Фруктовый пирог

Двадцать второго мая, ровно в полдень, меня вынесли из духовки, и я впервые увидел мир, а точнее, маленькую кухню домика номер тринадцать по Пионовой улице (так было написано на двери). Вокруг было холодно, холоднее, чем в духовке, пахло чем-то сладким-сладким и слышались приглушенные голоса людей, на которых я совершенно не был похож. Но это все не особо мне запомнилось. В памяти запечатлилось то, что я увидел вокруг; реальность показалась мне такой странной, резкой и противоречивой, совсем не такой, как теплый свет духовки. Меня поставили на стол, и от меня шел горячий пар, унося тепло. За столом сидели люди, но когда я поздоровался, они не услышали меня. Я позвал еще раз, но и тогда никто не обратил на меня внимание. Мне стало одиноко, и я уже собрался расплакаться, когда кругляшок, лежащий рядом, встрепетнулся и, повернувшись, уставился на меня. - Привет, - сказал он. - Здравствуйте, - поздоровался я с ним. - Кто вы? - Я Печенька, - ответил кругляшок. - И я еда. Люди не слышат нас, так что не горюй. - А я кто? Я тоже еда? - И ты еда, - кивнул Печенька. - Все мы немного еда. Ну а ты - фруктовый пирог. Чувствуешь, как приятно от тебя пахнет? Я принюхался. Пахло сахаром, ванилином, кремом и фруктами, свежими, как само утро. Не знаю, откуда я знал названия своих запахов. Может, это из-за того, что я состою их них, и не знать их - значит не проявлять к себе уважения? - А зачем нужна еда? - стало мне интересно. - Нас едят, в этом наш смысл жизни, - Печенька погрустнел. - И меня когда-нибудь съедят, и тебя съедят. Таков наш удел. - А если мы сбежим вместе? - предложил я, но Печенька покачал головой. - Ты слышал историю про Колобка? - он посмотрел на меня, но сам догадался, что эту историю я не слышал. - Храбрый малый. Он спрыгнул с окна и убежал из дому, но и его тоже съели. От судьбы не сбежишь - все дороги ведут на тарелку. - Вот как, - мрачное настроение Печеньки передалось и мне. Я решил перевести тему, поэтому спросил: - А сколько тебе лет? - Лет? - Печенька рассмеялся. - Парень, мы столько не живем. Другое дело - консервы, среди них ведь есть долгожители, прожившие десять, а то и больше лет. А мне всего три. Три дня. - А мне когда будет три дня? - Прости, парень, - Печенька отвернулся от меня. - Мне кажется, не проживешь ты свои три дня. У сына Хозяйки день рождения, к вечеру от тебя останутся лишь крошки. Фруктовые пироги, вроде тебя, живут меньше всех. В тот момент мне стало так грустно, что на тарелку подо мной капнули мои сладкие слезы. Я не проживу и дня, не увижу мира, ничего не сделаю. Меня просто съедят, и все. И все потому, что я - фруктовый пирог, а фруктовые пироги долго не живут. Тогда я всей душой возненавидел свою судьбу, ведь родись я человеком, я прожил бы очень-очень много, только потому, что я не еда. Это было несправедливо. - Ну-ну, парень, все путем, - принялся успокаивать меня Печенька. - Это гораздо лучше, чем тлеть в укромном местечке, ожидая, когда плесень наконец тебя доест. Поверь мне, я не так давно видел этот кошмар - хлеб под раковиной догнивал. Такого и обжорам не пожелаешь. - Да, пожалуй, прожить день - гораздо приятнее, - согласился я, но на сердце все равно остался неприятный осадок. Повисла тишина, лишь люди переговаривались рядом с нами. Хоть они, наверно, хотели есть, но меня в разговоре не упоминали, не смотрели на меня. Их болтовня была только о других людях, и я понял, что о нас, о пирогах, они вспоминают только тогда, когда проголодаются. Это так жестоко с их стороны. Печенька попытался отвлечь меня разговорами, и вскоре я успокоился. Он был очень мил со мной, и я уже успел к нему привязаться. - А мы еще увидимся после того, как меня съедят? - спросил я, а Печенька задумался. - Говорят, что после жизни еда всегда попадает в рай, но я не знаю. Если это так, то еще встретимся, - послышались звонкие, частые шаги, приближающиеся к кухне. - А вот и сын Хозяйки. - Хозяйки? - Это женщина, которая тебя приготовила. Знаешь, возможно... - он осекся. На кухню забежал мальчик и уселся на свободный стул. Его взгляд остановился на Печеньке, и тот задрожал: - Эх, парень, ты лучший фруктовый пирог из всех. Ты это... не печалься... и прощай. Мальчишка схватил Печеньку и засунул его себе в рот. Всего мгновенье, жалобный хруст, пара крошек, упавших на пол, и я остался один. Нет больше Печеньки, не будет и меня. От горького понимания на душе стало так пусто, что я стал молить людей, чтобы они и меня быстрее съели. В чем моя вина? Я не хотел рождаться пирогом, такова судьба. Я ненавижу свою жизнь. В тот вечер, самый первый вечер в моей жизни, я должен был умереть. Хозяйка завела в дом гостей, те долго смотрели на меня, отмечая мою красоту, но разве это важно? Каждое мгновенье казалось мне бесконечностью, но вместе с тем, проходило так быстро. Я со страхом и нетерпением ждал того момента, когда меня съедят, напряженно вслушиваясь в разговоры людей. Вот они столпились надо мной, а я понял - это он, мой последний миг в этом мире. Может быть, там, в другом мире, меня ждет Печенька или другие невезучие фруктовые пироги. Надо мной занесли нож, и вдруг стало так хорошо, что, казалось, я взлечу. Но этого не произошло, и нож прорезал меня насквозь. Боли не было, и страха не было. Просто стальной блеск на лезвии. Я зажмурился. Вот и все. Я умер как герой. Ведь герои всегда умирают молодыми... я так думаю. Стало тепло, свет пробивался даже под закрытые веки. Я открыл глаза, но не было ни кухни, ни домика номер тринадцать по Пионовой улице, ни чего-либо еще. Сначала мне показалось, что я парю, но, на самом деле, я просто стоял на облаках. - Здорово, парень, - послышался знакомый голос, я тут же понял, что это Печенька, и бросился к нему в объятья. Он засмеялся. - Хей, полегче, я тоже рад тебя видеть. Кстати, мы в раю. Здесь недалеко еще куча бывшей еды, пойдем к ним? - Конечно! Может, не так уж и плохо, что я был пирогом, ведь будь я человеком, я б сюда не попал. Или, если б я был бы консервом, то вынужден был бы прожить еще десятилетие в том ужасном мире. Что ж, я Фруктовый Пирог, и я родился двадцать второго мая в четыре часа вечера, в тот момент, когда меня съели. Говорят, фруктовым пирогам не везет, ведь они умирают первыми. Да, это так. Но я Фруктовый Пирог. И я рад этому.