из-под себя мешающуюся книгу и положил ее на тумбочку рядом. Джон бросил на нее взгляд. «Самые громкие и загадочные преступления XX века» - гласил большой заголовок над картинкой с кровавым отпечатком пальца. Доктор не выдержал и тихо засмеялся, осознавая причину своих видений в коме. Теперь он мог со всей ответственностью заявлять, что люди в таком состоянии слышат все, что происходит вокруг них. - Шерлок… - продолжая улыбаться, произнес он. Детектив нахмурился, не понимая причин его внезапной радости. – Пообещай мне, что если я еще когда-нибудь впаду в кому, ты не будешь мне читать про убийства. Холмс фыркнул. - Можно подумать, сказки Гарри тебе понравились больше. После них у тебя вообще сердце остановилось. Уотсон сразу стал серьезен. Он посмотрел в глаза Шерлоку и протянул ему руку. - Не поэтому, - тихо ответил он, переплетая их пальцы и крепко сжимая их. – Просто… - Джон сделал паузу, подбирая слова. – Просто я испугался, что не успел тебя спасти. Холмс неуверенно пожал плечами. - Но ведь ты успел. Он глубоко вздохнул, подвинул кресло к кровати и забрался на него с ногами, кладя голову на мягкий матрас рядом с Джоном. - Спасибо, - просто произнес Шерлок, смотря на своего доктора снизу вверх. - Пожалуйста, - так же ответил Уотсон, понимая, что это самое правильное, что мог сказать Холмс. – У меня только один вопрос… А что это была за синяя будка? Джон опустил взгляд и вдруг наткнулся на обувь Холмса. Кеды? Он озадаченно посмотрел в серые глаза. Но Шерлок лишь лукаво улыбнулся. - Понятия не имею, о чем ты. И они оба понимали, насколько нагло врет Холмс, но Джон не привык задавать вопросы. Когда будет время, Шерлок расскажет все сам.